– Тараканов на кухне налови и готовь, – буркнул Йорик.

– Тараканов на всех не хватит! – шеф-повар чуть не плакал.

Снова взвизгнула стрела, и еще, и еще несколько. Звякнула кираса. Две или три стрелы ударили в пол прямо перед Мишиным носом.

– Если так дальше пойдет, долго не продержимся, – сказал милиционер. – Надо выбираться.

Он обшарил взглядом оружейную кучу. Копья, мечи, дротики, палицы, луки, щиты. Ничего такого, что позволило бы человеку и двум монстрам-недомеркам прорваться сквозь толпу голодных обозленных обжор. Взгляд побежал дальше. Щиты, алебарды, катапульта без тетивы, на колесной станине. Колесная станина… колесная станина… Стоп!

Рискуя порезаться или проткнуть ногу, Миша взлетел на вершину оружейной горы и вцепился в катапульту.

– Ты чего, она же сломанная? – шепотом сказал Йорик и сейчас же две стрелы со свистом влетели в пылающий костер.

– Надо, – ответил милиционер. – Не суйся, за огнем следи!

Йорик фыркнул и, ухватив зубами бамбуковый дротик, поволок его к огню.

Ежесекундно рискуя получить стрелу, Миша ворочал и раскачивал катапульту, подцеплял ее пикой, как рычагом и наконец сумел сдвинуть с места. Скрипя и грохоча, деревянная станина сползла с кучи и остановилась возле гигантской кирасы, на отполированных боках которой плясали отблески костра, превратившегося стараниями Йорика в небольшой вулкан.

– Как я ее лихо! – похвастался милиционер.

– А на хрена? – резонно поинтересовался Йорик.

– Да, на хгена? – подхватил Цвей, только что вернувшийся из разведки.

– За надом, – ответил Миша. – Ну что, есть там выход?

Цвей помотал зубастой мордой.

– Значит я не зря старался. Будем прорываться здесь. Как вы думаете, телега кирасу выдержит?

Милиционер ухватился обеими руками за край гигантского доспеха и приподнял его.

– Порядок. Теперь только лук снять. Подбросьте еще дров, а то постреливают.

Тем временем кавланы не зевали. Увидев, что стрелы не приносят противнику ни малейшего вреда, и вообще черт знает куда летят, они сменили тактику. С грохотом и скрежетом на поле брани появился огромный дощатый щит с узкими прорезями. Сквозь прорези, виднелись прищуренные глаза двух кавланов.

Странная штуковина придвинулась на несколько шагов и замерла на месте.

– Опа!

Опустив топор, которым только что снес со станины лук баллисты, Миша уставился на агрегат. За шиворот стекло несколько капель пота – Йорик и Цвей так расстарались с костром, что в подвале сделалось жарко как в парилке. Сверхчувствительные к свету кавланы даже не пытались высунуться из-за угла.

Некоторое время за щитом шла какая-то возня, и вдруг в воздух взмыл целый сноп дротиков.

– Ложись! – заорал Миша, ныряя под станину.

Гулко вжикнув, дротики разлетелись по коридору. Несколько штук угодило в костер.

– Спасибо, дров хватает! – крикнул Миша. – А теперь – пшли вон!

Выхватив из огня полуобгоревшую дубинку, он швырнул ее в щит. На кавланов обрушился целый фейерверк обжигающих искр. Мгновенье – и две остроухие тени, стуча копытами, исчезли за углом.

– Быстрей, пока еще чего-нибудь не удумали, – скомандовал милиционер, снова ухватившись за край доспеха. Одно движение – и здоровенная кираса, перекатившись через бок, легла на станину. Миша повернул тележку так, чтобы нижняя, широкая часть стального панциря смотрела на кавланов.

– Набивайте ее деревяшками. Живей!

Йорик и Цвей забегали, залетали, подтаскивая к кирасе разбитые щиты, дротики, знамена. Скоро кираса стала напоминать печь, которую неопытный истопник под завязку набил дровами.

– Хватит! – скомандовал Миша. – Запаливаю!

Выхватив из пламени горящее древко копья, он сунул его в самое сердце «печи».

Из-за угла показались трое кавланов. Кошачьи глаза были прикрыты чем-то вроде солнцезащитных очков – закопченных стеклышек, насаженных на проволочку. В руках чудища держали луки.

Огонь лизнул бамбуковые дротики и жизнерадостно затрещал.

Кавланы вскинули луки. Гитарно зазвенели натянутые тетивы.

Ярко вспыхнуло оперенье стрел, занялась ткань на старом знамени. Миша уперся руками в спусковой механизм бывшей катапульты. Адская печь, грохоча, покатилась на кавланов.

– Поберегись!

Чудища кинулись врассыпную, вопя от ужаса и бросая оружие. Под ногами, спасаясь, верещали давешние мелкие тюремщики. Пышущая жаром самоходная печь летела вперед, сметая все на своем пути.