Гримсби пожал плечами. Он не потрудился подняться, когда выходил Смайт. Только прислушался к его тяжелым шагам по лестнице. Входная дверь захлопнулась.

Облегченно вздохнув, Гримсби задался вопросом, действительно ли Смайт намекнул на то, что если Алерт узнает, кто послал по его следу ищеек, этому человеку не поздоровится? Или это игра его воображения?

Но тут Гримсби представил Алерта и решил, что воображение тут ни при чем.

Уже через час Пенелопа легла в постель и закрыла глаза. Она у себя, в своей комнате, в Калвертон- Хаусе, на Маунт-стрит, где она прожила почти полжизни. И все же сегодня вечером чего-то не хватало.

Теплых сильных объятий?

Она вздохнула, возвращаясь мыслями к сегодняшнему, исполненному блаженства дню. Какая это радость – провести весь день в постели с Барнаби Адэром. Горизонты ее знаний, несомненно, расширились. Она узнала о желании больше, чем могла мечтать. О том, как он возбуждает это желание, о своих реакциях. И о его собственных.

Она пила эти знания жадными глотками. И то, что узнала… каким-то образом изменило ее мировоззрение.

Такого она не предполагала. Не думала, что ее жизнь станет такой полной. Раньше она считала, что ее принципы непоколебимы, словно высечены в камне.

Несмотря на природное упрямство, она всегда могла изменить свое мнение, при условии, что от этого жизнь станет лучше. Но теперь, после испытанного ею блаженства… очень трудно не задаться вопросом: уж не слишком ли поспешно она посчитала, будто сможет обойтись без всяких интимных отношений с мужчиной?

Вопрос заключался в том, достаточно ли преимуществ у подобных отношений, чтобы она рискнула пойти на такое. Преимуществ вроде полного умиротворения, бесконечного довольства, все еще владевших ею. Она впервые испытала что-то подобное, но ощущения были столь богаты, столь ошеломляющи и притягательны, что она точно знала: если предоставится возможность, она навсегда сохранит их в своей жизни.

Пенелопа не совсем понимала, в чем их источник… отчасти физическая близость, отчасти – радость быть вместе, так тесно соединенными, делить мысли с другим человеком. Своим единомышленником. Человеком, понимавшим ее куда лучше, чем представительницы одного с ней пола.

Он понимал ее желания, физические и умственные, яснее, чем она сама.

И все это дополнялось наслаждением, которое она чувствовала, лежа в его объятиях.

Ее намерения потворствовать своему капризу, пока она не узнает все необходимое, а потом спокойно порвать с Адэром, теперь ничего не стоили.

Необходимо заново оценить ситуацию.

Пересмотреть план и изменить его. Только вот в какую сторону? Это и есть самая большая проблема. Насколько подобные перемены служат ее интересам? И как далеко она может зайти?

Но выбор весьма ограничен: многолетняя связь или замужество.

Подобные связи были не редкостью в обществе, но леди ее возраста и положения не заводили романов. Это вызвало бы невероятный скандал в обществе, во всяком случае, пока она не достигнет возраста, в котором окончательно может считаться старой девой. А это значит, что придется ждать еще четыре года.

Она попыталась представить, как разрывает их связь и ждет четыре года, прежде чем снова прийти к Барнаби… нет, это чистый абсурд!

Следовательно, остается одно – стать его женой.

Конечно, для нее в замужестве не было ничего привлекательного: потенциальный риск намного перевешивал любые преимущества. Многолетняя связь куда безопаснее.

Однако, если иметь в виду связь с Барнаби Адэром, результат будет непредсказуемым.

Брак с Барнаби Адэром… Неужели он – ее судьба?

Пенелопа долго смотрела в потолок, пытаясь представить, что выйдет из этого брака. В обществе они и без того считались оригиналами, поэтому такой союз не будет обычным, хотя и не вызовет особых толков в свете.

Брак с Барнаби Адэром, возможно, не станет для нее тяжким бременем. Не ограничит свободу, как в союзе с любым другим мужчиной ее круга.

При условии, конечно, если он согласится дать ей эту свободу. Свободу быть собой. И конечно, будет не против жениться на ней.

Возможно ли это?

И как ей узнать, что он думает по этому поводу?

Она заснула лишь под утро, и не нашедшие ответа вопросы продолжали терзать ее даже во сне.

Следующей ночью Смайт снова вошел через стеклянную дверь гостиной городского дома на Сент- Джонс-Вуд-Террас.

Как и прежде, Алерт, не пожелавший зажечь свечи, сидел в полутемной комнате, так что лицо оставалось в тени. Жестом пригласив Смайта войти, он процедил сквозь зубы:

– Итак? В чем, могу я спросить, цель твоего визита?

От Смайта не ускользнула резкость его тона, но он с самым невозмутимым видом уселся в кресло