— Забудем обо мне, — сказал он, глядя на матушку Мастифф. — Я дал тебе денег и оставил в лучшем районе Драллара с большим запасом товаров. И какой же я тебя нахожу? Вот какой! — Он указал на рваную одежду, изорванное платье и куртку, старую отвратительную шляпу, еле державшуюся на длинных растрепанных волосах. — На улице в дождь и сырость, одетую в лохмотья.

Теперь настала очередь матушки Мастифф отводить взгляд. Они свернули с мощеной улицы и оказались в менее оживленном районе города.

— Я нервничала, мальчик, сидя в этом роскошном магазине целый день. Мне не хватало улиц, общения, шума…

— Споров и криков, — закончил за нее Флинкс.

— И сплетен, — продолжала она. — Особенно сплетен. — Она вызывающе посмотрела на него. — В моем возрасте это одно из немногих удовольствий, для которых я еще не слишком стара.

Флинкс указал на улицу впереди.

— Поэтому мы не идем в магазин?

— Нет, не в эту душную табакерку, особенно в такой прекрасный день. — Флинкс посмотрел на серое затянутое тучами небо, на вечный туман, но ничего не сказал. Для Драллара это действительно прекрасный день. Дождя нет. Он уже две недели дома и ни разу не видел солнца.

— Пошли в трактир Драмьюза. Я угощу тебя обедом.

Флинкс сделал вид, что удивляется.

— Ты угощаешь обедом? Ну, правда, ты заработала, продав браслет…

— Пфа! Я легко выторговала бы у этого неотесанного простака пятьдесят кредитов. Знала это, как только он увидел браслет. Но ты мне помешал.

— Однажды, матушка, ты наткнешься на опытного инопланетянина, и он отведет тебя в королевскую полицию. Я вмешался, потому что он показался мне приличным человеком. У него медовый месяц, и мне не хотелось, чтобы его сильно надули.

— Много ты знаешь! — ответила она. — Он не так уж неопытен, как ты думаешь. Видел бы ты, как загорелись его глаза, когда я сказала ему, на какой улице мой магазин. Я сказала, что украла там браслет. Ну, он знал об этом. И что? Позвал полицию? Нет, он вцепился в возможность приобрести краденое, как всякий порядочный горожанин. Вот здесь. — Она остановилась и указала на столики под ярко раскрашенными навесами.

Они оказались в последнем из концентрических кругов, образующих дралларский рынок. Это внешнее кольцо состоит в основном из ресторанов и киосков, торгующих едой. Начиная от небольших, с одним продавцом и примитивной печкой на дровах, и кончая дорогими заведениями, где на роскошной посуде из веридиана подают деликатесы, привезенные с самых дальних уголков Федерации. Тут много народу, привлеченного ароматами пищи.

Они вошли в ресторан, где не используют ни дрова, ни веридиан, в смысле меню средний между изобилием и почти несъедобным. Сев за столик, сделали заказ существу, похожему на грифона с щупальцами вместо ног. Потом матушка Мастифф оставила свои нежные обвинения и перешла к серьезному разговору.

— Ну, мальчик, я знаю, что ты отправился искать своих природных родителей. — Признаком ее силы служило то, что она сказала это без малейшей запинки. — И отсутствовал больше года. Должно быть, узнал что-то.

Флинкс откинулся и немного помолчал. Пип высунулся из-под его плаща, и Флинкс почесал летающую змею под подбородком.

— Насколько я знаю, — наконец кратко ответил он, — оба они давно мертвы. — Пип беспокойно зашевелился, ощутив перемену в настроении хозяина. — Моя мать… теперь я знаю, кто она была. Она была линкс, была наложницей. И еще я нашел сводную сестру. А, найдя ее, кончил тем, что убил.

Принесли еду, ароматную и горячую. Некоторое время они ели молча. Несмотря на острые приправы, пища обоим показалась безвкусной.

— Мать мертва, сводная сестра мертва, — сказала наконец матушка Мастифф. — Других родственников нет? — Флинкс коротко покачал головой. — А отец?

— О нем я ничего не узнал.

Матушка Мастифф подавила какого-то своего личного демона и наконец сказала:

— Ты много и далеко искал, мальчик. Но остается еще возможность.

Он пристально взглянул на нее.

— Где?

— Здесь. Да, прямо здесь.

— Почему ты мне не говорила? — негромко спросил он.

Матушка Мастифф пожала плечами.

— Не видела причины. Слабый шанс, мальчик, напрасная трата времени, абсурдная мысль.

— Я целый год гонялся за абсурдными мыслями, — напомнил он. — Давай, матушка.

— Когда я купила тебя на рынке, — легко, словно речь идет об обычной покупке, начала она, — ничего особенного не было. До сих по не понимаю, что заставило меня зря потратить такие деньги.

Флинкс сдержал улыбку.

— Я тоже. Но я тебя не понимаю.

— Найди того, кто продавал тебя, Флинкс. Может, он еще занимается этим делом. Всегда есть шанс, что в фирме ведутся аккуратные записи. Меня не очень интересовала твоя родословная. Может, в записях фирмы есть дополнительная информация, которой не было в торговом объявлении. Ну, это маловероятно. Меня только интересовало, не болен ли ты. Ты выглядел больным, но на самом деле был здоров. — Она отхлебнула из кружки. — Иногда торговцы рабами сообщают не все сведения. У них есть для этого причины.

— Но как мне найти фирму, которая меня продала?

— В городском архиве, — ответила она, вытирая жидкость с подбородка. — Эта сделка облагается налогом. Просмотри записи королевских налогов за тот год, что я тебя купила. Но это напрасная трата времени.

— У меня теперь достаточно времени, — загадочно ответил Флинкс. — С радостью попробую. — Он протянул руку через стол и погладил щеку словно из старой замши. — Но на остаток дня будем матерью и сыном.

Она хлопнула его по протянутой руке и начала браниться… но негромко.

Следующий день начинался хорошо. Шел легкий дождь, и тучи как будто собирались расходиться. Впрочем, Флинксу не пришлось увидеть редкое зрелище — солнце на Дралларе: когда он двинулся к обширному району государственных учреждений, тучи снова затянули небо. Здания теснились, как рабочие муравьи вокруг царицы. Этой царицей был королевский дворец.

Влажная холодная погода оживила Флинкса. Туманный воздух ему приятно знаком; таким всегда был единственный дом, какой он знает. Вернее, какой помнит, поправился он.

Он остановился поболтать с двумя уличными торговцами. Этих людей он знает с детства. Но вначале ни один из них не узнал его. Неужели в семнадцать лет он стал совсем не таким, каким был в шестнадцать? Правда, он многое испытал за этот год. Но Флинкс посмотрел в зеркало и не заметил перемен. Никакие свежие морщины не появились на гладкой коричневой коже, никакой трагедии в глазах цвета какао. И все же его не узнали.

Возможно, просто поразительный калейдоскоп Драллара заставляет людей забывать. Флинкс решительно отвернулся от криков и возбуждения города, прошел мимо прилавков и уличных торговцев. Некогда тратить время на эти детские развлечения, сказал он себе. Теперь у него есть ответственность. Как предводитель целого народа в Большой Игре, он должен отказаться от детских интересов.

Да, но ребенок по-прежнему живет в нем, и какое же это трудное дело — становиться взрослым…