винить за такие мысли, сынок, уж больно ты глуп, да к тому же деревенщина, и воспитание твое пострадало от общения с солдатней… Пошевели-ка мозгами, малыш! Обучение воинской премудрости — слишком важное дело, чтобы поручать его любителям. Прочел бы ты кой-какие учебники для военных колледжей, у тебя бы кровь застыла в жилах, ей-богу! Понимаешь, в доисторические времена сержанты в учебках, или как они там назывались, были настоящими садистами. Этим людям, лишенным всяких специальных знаний, командование позволяло прямо-таки уродовать новобранцев. Солдаты начинали ненавидеть службу, еще не научившись ее бояться, дисциплина летела ко всем чертям. А людские потери? То они строевой подготовкой загонят кого-то до смерти, то утопят целый взвод, то еще чего натворят. От одной мысли о таких нелепых потерях можно завыть!

— Могу я поинтересоваться, на каких предметах вы специализировались в колледже? — робко спросил Билл.

— «Воинская дисциплина», «Подавление воли» и «Методика воздействия». Тяжелый курс — целых четыре года, но диплом я получил, что совсем неплохо для парня из рабочей семьи. Я кадровый специалист, и просто не понимаю, за что эти неблагодарные ублюдки списали меня сюда, на эту ржавую консервную банку! — Он приподнял очки в золотой оправе, чтобы смахнуть набежавшую слезу.

— Неужто вы от них ждали благодарности? — с удивлением спросил Билл.

— Нет, конечно, какая глупость с моей стороны! Спасибо, что вправил мне мозги, Билл, из тебя еще выйдет настоящий солдат. Все, чего от них можно ожидать, — это преступное пренебрежение служебными обязанностями, которое я смогу использовать в своих интересах через общество ветеранов; в ход можно пустить взятки, поддельные приказы, махинации и прочие штучки. Просто я и впрямь немало сил положил на вас, болванов, в лагере и надеялся, что за это меня хотя бы оставят в покое и позволят заниматься своим делом — так нет же, дудки! Придется подсуетиться теперь, чтобы добиться перевода.

Он соскочил с койки и запер в сундучок леденцы вместе с очками в золотой оправе.

Билл, реакция которого в критические моменты была явно замедленной, усердно тер ладонью лоб, время от времени постукивая по нему кулаком.

— Какая удача, что вы родились этаким уродом… Я хочу сказать — у вас такие выдающиеся зубы…

— При чем тут удача! — воскликнул Смертвич, щелкнув ногтем по одному из клыков. — Да знаешь ли ты, сколько стоит пара двухдюймовых, генетически мутированных, искусственно выращенных и хирургически пересаженных клыков? Черта с два ты знаешь! Мне пришлось отказаться от трех очередных отпусков, чтобы оплатить операцию! Но, скажу тебе, она того стоила: имидж — это все! Я просматривал снимки с изображениями доисторических громил: в своем роде они были парни что надо. Конечно, их подбирали по физическим данным и низкому уровню интеллекта, но дело свое они знали туго. Непрошибаемые головы, чисто выбритые скулы со шрамами, железные челюсти, отвратные плотоядные рожи — все было при них. Я подумал: небольшое капвложение вначале принесет мне в дальнейшем недурной доходец. Это была настоящая жертва, можешь мне поверить — не так-то много вокруг людей с имплантированными клыками, и не случайно. Жевать ими жесткое мясо, конечно, удобно, но в остальном… Поди попробуй, поцелуй свою первую девчонку… А теперь — исчезни, Билл. Дела у меня. Увидимся еще…

Последнюю фразу Билл еле расслышал — мгновенно сработавший инстинкт самосохранения унес его вдаль по коридору. Когда прошел внезапный приступ ужаса, Билл вразвалку двинулся дальше, словно утка с подбитой лапой: именно так, считал он, ходят бывалые космонавты. Он уже воображал себя закаленным старым воякой и полагал, что о военной службе знает все. За свое жалкое самомнение он был немедленно наказан. Громкоговорители на потолке сначала икнули, а затем гнусаво возвестили на весь корабль:

— Внимание! Внимание! Слушайте приказ самого Старика — капитана Зекиаля! Вы этого приказа давно уже ждете не дождетесь! Мы идем в бой! Немедленно навести полный порядок на корме и на носу, чтобы ничего не болталось, как дерьмо в проруби!

Глубокий, от сердца идущий стон эхом отдался во всех отсеках исполинского корабля.

Насчет первого полета «Фанни Хилл» ходили разные сортирные сплетни и слухи, но все это было вранье. Слухи распускались тайными агентами военной полиции и потому гроша ломаного не стоили. Верно было только одно: корабль куда-то отправлялся, поскольку они явно готовились к отправке. Даже Тембо не мог не признать этого, выгружая снаряды в цейхгаузе.

— С другой стороны, — заметил он, — может, все это придумано для обмана шпионов: они считают, что мы куда-то идем, а на самом деле туда придут совсем другие корабли.

— Куда — туда? — раздраженно спросил Билл, который содрал ноготь указательного пальца, развязывая веревочный узел.

— Господи, да куда угодно, не в этом дело! — Вопросы, не имевшие прямого отношения к религии, мало волновали Тем-бо. — Зато, Билл, я точно знаю, куда попадешь ты лично.

— И куда же? — последовал жадный вопрос охочего до слухов Билла.

— Прямехонько в ад, ежели не спасешь душу.

— Да хватит тебе! — взмолился Билл.

— Взгляни сюда, — соблазнял его Тембо, показывая через проектор небесную сценку с золотыми вратами среди облаков, сопровождавшуюся тихими звуками тамтамов.

— А ну кончай свою душеспасительную трепотню! — загремел заряжающий 1-го класса Сплин, и изображение тут же пропало.

Билл почувствовал какую-то тяжесть в животе, но не обратил на нее внимания, поскольку истерзанный желудок постоянно подавал ему отчаянные сигналы, полагая, что его хозяин помирает с голоду, и никак не желая смириться с тем, что такой чудесный перемалывающий и переваривающий механизм обречен на жидкую диету. Но Тембо тоже бросил работу, склонил голову набок и ткнул себя ладонью в живот.

— Поехали! — сказал он. — Началась-таки космическая прогулочка! Они врубили межзвездный двигатель.

— Мы что же, выходим в подпространство? Теперь, значит, каждую клеточку тела начнет выворачивать наизнанку, да?

— Нет, от этого способа передвижения давно отказались: слишком много кораблей вошли с убийственной вибрацией в подпространство, но ни один из них не вынырнул обратно. Я читал в «Солдатском Таймсе» объяснения одного математика: что-то такое об ошибках в вычислениях, о более быстром течении времени в подпространстве; так что, может, пройдет целая вечность, прежде чем эти корабли появятся оттуда.

— Значит, пойдем надпространством?

— Такого вообще не существует.

— Так, может быть, нас распылят на атомы и занесут в память гигантского компьютера, который усилием мысли перебросит нас в другое место?

— Господи! — воскликнул Тембо, и его брови доползли почти до самой кромки волос на лбу. — Для деревенского парнишки-зороастрийца у тебя довольно-таки странные представления. Ты что — наклюкался или накурился какой-нибудь дряни?

— Да объясни ты мне толком, — взмолился Билл, — если и то и другое — чушь, то как же мы пересечем межзвездное пространство и сразимся с чинджерами?

— А вот как… — Тембо оглянулся, чтобы убедиться, что заряжающего 1-го класса поблизости нет, и сложил ладони с согнутыми пальцами в форме шара. — Представь себе, что это наш корабль, вышедший в большой космос. Потом врубается бухой двигатель.

— Чего-чего?

— Бухой двигатель. Он так называется потому, что надувает предметы, и они начинают разбухать. Ты же знаешь, что все вокруг состоит из маленьких частичек, протонов, электронов, нейтронов, тронтронов и прочих штучек, которые удерживаются вместе силами притяжения. Если тяготение ослабить — а я еще