Он с усмешкой уставился на нее. Вот еще новости! Детишек она, видите ли, любит! Надо понимать — «его детишек», то есть его «законных детишек», значит, замуж хочет! Он расхохотался.
— Этому ребеночку, — сообщил он, — лет четырнадцать или пятнадцать. Небось с тебя ростом.
Каллия обиделась.
— Ну и что? Ну, пожалуйста! А она мне, может быть, про Академию расскажет… Мне же всегда так хотелось там побывать. Мой дедушка был из Академии. Зайчик… а… ты меня когда-нибудь туда возьмешь?
Стеттин улыбнулся. Хорошая мысль. Может, и возьмет, когда эту самую Академию завоюет. От этой мысли он как-то сразу подобрел.
— Возьму, возьму. Ладно, так и быть. Можешь повидаться с девочкой и потрепаться с ней об Академии и обо всем остальном. Только не при мне, ясно?
— Нет-нет, я не буду тебе мешать, честное слово! Я приму ее у себя.
Она снова была счастлива. В последнее время ей так редко выпадало удовольствие чего-нибудь выпросить для себя. Она обвила пухлыми ручками шею Стеттина и ощутила, как постепенно расслабились и обмякли напряженные мышцы. Большая голова возлюбленного опустилась на ее мягкое, теплое плечо.
Глава тринадцатая
Леди
Аркадия была на седьмом небе от счастья. Как изменилась ее жизнь с той минуты, когда глупая физиономия Пеллеаса Антора появилась в ее окне, — а все потому, что она была так дальновидна и смела и знала, что нужно делать.
Итак, она на Калгане! Она уже успела побывать в громадном Центральном Театре — самом большом в Галактике, и своими ушами слушала, и своими глазами видела оперных звезд, чья слава гремела даже в далекой Академии. Она сама ходила по магазинам на Цветочной Аллее — по самым модным магазинам Галактики, и покупки делала сама — в чем, в чем, а в этом она понимала побольше Хомира. Продавщицы, не говоря ни слова, подавали ей длинные блестящие платья, в которых она казалась такой высокой и взрослой, — и деньги из Академии заканчивали свой долгий путь. Хомир дал ей чек на десять кредиток, а когда она обменяла его на калганские «калганитки», получилась жутко толстая пачка денег.
Она даже успела поменять прическу, сходив в модную парикмахерскую. Ей немного подстригли волосы сзади, а спереди завили два игривых локона, слегка подкрасили, и копна ее волос стала по- настоящему золотой.
Но самое главное… Самое главное происходило сейчас, и это самое грандиозное! Конечно, дворец Лорда Стеттина не такой огромный и шикарный, как калганские театры, и не такой таинственный и древний, как старый Дворец Мула, на который пока посмотреть им удалось только сверху во время обзорной экскурсии вокруг планеты.
Но только представить себе — она во дворце Лорда! Она просто не могла в себя прийти от восторга.
И это еще не все. Она была наедине — тет-а-тет с Госпожой, его Фавориткой. Аркадия в уме написала это слово с большой буквы — она-то знала, какую роль порой играли женщины такого сорта в истории, знала об их блеске и власти. Чего греха таить — бывало, изредка она пыталась представить себя на их месте — в блеске и могуществе, но теперь фаворитки в Академии были как-то не в моде, ну и потом, дойди дело до этого, папа бы ей, конечно, не разрешил, как пить дать…
Правду сказать, Леди Каллия оказалась не похожа на тот образ, который рисовался в воображении Аркадии. Для роковой женщины она слишком уж полновата, старовата, близоруко щурилась, голос у нее был так себе — тонкий, высокий, а уж никак не низкий, грудной, и вообще…
Каллия спросила:
— Хочешь еще чаю, детка?
— Я выпью еще чашечку с удовольствием, ваша милость.
А может, нужно было сказать «Ваше Высочество»? Тоном искушенного знатока Аркадия проговорила:
— Какие у вас замечательные жемчужины, моя госпожа. — В конце концов, она решила, что «моя госпожа» будет звучать лучше всего.
— О! Ты так думаешь?
Пожалуй, Каллия была польщена. Она сняла ожерелье и покачала его на указательном пальце.
— Тебе нравится? Вот, возьми.
— Ой… Правда?
Ожерелье перешло в руки Аркадии. Она восхищенно перебирала жемчужины, но потом с сожалением проговорила:
— Боюсь, папе не понравится.
— Ему не понравятся жемчужины? Но это очень красивые жемчужины!
— Нет, что вы! Они очень красивые! Просто ему не понравится, что я их взяла. Он говорит, что неприлично принимать дорогие подарки.
— Неприлично? А… мне их подарил Зай… то есть Первый Гражданин. Ты думаешь, это неприлично?
Аркадия покраснела:
— Я не хотела сказать…
Но Каллии явно надоела эта тема. Она взяла ожерелье, небрежно бросила его на столик и сказала:
— Ты мне хотела рассказать об Академии. Будь добра, расскажи.
Аркадия вдруг растерялась. Что рассказать о мире, скучном до слез? Для нее Академия была скучным провинциальным городком, уютным домом, занудной необходимостью каждый день ходить в школу, обычной повседневностью размеренной жизни. Она неуверенно проговорила:
— Да все там, как в библиофильмах…
— О, ты смотришь библиофильмы? Как ты можешь их смотреть? У меня от них только головная боль. Но знаешь, мне всегда нравились боевики про ваших Торговцев — какие это сильные, смелые мужчины! Вот это потрясающе интересно. А твой дядя, этот, как его… мистер Мунн, он из них? Только он что-то не выглядит очень храбрым. У Торговцев, которых показывают в фильмах, такие большие бороды, они говорят басом и так сурово обращаются с женщинами… Или ты другого мнения?
Аркадия загадочно улыбнулась:
— Это все — история, моя госпожа. Я хочу сказать, — продолжала она тоном лектора, — что в те дни, когда Академия была молода, Торговцы были пионерами, которые расширяли наши границы и несли свет цивилизации в самые глухие уголки Галактики. Это все мы в школе учили. Но эти времена миновали. У нас больше нет Торговцев. Теперь у нас корпорация и всякое такое…
— Правда? Как жаль… Ну а чем же занимается мистер Мунн? Ну кто же он, если не Торговец?
— Дядя Хомир — библиограф.
Каллия прикрыла рот рукой и прыснула:
— Ты хочешь сказать, что он — хранитель библиофильмов? Надо же! Мне кажется, что это какое-то несерьезное занятие для взрослого мужчины.
— Он — очень хороший библиограф, моя госпожа. Эта профессия высоко ценится в Академии.
Она поставила маленькую, прозрачную чашечку на молочно-серебристую поверхность столика.
Хозяйка прижала руки к груди:
— Но, милая детка, я вовсе не хотела тебя обидеть. Наверное, он очень просвещенный человек. Я как на него посмотрела, так сразу поняла, какой он просвещенный. У него такие… просвещенные глаза. И потом, он, наверное, очень храбрый человек, если хочет посетить Дворец Мула…
— Храбрый? — Аркадия внутренне напряглась. Вот оно! Вот этого она ждала! Интрига! Авантюра!
