торговли. Система торговых отношений, достоинство которой сумел доказать Наполеон III и другим странам, привела к образованию Европейского таможенного союза, способствующего свободе торговли. В 1855 году в Париже была проведена Первая всемирная выставка, имевшая огромный успех, который закрепила следующая, состоявшаяся в 1867 году.

Наряду с этим Наполеон III предпринял жесткие меры к тому, чтобы внутри страны контролировать состояние общественного мнения, не давая возможности печати бесконтрольно воздействовать на неподготовленные массы народа. Закон о печати требовал, чтобы статьи в газетах всегда печатались под подлинной фамилией автора; после третьего предупреждения властей издания закрывались. Муниципальный закон предусматривал строгие правила в организации общественной жизни городов, никакие собрания не допускались без разрешения властей.

Система политического управления, сложившаяся во Франции, заметно отличалась от всех других в Европе. Был предпринят ряд мер демократического характера. Так, в новой французской конституции помимо широких политических полномочий главы государства предусматривалось создание Законодательного корпуса, избираемого путем общего голосования, и назначаемого президентом сената… Перипетии политической борьбы, вызванные революционными событиями во Франции, служили определенным уроком для традиционных монархий. Все, что предшествовало объявлению Франции империей, а Луи Наполеона — императором, вызывало у них особое беспокойство.

Политические декларации, с которыми Франция обращалась к международному сообществу, настораживали и по другим причинам. С одной стороны, власть, основанная на всенародных выборах, противоречила монархическим традициям европейских дворов, с другой — пугали постоянно звучавшие в устах нового императора напоминания об унижениях, понесенных Францией в 1814–1815 годах. По этой причине ему так и не удалось найти себе невесту среди представительниц императорских домов Европы. Он взял себе в жены красавицу испанку Евгению Монтихо, знатного, но не монархического происхождения.

Добиваясь международного признания, Наполеон III тем не менее отдавал себе отчет в том, что он «выскочка, порожденный демократией»[139]. Ему было известно мнение определенных кругов в европейских странах, видевших в нем «расчетливого авантюриста, главу опасной революционной династии»[140].

Луи Наполеон, как ни пытались унизить его при жизни, а затем умалить его историческую роль после крушения и смерти, был явлением весьма значительным в европейской и мировой истории. Он был человеком действия, видел перед собой цель, стремился к ее достижению и добился своего. При этом он был понятен, хотя и хотел казаться загадочным. Это делало Наполеона III достаточно уязвимым для нападок прессы, которой он предоставил свободу слова.

Политический феномен Луи Наполеона всегда вызывал интерес. О нем писали и Виктор Гюго («Наполеон малый»), и Пьер Жозеф Прудон («Государственный переворот»), и Карл Маркс («Восемнадцатое брюмера Луи Бонапарта»). Полностью отрицая его политические и человеческие достоинства, эти работы все же вызывают еще больший интерес к этой противоречивой, не получившей объективной оценки личности. «Эпиграмматическим произведением, в котором автор относится к своему герою с вполне заслуженным презрением», считал Фридрих Энгельс названную выше работу своего друга Маркса. Великий творец теории непримиримой борьбы классов, стремясь опорочить и развенчать французского монарха, не брезгует ничем. «Восемнадцатое брюмера» — классический образец труда, имеющего целью разжигание социальной ненависти, через которую, как известно, пролились потоки крови… Если Наполеон III авантюрист и ничтожнейшая личность — а именно таким он видится со страниц книги Маркса, — то почему же он так глубоко затронул этого яростного проповедника социальных революций? Скорее всего, дело в том, что своей политикой Наполеон III смягчал противоречия, ограничивая социальную почву социалистов-радикалов. Этот «негодяй и выскочка» решил превратить рабочих в класс собственников, выбивая тем самым краеугольный камень из-под фундамента учения Маркса. Он объявил конец эпохи революций, не позволил состояться «красной республике», провозглашение которой готовили левые радикалы в Национальном собрании Парижа в 1849 году.

И тем не менее, несмотря на все о нем написанное, Наполеон III добился всеобщего признания. Более того, ему удалось отплатить за унижения, испытанные его великим дядей Наполеоном I и Францией вообще. Любопытно, что свое восшествие на престол Луи Наполеон приурочил к историческим годовщинам — битве при Аустерлице и церемонии коронования Наполеона I. Он и далее стремился следовать этой традиции. Торжественное подписание Парижского трактата, диктующего поверженной в Крымской войне России унизительные условия, Наполеон III приурочил к памятной для всех дате — годовщине взятия Парижа русскими войсками 30 марта 1814 года…

Главное же состояло в том, что Наполеон III стал идеологом новой политической философии, предопределившей иную, отличную от прежней систему ценностей в межгосударственных отношениях. В 1857 году в Париже появилась анонимная брошюра, вдохновителем которой явно был сам французский император. Она называлась «Наполеон III и румынский вопрос». В брошюре содержался политический комментарий к событиям, вызванным стремлением приду-найских народностей к объединению; универсальным, единственно приемлемым, предопределяющим будущее устройство Европы и европейских государств объявлялся в брошюре «принцип национальностей». Наполеон III предложил европейскому сообществу новую концепцию, которая в скором времени привела в движение народы и государства. Высказанные им идеи оказались весьма приемлемыми и для Германии, и для России, не говоря уже о народностях, некогда разделенных династическими границами или насильственно включенных в состав империй. Появилась идейно-теоретическая база, оправдывавшая передел европейских границ, вырисовывались условия для появления новых национально-государственных образований.

«Принцип национальностей», провозглашенный Наполеоном III, служил в его глазах благовидным предлогом для возрождения былого величия Французской империи. Все политические комбинации, которые замышлялись в Париже, — лавирование, игра на интересах, сближение с одними, отторжение других, — служили одной цели. «Принцип национальностей» для Франции трансформировался в принцип национальной экспансии, способствующей строительству и укреплению Второй империи. К этому его побуждала и обстановка, сложившаяся внутри государства. Кроме того, по мнению внутренней оппозиции, в ходе Крымской войны Франция понесла огромный материальный урон, который не был восполнен ожидаемыми в таких случаях территориальными приращениями. Возможность ответить на вызовы, исходившие из собственных национально-консервативных кругов, Наполеон III видел в поддержке освободительных тенденций в Италии и Польше. К этому примешивались и соображения клерикального свойства: отовсюду звучали призывы защищать от дискриминации католическое население этих территорий. Вытеснение Австрии из Верхней Италии стало лишь прологом к установлению французской гегемонии в Европе. В этом смысле направленность внешней политики Франции Наполеона III просматривается весьма определенно:

использование межгосударственных противоречий по линии Россия — Австрия, Россия — Пруссия, Англия — Россия, Австрия — Пруссия с целью получения гарантий невмешательства в собственные планы;

противодействие немецкому объединению;

вытеснение Австро-Венгерской империи из Италии, Российской империи — из Польши;

расширение французских колониальных владений в Африке, Латинской Америке, на Дальнем Востоке;

противодействие экспансионистской политике Англии на Балканах, в Западной Азии.

Совокупность этих целей обнаруживает противоречия неразрешимого свойства. Трудно было совместить действия Франции по ослаблению Австро-Венгрии с решением задач противодействия немецкому объединению под эгидой Пруссии. Невозможно было строить прочный фундамент для союзнических отношений с Россией, проводя на деле политику, ведущую к нарушению ее территориальной целостности. Стратегия и тактика подобного рода имели место и в отношении Англии, Австрии, Дании, Италии, германских княжеств.

Политическое кредо Наполеона III в российских дипломатических кругах трактовалось по-иному, но весьма определенно: «В силу происхождения и природы его власти этот монарх не представляет никакого твердо установленного принципа. Его интересы являются единственным двигателем его действий, ловкость — его единственной силой, а успех — единственной целью. В его глазах политика — это сделка, колебания