крошечной капелькой крови. Происшествие, совершенно забытое в гонке последующих событий. Осторожным движением я освободил ладонь от ягодицы, державшей ее в заточении, и поднес к глазам. Мизинец, короткий ноготь и крошечный сгусток крови. Уел я тебя, Край, старый факир! Судя по виду ногтя, я был пленником самое большее пару часов. Красные точки на моих запястьях были просто красными отметками, которые можно сделать сотней различных способов. А ампутация? Край поддел мою реальность, прибегнув, наверное, к гипнозу. Но по-настоящему это не имело значения. Край и его команда не были такими толковыми, какими казались. Они, несомненно, много раз использовали эту нейропытку и загипнотизировали себя успехами этой техники. Наверное, именно таким способом происходило обращение рекрутов на планетах, намеченных для завоевания. Вполне возможно. Но головорезы Края привыкли работать с солидными гражданами и туповатыми крестьянами, обычно принимавшими раскрашенные задники — бутафорию своего существования — за единственную реальность. Их мир был единственным реальным миром, их город — действительно наилучшим городом. Вытащи их из знакомой окружающей среды, окажи давление на их сознание, и их мозги потекут из ушей, как желе. Люди — желе, легкая добыча для серых мундиров. Но не благородный, прямой, гибкий, бесчестный, подобный хамелеону Скользкий Джим ди Гриз. Человек с тысячью лиц, знакомый с сотней культур, компетентный в десятках языков. И они хотели, чтобы моя реальность запаршивела? Это заставило меня рассмеяться. Я не только засмеялся, но и забегал, заплясал. Я бегал кругами, крича: «Гип-гип-ура!» и «Победа!», вне себя от счастья. Кругами я был вынужден бегать из-за своего ошейника и провода, однако вскоре я обнаружил, что могу вносить в это дело некоторые вариации, резко меняя направление. Провод был слишком тонок, чтобы я мог влезть по нему наверх, и я был уверен, что его преднамеренно сработали таким, но я мог свернуть его в петлю и повиснуть на нем. Я сделал петлю столь высоко над головой, как только мог дотянуться, ухватился за нее, оттолкнулся и свободно закачался. В нижней точке качения я с силой оттолкнулся от пола и пошел выше. Отличное развлечение. Пока моя рука не соскользнула и петля не распустилась. Все чуть-чуть не кончилось, когда весь мой вес обрушился на металлический ошейник, охватывающий мою бедную шею. Именно таким способом убивают людей при повешении; их не удушают, а резким рывком удавки ломают шейные позвонки. Эта мысль билась в моей голове, когда я хватался за провод, пытался вскарабкаться по нему, пока мне не удалось стиснуть его, прежде чем последовал резкий рывок. Рывок вперед, а не вбок, иначе я, наверное, услышал бы резкое «хряк!», сигнализирующее о конце этой истории. Было очень больно, и с минуту все вокруг ходило кругами, а когда я сказал «уф!», то произнес это шепотом, потому что в тот момент я на большее не был способен. В конечном итоге я присел, выпил немного воды и почувствовал себя несколько лучше. И тут я подумал: почему никто не явился расследовать это недавнее безобразие? Я был уверен, что они снабдили камеру «шпионами» и наблюдали за мной. Наверное, мои акробатические номера не произвели на них впечатления. Или, может быть, они были так заняты завоеванием планеты, что не имели времени непрерывно наблюдать за мной. Если последнее предположение верно, то я смогу извлечь из этого обстоятельства определенную выгоду. Упаковка от пайка и пластиковая бутылка из-под воды были смяты вместе и превратились в превосходные подушечки для моих пальцев. Я свернул двойную петлю рядом с шеей. Затем, крепко вцепившись в провод, я подпрыгнул как можно выше и дал своему весу обрушиться на провод. И на мои руки. Когда я проделал это в десятый раз, мне начало казаться, что мои руки оторвутся раньше, чем поддастся какая-нибудь важная часть державшего меня в плену механизма. Теория, разумеется, была достаточно здравой: металлическая коробка, провод, ушко, крюк, множество составных частей, отказ любой из которых мог предоставить мне свободу. Хотя мои составные части отказывали намного быстрее. Я немного передохнул, вытер лоб и подпрыгнул в попытке номер тринадцать. Счастливое число тринадцать! Что-то лопнуло с резким металлическим треском, коробка обрушилась вниз и отскочила от моей головы. Я отключился не знаю на сколько, вероятно, всего лишь на несколько минут, а потом очнулся и, мотая головой, попытался встать. Двигайся! — торопила неотступная мысль. Убирайся отсюда, пока они не пришли за тобой. Но сперва я должен был отключить коробку для нейропыток, поскольку она могла быть радиоуправляемой. Я перевернул ее и увидел, что металлическая петелька, на которой она висела. сломалась. На коробке имелся пульт управления, на котором располагалось около пятидесяти маленьких красных кнопок. Я содрогнулся при мысли о нажатии на одну из них. Выше находились две большие кнопки — одна красная, другая-черная, и красная была утоплена. Это казалось достаточно очевидным. По логике мне следовало нажать черную кнопку и отключить коробку, но в сознании продолжали вторгаться воспоминания о боли. Наконец я ткнул в черную кнопку. Ничего не случилось. Это я мог почувствовать. При таком обеспечении я легонько коснулся одной из маленьких красных кнопок, а затем другой. Ничего. Коробка была теперь кучкой мертвого металла. На что я и надеялся. Я смотал лишний провод, а потом попробовал дверь, которая оказалась незапертой. Может, мои тюремщики были неумелыми, а может, их бдительность притупила слишком большая вера в свои пыточные машины. Я чуть приоткрыл дверь и закрыл много быстрее, чем открывал. По коридору в направлении моей камеры шли двое серых людей, неся зловещего вида предмет. Я не столь долго смотрел на него, чтобы заметить какие-то детали, но и от того, что я увидел, мурашки побежали по моей спине. Следующий шаг в программе умиротворения ди Гриза? Это казалось вероятным, когда дверная ручка начала поворачиваться. Для этой пары у меня был припасен сюрприз, и я хотел скрывать его от них как можно дольше. Когда дверь начала открываться, я шагнул за нее и подождал, пока они протиснутся внутрь со своей машиной для пыток. Услышав, как один из них тревожно охнул, я двинул дверь плечом и вогнал ее в них всем своим весом и силой. Как только они заверещали, я выпрыгнул из-за двери и взмахнул металлической коробкой на конце провода. Один из них стоял согнувшись, больше заинтересованный тяжестью машины на своей ноге, чем всем прочим, и я дал своему оружию опуститься на его череп. Пока оно взлетало снова, второй пытался достать свой пистолет, и действительно наполовину вытащил его из кобуры, прежде чем мое колено попало ему ниже живота, и он упал поверх своего напарника. Я вырвал пистолет из его обмякших пальцев, когда он упал. Теперь я был вооружен. Большую часть времени, проведенного мной в этом здании, я находился в сознании, а потому полагал, что знаю, как отсюда выбраться. Главный вход наверняка охраняется. Он находится этажом ниже, в противоположном направлении от кабинета Края. В пистолете полный заряд энергии, плюс запасной магазин. Не было времени проверять, какими боеприпасами он заряжен, но они, разумеется, представляли нечто весьма смертоносное, что мне подходило как нельзя лучше. Мое настроение тоже можно было назвать смертоносным. Я намотал провод так, чтобы коробка не болталась и не мешала мне идти, сделал глубокий вдох и нырнул за дверь. Коридор был пуст. Хорошее начало. Я добежал до лестницы, никого не увидев, а затем кинулся вниз, прыгая через две ступеньки. Следующий этаж будет нижним, поскольку меня поднимали только на один этаж. Но этому воспоминанию противостояла реальность: лестничный колодец отнюдь не собирался закончиться на следующем этаже. Когда мои медлительные синапсы зарегистрировали этот факт, я затормозил и осторожно поглядел через перила. Ниже меня имелось еще по меньшей мере восемь этажей. Они пробежали по коре моего мозга в кованых сапогах. Это, разумеется, доказывало мою теоретическую позицию, согласно которой многое из случившегося со мной было иллюзией и ложной памятью. Что же было реальным? Был ли в настоящий момент реальным тот побег? От такой мысли меня бросило в холод. Все происходящее могло быть генерированной серией нереальных событий для того, чтобы доказать мне, что я не могу убежать. Я мог вечно продолжать спускаться по этой лестнице и мог в любой момент снова очутиться в своей камере, по- прежнему присоединенным к своей коробке. Ну, если это так, то я абсолютно ничего не могу с этим поделать. Я должен отнестись к этой иллюзии как к реальности, пока не будет доказано обратное. Если же это не бесконечное сновидение, то эта лестница должна была где-то кончиться, и я собирался это выяснить. Четырьмя этажами ниже, как раз, когда у меня начала кружиться голова от непрерывного бега по нисходящей спирали, я встретил человека, поднимавшегося мне навстречу. Серого человека с пистолетом и очень подозрительным взглядом. Поскольку я ожидал этой встречи, а он нет, первый выстрел был моим. Еще тот выстрел! Пистолет был заряжен разрывными пулями. Пуля прожгла в лестнице зияющую дыру и взрыв отшвырнул серого человека к стене, где он и рухнул. Эхо еще гремело, а пыль еще не улеглась, когда я перепрыгнул через дыру и с сумасшедшей скоростью бросился вниз по лестнице. Промедление было равносильно самоубийству. Лестница кончилась, я оказался внизу и врезался в стену, так быстро я летел. Надо мной раздавались крики, был слышен топот бегущих ног. С пистолетом наготове я толчком распахнул дверь и вылетел… в темноту. Это было для меня небольшим шоком, и я чуть не выпустил пару пуль наугад, но когда мои глаза приспособились, я увидел вдали слабый свет. Неоштукатуренные стены, пыль и другие признаки указывали, что я пропустил первый этаж и очутился в подвале. Это тоже было отлично, поскольку