— Напоролся на гвоздь? — не выдержав, съязвила я. — Или его акула в бассейне укусила?

— Будешь издеваться — ничего не скажу! — рассердилась Ирка, останавливаясь.

— Не стой, как копна, — попросила я ее. — Мало ли, кто посмотрит в окошко на дорогу! Задумается, что это за пара призраков выясняет тут отношения.

— Сама ты призрак, — обругала меня подруга. — Во мне сто кило живого веса, какое из меня привидение!

— Нелетучее, наземное, — отмахнулась я. — Не отвлекайся, давай рассказывай про пение! Говори, при чем тут Моржикова мужская травма?

— А при том, что я теперь все время опасаюсь, что он в пылу любовной битвы снова получит боевое ранение! — напыщенно ответила Ирка.

В общем, подружка строго-настрого запретила мужу охать и стенать, чтобы не перепутать сладкие стоны с болезненными. Моржик в угаре страсти об этом, ясное дело, напрочь позабыл и вспомнил только тогда, когда издал громкое финальное: «О-о-о-о!» Он тут же трансформировал его в многозначительное восклицание: «О-о бо-оже!», но Ирку и это не успокоило, и тогда изобретательный Моржик завел монархический гимн.

За интересным разговором мы сами не заметили, как пришли к дому на Школьной, восемь. Обогнули особняк, подобрались к черному ходу. На выкрашенной в темно-серый цвет двери белела узкая бумажная полоска с печатью.

— Ага? — вопросительно выдохнула Ирка, пальцем указав мне на нее.

Надо полагать, произнесенное самым многозначительным тоном междометие означало что-то вроде: смотри, дверь опечатана! К чему бы это?

— Угу, — ответила я в том же лаконичном стиле: мол, вижу, что опечатана, понимаю, что смертью хозяев заинтересовалась милиция, но не собираюсь отступать.

— Эх, — согласно вздохнула Ирка, давая понять, что понимает мое любопытство, и даже помогла подковырнуть бумажечку ногтем.

— Вместе пойдем или ты останешься караулить? — спросила я подругу, осторожно вставляя в замочную скважину новый ключ.

— Нет уж, одна я тут не останусь! — поежившись, Ирка с тоской посмотрела на собственный дом, второй этаж и крыша которого были прекрасно видны с высокого крыльца.

Бородатый слесарь не подвел, ключ провернулся легко, и дверь открылась без затруднений.

— Молодец мастер, — похвалила слесаря Ирка, мыслящая со мной в унисон.

— А я разве не молодец? Кто сделал превосходные оттиски в зуботехнической бяке? — напрашиваясь на комплимент, я пошире открыла дверь, чтобы пропустить вперед подругу.

Ирка вошла в прихожую, я шагнула следом и плотно прикрыла за нами дверь.

— Зажигай фонарик, — велела я ей.

Острый желтый луч уперся в платяной шкаф, косо поехал вправо и очертил дверной проем, за которым угадывалась просторная кухня.

— Нам туда? — спросила Ирка.

— А разве есть иные варианты? — Я подтолкнула ее в спину. — Ты же видишь, что других дверей нет, разве что в шкафу. Топай вперед!

Гуськом мы вошли в кухню и транзитом проследовали в холл, где варианты наконец появились: можно было пойти по темному коридору в глубь первого этажа или же подняться по лестнице на второй.

— Туда я не пойду, — заявила Ирка, высветив фонариком двери, выходящие в коридор. — Там ванная, в которой лежал труп Аделаиды. Это я уже видела, спасибо, больше не хочется.

— Но ванную без трупа ты еще не видела, так что шагай вперед, — велела я. — Или отдай мне фонарик, я сама пойду.

Подруга без возражений вручила мне осветительный прибор, и я прошла в банно-прачечное помещение, которое со времени моего предыдущего посещения нисколько не изменилось. Здесь по- прежнему было чисто, сухо, зеркально блестел розовый кафель, сияли начищенные до блеска металлические детали сантехнического оборудования. С невольной завистью покосившись на унитаз, с виду вполне исправный, я прошла к ванне.

— Интересно, зачем столько пробок? — спросила Ирка, вопреки собственным словам последовавшая за мной. — В раковине пробка, а в ванне сразу две — на дне и сбоку!

— Зришь в корень, — похвалила я подругу, потянувшись к пробке, закрывающей дополнительное сливное отверстие на боку ванны.

Сверкающая пробка выдергиваться не желала, так как оказалась навинчивающейся. Я покрутила ее, сняла и посветила фонариком в темное отверстие.

— Ничего не видно, — сокрушенно вздохнула Ирка, с интересом заглядывая в черную дыру.

— Разумеется, не видно, — с чувством превосходства заявила я. — Там очень крутой изгиб трубы. Она уходит вниз вертикально и соединяется с основной сливной трубой уже перед самым подключением к канализации.

— Откуда знаешь? — с уважением спросила Ирка.

— Читала специальную литературу, — уклончиво ответила я. — У тебя случайно нет при себе вязальной спицы или чего-нибудь в этом роде?

— Случайно — нет, — ответила подруга, глядя на меня как на ненормальную. — А ты собралась заниматься рукоделием? Прямо сейчас, здесь?

— Нет, я хотела проверить, не занимался ли тут рукоделием кто-то другой, — ответила я, оглядываясь в поисках какой-нибудь металлической проволочки.

Унитазный ершик на длинной тонкой ручке показался мне подходящим предметом. Не обращая внимания на округлившиеся глаза подруги, я наступила на ершик ногой, отломила ручку и попробовала ее на изгиб, как фехтовальщик свое оружие. Пластмассовая шпага гнулась, но не ломалась. Я удовлетворенно кивнула, отодвинула с дороги застывшую Ирку и сунула самодельную рапиру в боковое сливное отверстие ванны, затолкав ее как можно глубже. Поворочала из стороны в сторону, потыкала в невидимое, но ощутимое препятствие и снова кивнула.

— Что ты там ищешь? — опасливо полюбопытствовала Ирка.

— Гнездовье аспида Фани, — коротко ответила я, вынимая красную шпагу из трубы и отбрасывая ее за ненадобностью в сторону.

Ирка отпрыгнула за порог с грацией слоненка, играющего в классики. Пол и стены дрогнули, люстра на потолке ванной комнаты качнулась.

— Не дергайся, — хладнокровно попросила я, открывая кран над раковиной, чтобы помыть руки.

Стряхнула с пальцев капли воды и обернулась к подружке, трусливо удравшей в коридор:

— Самой-то Фани здесь уже нет. Ее вообще уже нет в живых, и ты знаешь об этом лучше, чем кто- либо! Ты же самолично зарубила ее лопатой!

— О чем нисколько не жалею, хотя я свободно могла бы обойтись без этого приключения, — проворчала Ирка, опасливо косясь на сливное отверстие. — Не рассказывай мне про Фаню сейчас, я послушаю об этом завтра, при свете дня.

И тут же вопреки сделанному заявлению спросила:

— Так, говоришь, змея вылезла оттуда? Ничего себе! Теперь я никогда больше не стану принимать ванну!

— Как Изабелла Испанская? — съязвила я, выключая в помещении свет и выходя в коридор, где сразу стало очень темно.

— Эта Изабелла, она тоже боялась змей? — спросила Ирка, зажигая фонарик.

— Нет, просто она не мылась, пока испанцы не взяли Гранаду.

— У них в Испании не было мыла?

— У них не было Гранады! — Я забрала себе фонарик и побрела в сторону лестницы. — Королева Изабелла Кастильская и ее супруг Филипп Испанский долгие годы вели осаду Гранады, желая во что бы то ни стало оттяпать ее у мавров. Чтобы заручиться божьей помощью, Изабелла поклялась не мыться до победного конца. Почему это должно было расположить высшие силы в ее пользу, я не знаю, но осада Гранады увенчалась успехом.