Путь предстоял долгий.

Гнали весь день. Лэя один раз застряла в зыбучем песке, пришлось вернуться и вытаскивать. Земля здесь, вдали от города, стала немного лучше, даже траву видели однажды, правда мутантную, рыжую. Счётчик на руле непрерывно трещал. Сначала я боялся за Лэю – мне-то было чихать на радиацию, но вскоре увидел, как она смазывает себе поясничные шарниры. Тело у неё было отличное, почти не ржавое.

К вечеру нашли остов разбитого боинга и решили заночевать. Лэя разделась, в пурпурном свете гаснущего солнца она была чертовски сексуальная. Мы трахались почти до полуночи.

Она заснула первой. Я лежал на гнилом диване и считал звёзды сквозь дыру в обшивке. Чувствовал я себя странно. Какая-то паршивая мутантная гусеница копошилась в мозгах, хотя утром мы с Лэей вкололи совсем немного дряни. Перед глазами плясали миражи.

Сначала пригрезилась громадная лиловая гора, вокруг которой порхали мутанты. Вернее, это я решил, что мутанты, а они оказались большими тварями вроде льва, только крылатыми и с птичьими головами. Таких и с ДСТ не придумаешь...

Я словно в воздухе висел. Вверх по склону горы тянулась узкая винтовая лестница из камня, по ней карабкались два кошачьих мьюта, серо-серебряный самец и чёрная самка. Не успел я подумать, откуда помню эту картину, как меня стукнуло: это же мы с Лэей!

Мьюты добрались до вершины и попали в засаду. Два десятка парней с клинками ждали их на скале. Кошки сражались отлично, я никогда не видел такого мастерства. Но их убили. Сначала рассекли горло самке, она захрипела, потом проткнули самца и столкнули его с горы. Мне стало нехорошо.

Чёрная кошка, задыхаясь, опустилась на камни. Люди не добивали, ждали. Один из них, кажется вожак, снял шлем и присел перед издыхающей мьюткой.

– За что?.. – прохрипела та еле слышно. – За что ты нас проклял?

Человек криво усмехнулся.

– Цель высшая моя, – сказал он, – что б наказание преступлению стало равным.

Рука его обвела хмурое небо. Ледяной ветер гнал тучи.

– Вы, проклятые убийцы, задумывались хоть раз, на что обрекаете нас? – спросил человек, тяжело дыша. – Вы, творцы, хотели бы жить в мире, вами сотворённом?

– Да! – прохрипела кошка.

Человек оскалил вампирьи клыки.

– Так живите! – крикнул он яростно. – Живите той жизнью, которой наградили нас!

И он впился в горло умирающей кошке. Тело ещё долго билось в агонии.

Мне было плохо. Я понимал, что сплю, но не мог проснуться. А миражи продолжались. Теперь я видел заснеженый каменный монолит, ледяные горы и двух хрупких пернатых тварюшек, бредущих по камням. Кауран и Лэя, я знал их имена...

Впереди темнела пасть пещеры. Мы постояли у входа, пытаясь разглядеть, что таится внутри.

– Я войду первым, – сказал Кауран. И шагнул вперёд, но внезапно время остановилось. Замерли снежинки, влекомые ветром, перья Лэи перестали трепетать. Из пещеры показалось существо.

– За что? – спросил Я-Кауран. – За что ты нас проклял?

– Я проклял себя, – ответило Я-существо. – Но ты можешь спасти нас всех.

– Как? – спросил Кауран.

Существо ответило на его вопрос. Даже сейчас, в объятиях Лэи, я проснулся в холодном поту.

Теперь я знал, куда мы спешим.

Бензин кончился на пятый день. Мы столкнули мотоциклы в долину, где жили разумные змеи, они долго громыхали по камням. Несколько рептилий выползли из нор, посмотреть, кто нарушил покой. В их глазах не было счастья.

Утром шестого дня мы увидели город. Он темнел посреди пустыни, одинокий и нереальный. Остовы небоскрёбов торчали как рёбра убитых дельфинов, ветер пел заунывную песню о смерти. Я знал имя этого города. Никто не верил, что он существует. Но верили все. У города были тысячи имён, в разных мирах в нём жили разные жители. Но город был один.

Хотя его не было.

Мы шли по мёртвым улицам, не в силах нарушить жуткую тишину. Я знал, что Лэе известно о моём сне. Но она не задавала вопросов.

Когда мы проходили мимо энергостанции, Лэя остановилась.

– Кауран, – шепнула она. Я понял без слов. Мы вошли в здание, поднялись на второй этаж и включили большой красный рубильник. Где-то внизу, под землёй, с мерным гулом заработали машины.

Когда мы вышли на улицу, город показался живым. Сверкали лампы, гирлянды фонариков вдоль домов весело мерцали. Откуда-то доносилась прекрасная музыка. Мы шли по асфальту, раздвигая толпы призраков, мёртвые дети играли в парках, горячее солнце сушило наши слёзы. У входа в метро я увидел перевёрнутый крест. К нему был привязан скелет мутанта.

Вечером Лэя нашла кусок мела и вывела наши имена на какой-то серой стене. Я поднял голову. Стена тянулась высоко, к мрачной железной табличке с надписью «Бойня». Внутри было тихо. Смертные крики жертв давно канули в лету вместе с убийцами.

– Уйдём отсюда, – сказал я негромко. И мы ушли.