задней стенке амбара и попыталась разобрать написанные здесь семь заповедей. Убедившись, что кроме отдельных букв она не может разобрать ничего, Кловер обратилась к помощи Мюриель.

— Мюриель, — сказала она, — прочти мне четвертую заповедь. Разве в ней не сказано о запрещении спать в постелях?

С некоторыми затруднениями Мюриель по складам прочитала заповедь.

— Здесь сказано: «Ни одно животное не будет спать в постели с простынями», — наконец объявила она.

Достаточно наблюдательная Кловер что-то не помнила, чтобы в четвертой заповеди упоминались простыни, но раз так было написано на стене, так оно и должно быть. И Визгун, который как раз в этот момент проходил мимо в сопровождении двух или трех собак, смог дать предмету спора правильное толкование.

— Вы, конечно, слышали, товарищи, — сказал он, — что теперь мы, свиньи, спим в кроватях на ферме. А почему бы и нет? Вы же, конечно, не считаете, что это правило направлено против постелей? Постель означает просто место для спанья. Откровенно говоря, охапка соломы в стойле — тоже постель. Правило направлено против простыней, которые действительно являются чисто человеческим изобретением. Мы сняли простыни со всех кроватей и спим просто между одеялами. Это очень удобно. Но это всего лишь те минимальные удобства, которые необходимы при нашей умственной работе. Ведь вы же не собираетесь лишать нас заслуженного отдыха, не так ли, товарищи? И не заставите нас непосильно переутомляться при исполнении наших обязанностей? Ведь, я уверен, никто из вас не хочет возвращения мистера Джонса?

Животные сразу же уверили его в этом, и с тех пор вопрос о кроватях для свиней больше не поднимался. И когда через несколько дней было объявлено, что отныне свиньи будут вставать на час позже остальных, никто не позволил себе проронить ни слова осуждения.

К осени животные испытывали счастливую усталость. Они вынесли на своих плечах нелегкий год, и после продажи части зерна запасов на зиму могло не хватить, но поднимающаяся мельница стоила всех лишений. Она была доведена почти до половины. После уборочной наступила ясная сухая погода, и животным пришлось трудиться тяжелее обычного, до мыла, — но при этом, таская тяжелые камни, они думали, что им повезло, так как у них есть возможность поднять стены еще на фут. Во время уборочной Боксер приходил на строительство даже по ночам и прихватывал час-другой, работая при свете луны. В минуты отдыха животные неоднократно прогуливались вокруг мельницы, восхищенно глядя на мощь прямых стен и изумляясь тому, что именно они возвели столь впечатляющее строение. Только старый Бенджамин отказывался восхищаться мельницей, но и тому нечего было сказать, кроме своих привычных ехидных замечаний, что, мол, ослы живут долгий век.

Пришел ноябрь со своими жгучими юго-восточными ветрами. Строительство приостановилось: в такой сырости трудно было замешивать бетон. Наконец однажды ночью разразилась такая буря, что здание подрагивало на своем фундаменте, а с крыши амбара слетело несколько черепиц. Проснувшись, куры взволнованно закудахтали от страха, потому что им приснилась орудийная пальба.

Утром животные обнаружили, что флагшток поломан, а елочка в саду вырвана с корнями, как редиска. Но едва они обратили на это внимание, как у всех вырвался вопль разочарования. Рухнула мельница.

В едином порыве они ринулись к ней. Наполеон, который редко баловал себя прогулками, мчался впереди всех. Да, с мельницей было покончено — плода их долгих трудов больше не существовало: мельница развалилась вплоть до основания, а камни были раскиданы. Не в силах проронить ни слова, они стояли, мрачно глядя на остатки стен. Наполеон молча прохаживался вперед и назад, время от времени обнюхивая землю. Его затвердевший хвостик дергался из стороны в сторону — Наполеон напряженно думал. Внезапно он остановился, словно его озарила какая-то мысль.

— Товарищи, — тихо сказал он, — знаете ли вы, кто должен отвечать за содеянное? Знаете ли вы имя врага, который, подкравшись ночью, разрушил мельницу? Это Сноуболл! — внезапно рявкнул он громовым голосом. — Это дело Сноуболла! Полный злобы, он решил сорвать наши планы и отомстить за свое позорное изгнание. Этот предатель подкрался к нам под покровом ночи и уничтожил работу целого года. Товарищи, здесь, на этом месте, я объявляю смертный приговор Сноуболлу! «Животное — герой второго класса» и полбушеля яблок тому, кто отомстит Сноуболлу! И целый бушель будет тому, кто доставит его живым!

Животные были безмерно потрясены тем, что в содеянном повинен Сноуболл. Раздались крики возмущения, и многие стали продумывать, как бы им захватить Сноуболла, если он посмеет еще раз явиться сюда. В это время были обнаружены следы копытцев в траве неподалеку от холмика. Правда, их можно было проследить лишь на протяжении нескольких метров, но они вели к дыре в изгороди. Наполеон тщательно обнюхал следы и объявил, что они принадлежат Сноуболлу. Он предположил, что Сноуболл явился со стороны Фоксвуда.

— Ни секунды промедления, товарищи! — сказал Наполеон после того, как следы были изучены. — Нас ждет работа. Сегодня же утром мы начнем восстанавливать мельницу, и мы будем строить ее всю зиму, в дождь и в снег. Мы дадим понять этому презренному предателю, что нас не так легко остановить. Помните, товарищи, что мы не можем медлить, мы должны беречь каждый день! Вперед, товарищи! Да здравствует мельница! Да здравствует скотский хутор!

Зима была жестокой. Штормовые ветра следовали за дождем и снегом, а затем ударили морозы, которые стояли до февраля. Восстанавливая мельницу, животные выкладывались из последних сил, хорошо зная, что окружающий мир наблюдает за ними и что завистливый род человеческий будет вне себя от радости, если не удастся закончить мельницу в срок.

Вопреки здравому смыслу, люди не верили в вину Сноуболла и считали, что мельница рухнула из-за слишком тонких стен. Животные знали, что дело было не в этом. Тем не менее, сейчас было решено строить стены толщиной в три фута, а не в восемнадцать дюймов, как раньше, что потребовало гораздо большего количества камней. Но в течение долгого времени не удавалось приступить к работе, так как каменоломня была заполнена талым снегом. Некоторое улучшение наступило с приходом сухой морозной погоды, но работа была непомерно тяжела и все трудились далеко не с таким воодушевлением и надеждой, как раньше. Они постоянно страдали от голода и холода. Не падали духом только Боксер и Кловер. Визгун произносил прекрасные речи о радости самоотверженного труда и достоинстве, которым он облагораживает труженика, но всех остальных гораздо больше воодушевляла сила Боксера и его неизменный призыв: «Я буду работать еще больше!»

В январе стало ясно, что запасы пищи подходят к концу. Резко сократились порции зерна. Было объявлено, что увеличится норма выдачи картофеля. Затем выяснилось, что большая часть картофеля замерзла в гуртах, которые были плохо прикрыты. Картофель размяк и потек, в пищу он уже практически не годился. Остались только солома и свекла. Голод посмотрел им прямо в лицо.

Было жизненно необходимо скрыть этот факт от остального мира. Воодушевленные крушением мельницы, люди пустили в ход новую ложь о скотском хуторе. Снова пошли слухи, что все животные умирают от голода и болезней, что между ними разгорелась жестокая междоусобица и на ферме процветают каннибализм и убийства детей. Наполеон был серьезно обеспокоен последствиями, которые могли разразиться, если станет известно действительное положение вещей, и он решил использовать мистера Уимпера, чтобы опровергнуть слухи. Обычно животные почти не встречались с мистером Уимпером во время его еженедельных визитов, но теперь нескольким животным, преимущественно овцам, было поручено в присутствии мистера Уимпера ронять реплики, что, мол, порции пищи растут. Кроме того, Наполеон приказал наполнить песком пустые бочки, стоящие в закромах, и сверху прикрыть песок остатками зерна и муки. Под каким-то предлогом мистер Уимпер был отведен в закрома и было отмечено, что он бросил в сторону бочек любопытный взгляд. Зрелище убедило его, и, покинув скотский хутор, он рассказал всем интересующимся, что пищи у животных хватает с избытком.

Тем не менее, к концу января стало ясно, что надо каким-то образом раздобыть хоть немного зерна. В