сначала верит вещам, а потом – духу. И как бы он ни храбрился, а за убийство врага начинает ненавидеть того, кто послал его на это мерзкое дело, а потом казнить себя, унижать, растаптывать... Потому что совесть, по-видимому, начинает так мучить душу, что она ни в чем не находит спасения...

– Значит, права древняя мудрость: «Не убий». И пока глаза горят огнем доброй мысли и высокой мечты – не порвется связь времен... Поэтому прошу вас, откажитесь от своего безумного плана. Переломите себя. Остановите свою гордыню, сделайте в этот краткий миг прозрения – добро. Не откладывая на потом. Именно в этот краткий миг...

– Вы правы. Но рвать цветы по весне любой может, но не каждый станет пахать землю, сажать их и выращивать... И потом, как говорил Наполеон, человек может пойти на смерть даже из-за пуговицы, если будет знать, что соотечественники станут его прославлять...

– Где-то я читал, что талант жить – это иметь доброе сердце и крепкую волю.

– Охотник убивает тридцать девять медведей, а сороковой убивает охотника.

– Силе зла необходимо противопоставить силу добра. Культура и человек. Война и мир... Кто над собою власти не имеет, может ли он поучать истине других?

– Удача и счастье сами по себе не приходят. За все надо платить. Причем иногда самой дорогой ценой.

– Согласен. Только быть счастливым – великая тайна, над которой бьется все человечество.

– Долг... И он, может быть, заложен во мне, как бескорыстная потребность души? Как священный огонь патриотизма. И потом, как сказал поэт: «Здесь нужно, чтоб душа была тверда; Здесь страх не должен подавать совета».

– Долгом можно разрушить самые светлые мечты. Если что-то нехорошее случится завтра, то виноватым буду лично я, подъесаул Миронов.

– Спасибо, друг, – Нестеров порывисто встал, протянул руку Филиппу Козьмичу и крепко пожал.

– Иван, кликни хорунжего Калмыкова... Подарим казачью песню штабс-капитану Петру Николаевичу Нестерову. – И Миронов высоким голосом запел:

Утром неожиданно для казаков Филипп Козьмич приказал отложить седловку коней и оставаться на своих местах до особого распоряжения. Никто не знал, чем это было вызвано. Сам он об этом ни с кем не говорил. С раннего утра озабоченно и молчаливо ходил возле коновязи, внимательно всматриваясь в небо. Вот уж и солнце подтягивалось к «дубу» и ласково начинало пригревать, надо бы отправляться в поход, пока оно совсем не стало припекать, тогда лошадям будет трудно по жаре преодолевать марш-бросок. Но при всегдашнем бережливом отношении к коню сегодня его, кажется, такая проблема не интересовала. Подчиненные не смели нарушить его необъяснимое молчание и явное нежелание с кем бы то ни было разговаривать. Была у Филиппа Козьмича такая особенность, когда он всем своим видом давал понять, что к нему в данную минуту лучше всего не подходить и ни о чем не спрашивать.

Прежде чем Миронов увидел самолет в воздухе, он услышал крики казаков: «Гляди, братцы, летит!..» «Стреляй!..» – крикнул Филипп Козьмич, не сознавая, кому предназначалась его команда. Но казаки его голос услышали и открыли беспорядочную стрельбу по вражескому самолету. «Альбатрос» делал виражи вокруг поместья барона Розенталя. Уж не хочет ли он бросить бомбу на лошадей сотни Миронова, мирно стоящих у коновязи?..

Но вот в небе появился еще один самолет. Все вокруг закричали: «Наш „Моран“ поднялся!.. Сам Нестеров!.. Сейчас он австрияку всыпет!..»

«Моран» взлетел выше «Альбатроса», сделал над ним круг. По-видимому, «Альбатрос» заметил противника и рванулся вниз. Тогда «Моран» зашел ему с хвоста, догнал и, как сокол бьет куропатку, ударил вражеский самолет. После того как самолеты расцепились, «Моран» стал медленно вращаться вокруг своей оси и падать вниз. Кое-кто на земле подумал, что самолет планирует, но для понимающих и знающих людей было ясно, что это вращение и падение – катастрофическое... А австрийский «Альбатрос» как ни в чем не бывало продолжал полет в горизонтальном положении. Но вот он неожиданно клюнул тяжелым носом, повалился на левый бок и начал так стремительно падать, что, обогнав падающий «Моран», первым врезался в землю... Врезался в землю и «Моран».

Для Миронова важным было узнать, кто летал на «Моране», сам ли штабс-капитан Нестеров, в чем он почти не сомневался, или же другой летчик? Как-то само собою в скорбной тишине прошелестело печальное известие, что при таране вражеского самолета погиб легендарный летчик Петр Нестеров... Миронов вялым голосом отдал команду: «Седлать...»

Кого же сбил Нестеров? Оказалось, лейтенанта барона Розенталя, в доме которого провели совместный и последний свой вечер Миронов и Нестеров. И еще выяснилась такая любопытная деталь: барон Розенталь сначала служил в кавалерии, потом выучился на летчика, купил собственный самолет и начал на нем летать... Мистика какая-то... Будто нарочно соединил в себе профессии двух русских офицеров – кавалериста и летчика. И перед вечным расставанием друзей заставил их переночевать в своем имении...

Прибыв на позиции, Филипп Козьмич Миронов приступил к выполнению труднейших и опаснейших обязанностей командира сотни разведчиков. Из него еще не выветрился военно-патриотический дух, и он считал своим долгом отстаивать интересы Отечества. Чужеземец идет на родную землю с целью ее поработить, значит, задача донских казаков – отразить нападение и наказать врага...

За особо ценные разведывательные данные о противнике для штаба 3-й Донской казачьей дивизии, добытые лично им, в марте 1915 года Миронову присвоили чин есаула и наградили Георгиевским оружием...

В приказе по 3-й Казачьей кавалерийской дивизии; которой командовал князь Долгоруков, говорилось: «По утверждению Думы, командующий Третьей армией наградил Георгиевским оружием Миронова Филиппа за то, что он, будучи в чине подъесаула и состоя в тридцатом донском казачьем полку с 6-го по 12-е ноября 1914 года, командуя разведывательной сотней в районе Бартфельд-Змиев, с боями добыл важные сведения о расположении и движении противника, чем оказал незаменимое содействие успеху наших войск».

В январе 1916 года Миронов был произведен в войсковые старшины... За мужество и героизм награжден четырьмя орденами...

В марте 1916 года войскового старшину Миронова Филиппа Козьмича назначают помощником командира