– Он по-своему слеп, – снова этот второй голос из прошлого.

Герольд! Авалон! Но его страны больше нет, она превратилась в ничто. Почему же Герольд все еще существует?

– Авалон, Тара, Броселианда, Карнак… – Ник произнес эти имена, когда-то исполненные великого смысла, которые теперь, благодаря ему, всякий смысл утратили. – Дуб и Яблоко, Бузина, Боярышник и Герольдмейстер Логос – все погибли.

– Он… он сам не знает, что говорит… – Первый голос прервался, словно кто-то пытался сдержать рыдания. – Что с с ним такое?

– Он верит, и то, во что он верит, для него есть, – ответил Авалон.

– Ты – Авалон, – медленно проговорил Ник. – Но этого не может быть – ведь Авалона больше нет. Я мертв? – Он уже не испытывал страха. Возможно, что ничто и есть смерть.

– Нет, да конечно же, нет! Ник, ну пожалуйста, очнись! Вы же можете ему помочь! Я знаю, вы можете, если захотите.

– Он должен поверить.

– Ник, послушай меня! – Кто-то так низко над ним склонился, что Ник почувствовал на щеке чужое дыхание. Дыхание означало жизнь – этот другой жив. Но как можно жить, если кругом пустота?

– Ник, мы здесь, с тобой. Ты как-то взорвал энергетический столб, или что там у них было. А потом – все это и случилось. Пленники оказались на свободе. А охотники все погибли. Барри говорит, от взрыва. И тарелки летающие взорвались… А потом… потом пришел Герольд. Ник, ты должен видеть!

Что-то в нем шевельнулось. Это же Линда. Он узнал ее голос. Рядом с ним Линда и Авалон. Он ощущал ее прикосновение; когда она прислонила к груди его голову, даже слышал биение ее сердца. Биение сердца тоже означало жизнь.

И если Авалон существует для Линды, то почему он исчез для него? Ник снова открыл глаза и опять увидел пустоту. Но пустоты не должно быть – должен быть Авалон!

Ник сосредоточился. Авалон – да будет Авалон!

Зрение вернулось не так, как пропало при ослепительной вспышке – медленно. Сперва в белой пустоте, куда загнал Ника его собственный отчаянный поступок, появились смутные тени. Они обретали четкую форму, превратились в фигуры людей. Подобно тому, как Ник сосредотачивался, создавая иллюзии, сосредоточился он на том, чтобы вернуть себе окружающий мир. Может быть, он – тоже иллюзия? Нет, подобные сомнения надо гнать прочь.

Вот Линда, бережно поддерживает Ника, и лицо ее исполнено участия. Джеремайя, не мигая, глядит на Ника, а за ним – Нику пришлось приподнять голову, чтобы лучше его разглядеть – в радужном сиянии одежд стоит Герольд.

Словно разгораясь, заливаясь красками, все более отчетливый и реальный, мир возвращался. В самом ли деле Ник потерял способность видеть и потому решил, что лишился заодно и всего остального? Ник не знал. Главное, что он ошибался.

Он увидел, что лежит на краю поля боя, в котором, очевидно, сошлись не люди – это была битва энергий. Прямо перед ним, свалившись с трех тонких опор, лежала, накренившись, тарелка, и один край ее глубоко зарылся в землю. При виде ее Ник позабыл о себе и вспомнил о других. Он высвободился из рук Линды, с трудом сел и огляделся.

Линда была цела и невредима, и Джеремайя, и Ланг – пекинес так жался к хозяйке, словно боялся, что их могут разлучить. Но Хадлетт, миссис Клэпп… пленники?..

– Остальные, – требовательно обратился он к Линде. – Что с остальными?

Линда не ответила, на лице ее читалось страдание.

– Викарий… миссис Клэпп?

Какова судьба тех двоих, что были рядом с ним в этом приключении?

– Вон… Вон там. – Девушка хотела было его удержать, но Ник отстранил ее руку и кое-как поднялся.

«Вон там» оказалось у второй летающей тарелки. В ее верхней полусфере зияла дыра, аппарель была вся искорежена. Рядом Ник увидел Крокера и Джин; миссис Клэпп и леди Диана стояли на коленях подле лежащего на земле человека. Превозмогая головокружение и дурноту, Ник побрел к ним.

– Ник! – Его догнала Линда и прежде, чем он успел воспротивиться, схватила его руку и положила себе на плечи. На сей раз он не стал ее отталкивать. Если с ее помощью он скорее доберется до остальных, то эту помощь он примет.

Он доковылял до останков тарелки и остановился, опираясь на Линду, глядя сверху вниз на викария. Глаза Хадлетта были открыты, и, увидев Ника, он улыбнулся.

– Святой Георгий и святой Михаил – вот кто были воинами. Я что-то не слыхал, чтобы святой Николай отправлялся на поле брани – он раздавал дары.

Ник опустился на колени.

– Сэр… – Только сейчас Ник до конца осознал, как близок ему был этот человек. Рита называла подобную привязанность «сердечными узами». Теперь он понял почему.

– Ты победил, Николас. И, – прибавил Хадлетт, чуть повернув голову, которую поддерживала миссис Клэпп, – я бы сказал, это действительно великая победа. Имею ли я на это право, сэр? – Викарий обращался к кому-то за спиной Ника; тот обернулся и увидел Герольда, который подошел вслед за ним.

– Он завоевал свободу для всего Авалона, не для одного лишь себя.

– Значит, опасность угрожала вам так же, как и нам, – проговорил Хадлетт. – Однако мы не были союзниками…