Охота была очень плохой. Ульфадан вышел еще на рассвете, но смог увидеть совсем немного. Единственный кролик свисал с его пояса. Он был молод, и его мяса едва хватило бы одному. А что будет есть вся его саммад? Он подошел к краю леса и остановился под большим дубом, глядя на луг перед собой. Дальше идти он не смел.

Там были мургу. Отсюда и до конца мира, если мир кончался где-то, были только эти отвратительные и ужасные существа. Некоторые из них годились в пищу, и он однажды попробовал мясо с ноги одного небольшого мургу с клювом, которые паслись огромными стадами. Но смерть подстерегала охотников, рисковавших выходить из леса. В траве скрывались ядовитые мургу, змеи всех размеров, многоцветные и смертельно опасные. Однако еще хуже были гигантские существа, рев которых был подобен грому, а от поступи содрогалась земля. Как обычно, думая о мургу, он сжимал пальцами зуб одного из этих гигантов, который висел у него на груди. Один единственный зуб был таким же большим, как его предплечье.

Он был молод и глуп, когда рисковал жизнью, чтобы доказать свою храбрость. Из леса он увидел мертвого марага и отвратительных пожирателей падали, которые ссорились и рвали тело существа. Только когда наступила темнота, он осмелился покинуть убежище под деревьями, чтобы вырвать этот зуб из огромной челюсти. А потом вдруг появился ночной мараг, и только случай спас жизнь Ульфадана. Длинный белый шрам на бедре остался напоминанием об этой встрече. Нет, находиться вдали от спасительных деревьев было вовсе не безопасно.

Но саммад должна есть, а дичи вокруг становилось все меньше и меньше. Мир изменился, и Ульфадан не знал почему. Шаман говорил им, что с тех пор как Эрманпадар создал тану из речного ила, мир оставался тем же самым. Зимой они уходили в горы, где лежал глубокий снег и оленей легко было убивать. Когда весной снег таял, они следовали за быстрыми потоками вниз, к реке, а иногда к морю, где в воде резвилась рыба, а на земле росли вкусные плоды. Правда, они никогда не уходили на юг слишком далеко, ибо там были только мургу и смерть, а горы и темные северные леса всегда поставляли им все необходимое.

Но с некоторых пор все это кончилось. Горы сейчас были в объятиях бесконечной зимы, стада истощились, снег лежал в лесах до поздней осени, а постоянные источники пищи исчезли. Сейчас у них было что есть – рыбы в реке хватало на этот сезон. Они пришли к этой реке, соединились с саммад Келлиманса, как делали каждый год. Это было время встреч и разговоров, когда молодые мужчины искали женщин. Но хотя сейчас пищи было достаточно, ее не хватит на всю зиму. А без пищи очень немногие из них увидят весну.

Из этой западни не было выхода. К западу и востоку находились другие саммад, такие же голодные, как и его, Келлиманса. Мургу на юге, лед на севере, а они в западне между ними. Выхода не было. Голова Ульфадана разламывалась от этой проблемы, которая не имела решения. В отчаянии он громко закричал, как пойманный зверь, затем повернулся и пошел обратно к саммад.

С вершины покрытого травой склона, спускавшегося к реке, все выглядело нормально. Темные конусы кожаных палаток неровными рядами вытягивались вдоль речной отмели.

Между палатками ходили люди, а от костров поднимался дым.

Недалеко от них один из привязанных мастодонтов поднял хобот и заревел. Еще дальше на берегу виднелись женщины, которые разрывали землю палками в поисках съедобных корней. Корни сейчас были хорошей пищей. Но что будет, когда земля снова замерзнет? Он знал ответ на этот вопрос, но гнал его подальше от себя. Голые дети, визжа, плескались в реке, старые женщины сидели на солнце перед своими палатками, плетя корзины из ивы и тростника. Когда Ульфадан подошел к палаткам, лицо его было сурово и непроницаемо. Один из маленьких сыновей бросился к нему, торопясь сообщить важное известие.

– У нас три охотника из другой саммад. Один из них очень смешной.

– Отнеси этого кролика своей матери. Беги.

Охотники сидели вокруг костра, выпуская клубы дыма из каменной трубки, передаваемой по кругу. Келлиманс был здесь, и шаман Фракен тоже. Пришельцы поднялись, приветствуя Ульфадана. Одного из них он хорошо знал.

– Приветствую тебя, Херилак.

– Приветствую тебя, Ульфадан. Это Ортнар из моей саммад, а это – Керрик – сын Амахаста и моей сестры.

– Ты хочешь есть?

– Мы уже поели и напились. Гостеприимство Ульфадана хорошо известно.

Ульфадан взял трубку и глубоко вдохнул едкий дым. Его удивлял странный охотник без волос, который должен был погибнуть со своей саммад, но остался жив. Он спросит его об этом в свое время.

– Зима длинная, а пищи все меньше и меньше, и мы знаем об этом. Вся моя саммад мертва, за исключением двух человек, – заговорил Херилак.

Охотники встретили эти страшные слова молча, но из толпы женщин послышались вопли ужаса, многие были связаны с саммад Херилака родственными узами, и сейчас они смотрели на небо на востоке, где начали появляться первые звезды.

Когда Херилак заговорил снова, ни один звук не помешал ему.

– Вы знаете, что я с моими охотниками ходил далеко на юг, где нет снега и зимы теплые и где живут только мургу. Это была моя идея, что мурту убили Амахаста и всю его саммад. Идея оказалась верной, и мы нашли мургу, которые ходили, как тану, и убивали смертоносными палками. Одну из этих палок я нашел среди костей саммад Амахаста. Мы убили встреченных мургу и вернулись на север. Теперь мы знали, что на юге ждет смерть и что это за смерть. Но мы голодали последнюю долгую зиму, и многие из нас умерли. Летом охота была плохой, и вы это знаете. Тогда я повел саммад на юг вдоль берета, туда, где охота намного лучше. Мы знали об опасности и о том, что мургу могут атаковать нас, но без пищи мы все равно погибли бы. Мы выставили охрану и нападений не было. Это случилось только тогда, когда мы повернули назад. И вот мы с Ортнаром здесь, а остальные мертвы. С нами пришел Керрик, сын Амахаста, захваченный в плен мургу, а сейчас снова свободный. Он многое знает о них.

После этих слов по рядам слушателей прокатился ропот удивления, и все зашевелились, стараясь поближе взглянуть на Керрика. Они указывали на отсутствие у него волос, на сверкающее кольцо и ножи из небесного металла, висевшие у него на шее. Керрик смотрел прямо перед собой и не говорил ни слова. Когда все умолкли, заговорил Келлиманс:

– Для тану настали дни смерти. Зима убивает нас, мургу убивают нас, и другие тану убивают нас.

– Разве недостаточно того, что нас убивают мургу? Почему мы боимся друг друга? – спросил Керрик.

– Нас заставляет сражаться долгая зима и короткое лето, – ответил Ульфадан. – Мы пришли сюда потому, что олени ушли с гор. Но когда мы попробовали охотиться здесь, лучники многих здешних саммад прогнали нас прочь. Сейчас у нас мало пищи, и зимой мы умрем от голода.

Херилак печально покачал головой.

– Это не выход. Наши враги мургу, а не тану. Если мы будем сражаться друг с другом, конец неизбежен.

Келлиманс согласно кивнул, а Ульфадан сказал:

– Я верю тебе, Херилак, но дело тут не только в нас. Тебе нужно говорить с другими саммад. Если они согласятся, мы сможем охотиться и не умрем с голода. Оии приходят с далеких гор, они многочисленны и голодны. Они гонят нас обратно, и мы не можем охотиться. Им хочется увидеть нашу смерть.

Херилак отмел это предложение резким взмахом руки.

– Нет, это плохо. Им дела нет до нашего горя. В их горах охота тоже может быть плоха, иначе они не пришли бы сюда. У тану есть два врага, бесконечная зима и мургу. Они объединились вместе, чтобы уничтожить нас. Мы не можем сражаться против зимы, но мы можем убивать мургу.

Тут заговорили сразу многие, но все замолчали, когда начал говорить Фракен. Они уважали старика за его знания и надеялись, что он сможет указать ответы на их вопросы.

– Мургу подобны листьям и также многочисленны. Ты сказал нам, что у них есть смертоносные палки. Как можно бороться против существа, подобного этим? И почему это должны делать мы? Что мы выиграем, если рискнем схватиться с ними? Нам ведь нужна пища, а не война!