Конференции СЭЛ. Кажется так они и планируют, и это ободряет его теперь. Я желал бы дать ему понять, что это ошибочный курс, для нас выгодно, чтобы его иммунитет, как дипломата, был аннулирован. Положение очень затруднительно.
– Да.
– Ты служил под его началом. Ты был его хорошим другом.
– Полагаю, что так.
– Что ж. Ты еще остаешься таковым или нет?
– Как ты знаешь, я встречаюсь с ним от случая к случаю – вспомнить старые времена.
– Есть шанс, что ты сможешь пробудить в нем разум?
– Как я сказал, мы не говорим о таких вещах. Он не станет меня слушать.
Морвин сделал большой глоток кофе.
– Не имеет значения, кем он когда-то был, он убийца и человек, осуществивший диверсию – среди всего прочего – теперь. Ты осознаешь это или нет?
– Полагаю, да.
– Если он зайдет слишком далеко – если он сорвет какие-то действительно крупные соглашения – это может привести к войне. Существует множество политиков и военных, которым это послужит оправданием, чтобы снова взяться за ДиНОО, избавиться от него раз и навсегда.
– Почему ты мне рассказываешь это, Майк?
– Я сейчас свободен и я не получал приказа. Обнадеживает, что мое начальство не дознается, что я упоминал об этом при тебе. Ты именно тот человек, как я знаю – законно проживающий здесь, в городе, и мой друг – тот, кто действительно знаком с тем человеком и даже видится с ним иногда. Дьявол! Я не хочу новой войны! Даже если это будет дело одной ночи. Я стар. Что мне хочется, так это отставки, рыбалки и охоты. Ты являешься его ЭО. Он послушает тебя. Он даже подарил тебе ту веселую трубку, когда все закончилось. Разве это не настоящая курительная трубка Навевающая Грезы? Это чего-то стоит. Ты для него должен что-то значить.
Лицо Морвина залилось румянцем, и он кивнул в дыму, который застилал глаза и ударял в голову.
«И я послал его также, как и всех остальных», – подумал он, – «когда ушел к ОЛ и начал получать их деньги.»
– Я долго с ним не виделся. Уверен, что он не послушает.
– Извини, – сказал Майкл, уставившись в черную поверхность кофе. – Я поступил не по приказу, предлагая тебе такую вещь. Забудем?
– Ты работаешь над случившимся на Бланчене?
– Только касаюсь.
– Вижу, прости.
Наступила продолжительная тишина, затем Майкл поспешно проглотил свой кофе и поднялся.
– Ну что ж, я должен вернуться к своим обязанностям, – проговорил он. – Я увижу тебя через одиннадцать дней, на моем месте. На восходе солнца. Правильно?
– Правильно.
– Спасибо за кофе.
Морвин кивнул и поднял руку, салютуя. Майкл прикрыл за собой дверь.
Довольно долго Морвин вглядывался в замороженный ребячий сон. Затем его взгляд упал на поверхность чашки. Он наблюдал за ней, пока та поднималась в воздух, рванулась и вдребезги разлетелась о стену.
Хейдель ван Химак пристально смотрел на девочку и возвращал ее слабую улыбку. Около девяти лет, решил он.
– …а это клаанит, – он объяснил, добавляя камень к ряду около нее на покрывале. – Я забрал его, когда возвращался с мира, который называют Клаана. С тех пор я довольно здорово его отполировал, но не отколол ни кусочка. Это природная форма.
– Какая Клаана? – прозвучал ее вопрос.
– Большей частью вода, – начал он, – громадное голубое солнце на розоватом небе и одиннадцать небольших спутников, что всегда выглядит очень завораживающе. Там нет континентов, только скопления тысяч островов, повсюду. Люди на ней как лягушки и проводят большую часть жизни в воде. Они не имеют того, что мы называем городами, да и не знают о них. Они мигрируют и торгуют. Они выторговывают то, что найдут в море на ножи и металлические прутья или на подобные вещи. Этот камень из их морей. Я нашел его на берегу. Ему придали такую форму песок и мелкие осколки, когда его обмывала вода. Деревья там простираются на огромные расстояния – они выбрасывают из земли корни, чтобы достичь воды. На них множество громадных листьев. На некоторых растут фрукты. Температура везде славная, потому что с воды налетает ветер. И в любое время, когда захочешь, можно взобраться на высокое дерево и видеть во всех направлениях. Ты всегда обнаруживаешь место, где темно и идет дождь. И сквозь стену дождевых струй, ты можешь увидеть туманные берега волшебной страны. Миражи. Ты видишь острова в небе, с деревьями, растущими сверху вниз. Один из аборигенов рассказывал мне, что туда они уходят, когда умирают. Они думают, что их предки сверху наблюдают за ними. Если тебе понравился этот камень, можешь его взять.
– О, да, м-р Х.! Спасибо!
Она сжала камень и погладила его в руке. И провела им по своей госпитальной одежде.
– Как ты себя сегодня чувствуешь? – спросил он.
– Лучше, – ответила девочка, – намного лучше.
Он изучал маленькое личико, черные глаза под темной челкой, разбрызганные повсюду веснушки. Теперь у нее больше теплых тонов, чем полутора днями ранее, когда она только получила лекарство. Дыхание больше не затруднено. Она теперь была способна сесть, опираясь на подушку, могла более долго продолжать разговор. Лихорадка оставляла ее, и кровяное давление уже становилось нормальным. Она проявляла любознательность и подвижность, свойственные для детей ее возраста. И он считал, что лекарство подействовало. И больше не думал о тех девяти могилах в лесу или о других, остававшихся у него за спиной.
– …я хотела бы увидеть Клаану когда-нибудь, – сказала она, – с голубым солнцем и лунами…
– Возможно увидишь, – ответил он, загадывая далеко вперед, однако, представляя ее с неким парнем, домашней хозяйкой в Италбаре и, возможно, с оранжевым камнем, напоминающем о ее детских мечтах. Ну что ж, это может быть не так плохо, решил он, вспоминая тот вечер на холмах над городом. Город, такой как Италбар, может быть приятным местом, чтобы окончить странствия одного путешественника…
Д-р Хеллман вошел в комнату, кивнул им обоим, взял запястье девочки в свою руку и посмотрел на хроно.
– Вы чем-то взволнованы, Люси, – провозгласил он, отпуская руку больной. – Может мистер Х. рассказывал вам слишком много о приключениях.
– О нет! – возразила она. – Я хочу слушать их. Он был везде. – видите камень, что он мне дал? Я сделаю из него талисман. Он с Клааны – мира с голубым солнцем и одиннадцатью лунами. Люди живут в море…
Доктор бросил взгляд на камень.
– Очень мило. Ну а теперь я хотел бы, чтобы вы отдохнули.
Почему он даже не улыбнется? Спросил себя Хейдель. Он должен быть рад.
Хейдель собрал остальные свои камни и положил их в сумку из кожи кухла с монограммами.
– Думаю, я лучше пойду, Люси, – проговорил он. – Я рад, что ты чувствуешь себя лучше. Если я не увижу тебя снова, я рад был поговорить с тобой. Всего хорошего.
Он встал и двинулся к двери с доктором Хеллманом.
– Вы вернетесь, ведь правда? – спросила она с широко открытыми глазами, приподнявшись с подушки. – Вы вернетесь?
– Не могу сказать наверняка, – обернулся Хейдель. – Постараюсь.
– Возвращайся… – слышал он ее голос, выходя в дверь и еще пока проходил холл.
– Она удивительно реагирует, – сказал Хеллман. – Мне все еще трудно поверить.
– Что такое?
