правительству: «Почему численность интервенционных войск до абсурдности мала?» С другой стороны, если бы план Рейли удался, Ллойд Джордж непременно приписал бы все заслуги себе.
Тем временем большевики продолжали разыгрывать в Москве последний акт пьесы под названием «заговор Локкарта». Сидней Рейли и Роберт Брюс Локкарт были заочно судимы и приговорены к смерти, если они снова появятся на территории России. В число подсудимых по этому процессу попали также глава американской секретной службы Каламатиано, А.В. Фриде, бывший полковник русского Генштаба, его сестра Мария, одна из любовниц Рейли, Жан Моран, директор московской французской школы.
Мария была не единственной подругой Рейли на скамье подсудимых. Среди обвиняемых оказались мадемуазель Старжевская, работавшая в ЦИКе машинисткой, и мадемуазель Оттен, одна из актрис, проживавшая в квартире Тамары. Несмотря на то что государственный обвинитель Кириленко подверг огласке подробности сексуальных отношений молодых женщин с английским резидентом, он отметил, что «они играли пассивную роль в шпионской сети Рейли». В отличие от Каламатиано, Фриде и остальных обвиняемых Старжевская и Оттен избежали смертного приговора.
В середине декабря, в последний раз встретившись с Каммингом, Рейли и Хилл отправились на юг России. Дорога началась с неприятности: все билеты на судно, отходившее в Гавр, проданы, ночевать было негде. Но к счастью, на борту оказался возвращающийся в Польшу великий пианист Падеревский.[3] Увидев двух растерянных мужчин и узнав в одном из них Рейли, он приветствовал их как старых, давно потерянных друзей. Вопрос о билетах отпал сам собой не желая ничего слышать, Падеревский затащил Рейли и Хилла в свою каюту. Вспоминая о покойной Анне – сестре Рейли, – Падеревский впервые упомянул, что долгое время был близким другом матери Рейли.
Точно на Рождество оба британских агента прибыли на место. Под видом английских бизнесменов с верительными грамотами министерства внешней торговли Рейли и Хилл обладали великолепной легендой: они были призваны исследовать возможности торговых отношений между Великобританией и Россией. Ведя деловые переговоры с местными коммерсантами, они без труда оценивали силы и возможности Белой армии под командованием генерала Деникина.
Общие выводы от проведенной «инспекции» формулировались так: деникинская армия вполне боеспособна, однако управленческая деятельность штаба безобразна. Через две недели Хилл вернулся в Лондон для составления отчета своему шефу, оставив Рейли в России. Мысленно пожелав другу доброго пути, Сидней с тоской думал о том, что в нынешние времена относительно недлинная дорога в Англию лежит через Стамбул, Бухарест, Будапешт и Париж.
Рейли вернулся в Лондон в феврале 1919 года. Камминг с нетерпением ожидал Сиднея, чтобы дать и ему, и Хиллу новое поручение. Цель очередной миссии заключалась в участии в работе Парижской мирной конференции. В Европе ходили слухи, что на этом почетном форуме белые и большевики собираются представлять Россию независимо друг от друга. Оба агента отправлялись во Францию с целью информировать СИС о любых действиях обеих враждебных сторон.
Камминг предупредил шефа морской разведки адмирала Хэлла, что Рейли и Хилл прикомандировываются к британской миссии во Франции для работы на конференции в качестве «российских экспертов». Сначала они остановились в отеле «Мажестик», где традиционно проживали сотрудники морской миссии, но, опасаясь раскрыть истинную цель своего пребывания в Париже, в тот же день перебрались в «Мерседес» – отель, расположенный неподалеку от площади Этуаль.
Той же ночью в Париже появились два американских наблюдателя, которые привезли с собой заявление Чичерина, наркома иностранных дел Советской России. В нем говорилось, что большевики непременно примут участие в конференции. Кстати, один из американцев, Уильям Буллит, в дальнейшем работал в России по личному указанию президента Вильсона, а с 1933-го по 1936 год являлся полномочным послом США в СССР. Уже на следующее утро Хилл срочно сообщил о приезде американских посланников Уикхэму Стиду, главному редактору газеты «Тайме». А через сутки передовицы «Тайме» и «Дейли мэйл» вышли с карикатурами, изображавшими американцев, запускающих в небо воздушные шарики с надписями «предложения большевиков».
Случилось так, что в отеле «Мажестик» Рейли познакомили с Уинстоном Черчиллем, и с первой же встречи агент стал боготворить этого замечательного британского политика. В свою очередь, Рейли представил Черчиллю Бориса Савинкова, который к тому времени бежал из России, чтобы продолжать борьбу с большевизмом на Западе. Все последующие годы Черчилль всегда давал самую высокую оценку антибольшевистской работе Рейли и Савинкова. Во время работы конференции Рейли познакомился с еще одним интересным человеком. Им был майор У. Филд-Робинсон, также работавший на разведку Великобритании в парижском отделе СИС. С ним у Рейли завязались самые теплые отношения, сохранившиеся на долгие годы. Лишь Сиднею майор позволял называть себя фамильярно Робби.
Париж подарил Рейли еще одного верного друга, точнее, подругу, певицу Элеонору Той. Выступая практически во всех европейских столицах, она являлась важным звеном в сложной агентурной сети Камминга. Ночами напролет Той и Рейли стояли на балконе номера его парижского отеля, беседуя о жизненных ценностях и философских взглядах на смысл бытия. Той считала, что Рейли совершенно не разбирается в политических тонкостях, но ее привлекала целостность его мировоззрения и редкое великодушие.
По окончании конференции пути друзей разошлись. Хилл снова отправился на юг России для координации Белого движения на Кавказе, а Рейли уехал в Нью-Йорк, чтобы провести несколько недель с любимой Надин. Последний раз они виделись два с половиной года назад. Война изменила не только историю, но и самих людей. Надин тоже изменилась, причем не в лучшую сторону. Былая верность мужу ушла безвозвратно, и их встреча оказалась весьма прохладной.
Пока Рейли находился в Нью-Йорке, в Лондоне неожиданно возникли трудности. Проведя большую часть войны в Брюсселе, Маргарет прибыла в Англию искать примирения с мужем и первым делом отправилась в МИД выяснять, где находится ее любимый супруг. Услышав об этом, Камминг, знавший о личной жизни агента несколько больше, чем остальные, вызвал Хилла, уже «сидевшего на чемоданах», и поручил выяснить, сколько же жен у Рейли на самом деле.
Поиск какой-либо информации на этот счет оказался безуспешным, и Хилл предложил спросить об этом самого Рейли, когда он вернется из Нью-Йорка. Ответ Рейли был краток и категоричен: «У меня нет ни одной жены, следовательно, не о чем и разговаривать». Что происходило после этой фразы дальше за закрытыми дверями кабинета шефа, не знает никто. Известно только, что после той беседы Камминг вызвал Хилла и приказал прекратить расследование. Так же быстро, как и приехала, Маргарет вновь собрала чемоданы и отбыла обратно в Брюссель. Позже она призналась, что Рейли заплатил ей 10 тысяч фунтов, но главная причина столь быстрого отъезда экс-жены заключалась в другом. Он пообещал достать Маргарет хоть из- под земли, если она хоть когда-нибудь заикнется об их браке.
Камминг размышлял, где лучше использовать Рейли. В конце концов он предложил агенту находиться в Лондоне или Париже до тех пор, пока не прояснится ситуация в России и, соответственно, не будет определена государственная политика по этому вопросу. «Шаткая» позиция Уайтхолла по отношению к большевикам во многом объяснялась огромным числом беженцев всех рангов, покинувших Россию. С одной стороны, британское правительство еще лелеяло надежду, что контрреволюционно настроенные организации смогут опрокинуть «красную» власть, с другой – оно прекрасно видело, насколько дезорганизованы русская аристократия, буржуазия и эсеры, какая между ними огромная разница. В конце концов, у них просто не хватало денег на осуществление переворота.
Число беженцев из России продолжало расти. Поскольку Рейли часто общался с русскими эмигрантами в Англии и Франции, его помощь Каммингу в оценке достоверности той или иной информации не имела цены. При любом обсуждении «российского» вопроса Рейли и шеф всегда сидели за столом локоть к локтю. Когда мастер шпионских перевоплощений Пол Дьюкс в 1919 году вернулся из России, Рейли встретил его на платформе вокзала Кинг-Кросс. Где бы затем Пол ни отчитывался о проделанной работе, Каммингу в СИС или в Уайтхолле, Рейли всегда присутствовал на докладах, словно кровожадная пантера, притаившаяся в углу комнаты. В обычном жилом доме, где на трех верхних этажах под видом специального подразделения полиции разместилась секретная служба, Рейли, Дьюкс и Камминг подолгу вели жаркие споры о перспективах революции и контрреволюции в России.
Сняв апартаменты в Олбани, Рейли окружил себя экспонатами любимой «наполеоновской» коллекции и
