в дверь, глаза широкие, губы сухие.

– Не пугайся меня, – произнес он. – Ты спала со мной каждую ночь, разве нет?

Почувствовав неловкость, когда она не ответила, он снял свою куртку и огляделся.

– Есть здесь что-нибудь, куда я могу ее повесить просушиться?

Она прошла вперед и схватила одеяние.

– Я возьму ее. Повешу в своей душевой.

Она вырвала ее из его рук, быстро прошла в узкую дверь и ту за собой. Он услышал щелчок замка, и через некоторое время звуки рвоты.

Он сделал шаг в том же направлении, стукнул и спросил, все ли с ней в порядке.

«Нет», – вмешался Шинд. – «Оставь ее.»

«Хорошо. Хочешь выйти?»

«Нет. Я только расстроился из-за нее. Мне очень удобно.»

Через некоторое время он услышал звуки льющейся воды и немного позднее дверь отворилась и она вошла. Он заметил, что ее ресницы потекли. Он также заметил и светлую голубизну глаз под ними.

– Она будет сушиться очень долго, – проговорила Джакара. – Капитан.

– Спасибо. Пожалуйста называй меня Малакар, Джакара. А еще лучше Рори.

Он обошел кровать, чтобы получше рассмотреть картину.

– Какое сходство. Откуда это?

Ее лицо прояснилось, она подошла и встала рядом.

– Это иллюстрация из твоей биографии, того человека Гилиан. Я увеличила ее и сделал объемной. Это лучшая картина, что я имею.

– Я никогда не читал книги, – сказал он. – Я пытаюсь припомнить, где видел картину, но не могу.

– Это было как раз перед Запрограммированным Восьмым Маневром. – подсказала она, – когда вы готовили Четвертый Флот для рандеву с Конлилом. Это отняло около часа, в соответствии с книгой.

Он повернулся и посмотрел вниз на нее, улыбаясь.

Я верю, что ты права, – и она улыбнулась.

– Сигарету? – предложил он.

– Нет, спасибо.

Он взял одну, закурил.

Как, черт возьми, я вляпался в такое? – спросил себя Малакар. – Настоящая патология поклонения герою – со мной в главной роли. Если я говорю не так, она вероятно сравнивает с образцом. По какому курсу надо с ней плыть? Возможно, если я позволю ей думать, что боюсь, затем обращусь за ее помощью в чем- либо незначительном…

– Послушай, – обратился он. – Ты встревожила меня внизу, потому что никто не знает, что я пришел на Дейбу и я не думал, что многие помнят мое лицо. Я последовал в это место, потому что оно лучше чем отель, здесь не заботятся об именах или лицах. Ты удивила меня. Я хотел бы держать свое появление в тайне, я подумал, что раскрыт.

– Но ты под защитой законов, ведь так?

– Я здесь не для того, чтобы попирать их. Не в этот раз, во всяком случае, я пришел, чтобы получить некую информацию – тихо, конфиденциально.

Он посмотрел прямо ей в глаза.

– Могу я доверять тебе, держать мое появление в секрете?

– Конечно, – сказала она. – Что еще мне делать? Я родилась в ДиНОО. Могу я помочь тебе в твоем деле?

– Возможно, – согласился он, садясь на край постели. – Если ДиНОО что-то значит для тебя, что ты здесь делаешь?

Она засмеялась, садясь в кресло напротив него.

– Расскажи мне как вернуться. Понимаешь, это единственное, что я могу сделать в этом городе. Сколько это может занять времени, кроме покупки билета?

– Ты по контракту или по какому-нибудь иному договору?

– Нет. Почему?

– Я не так много знаю о местных законах. Только вот думаю, могу ли предложить тебе убраться отсюда трудной дорогой.

– Убраться? Назад к ДиНОО?

– Конечно. Это то, что ты желаешь, разве нет?

Она отвернулась и тихо заплакала. Он не двинулся, чтобы успокоить.

– Извини меня, – сказала она. – Я никогда не предполагала, что что-нибудь подобное случится со мной. Малакар зашел в мою комнату и предлагает вытащить меня. Это что-то, что я видела только во сне…

– Тогда, как я понял, твой ответ «да»?

– Спасибо, – проговорила она. – Да, да, конечно! Но есть кое-что еще…

Он улыбнулся.

– Что? Может друг, которого ты хочешь взять с собой? Это тоже можно устроить.

Она подняла голову, и ее глаза сверкнули.

– Нет! – сказала она. – Ничего похожего! Я не хочу ни одного из этих мужчин!

– Извини, – сказал он.

Она глядела вниз на свои сандалии, свои посеребренные ногти ног. Он стряхнул сигарету над черной металлической пепельницей на столе рядом с кроватью.

Когда она заговорила, она говорила очень медленно и не смотрела в его сторону.

– Я хочу сделать что-нибудь для ДиНОО. Я хотела бы помочь вам чем-нибудь в Кэйпвилле.

Он помолчал. Потом:

– Сколько тебе лет, Джакара? – спросил он.

– Я точно не знаю. Думаю, около двадцати шести. По крайней мере я так говорю другим. Может двадцать восемь. Может двадцать пять. Но только потому что я молода…

Он поднял руку, призвав ее к молчанию.

– Я не пытаюсь разговаривать с тобой нипочем. Фактически, возможно что ты могла бы чем-то помочь мне. Я спросил о возрасте имея на то основание. Что ты знаешь о мвалакхаран кхурр, которая в основном называется дейбанской лихорадкой?

Она подняла глаза к потолку.

– Я знаю, что она не слишком известна – начала Джакара, – я знаю, что когда ты заразишься, случается сильный жар и темнеет лицо. Предполагается, что это атака на центральную нервную систему. Затрудняется дыхание и сердцебиение. И что-то подобное происходит с жидкостями. Тело не совсем теряет их, но клеточные жидкости переходят во внеклеточные. Это так. И клетки заново не впитывают. Вот почему ты чувствуешь жажду, но питье не помогает. Хотя ты доктор. Ты это все сам знаешь.

– Что еще ты знаешь об условиях?

– Ну, лекарства не существует и она всегда убивает, если это то, что ты хочешь.

– Ты уверена? – спросил он. – Ты никогда не слышала о прошедших через это?

Она посмотрела на него, помедлила, раздумывая.

– Никто? – снова спросил он. – Никто не выжил?

– Ну они говорили об одном человеке. Но я тогда была еще очень маленькой. И это случилось как раз после конфликта. Я не помню.

– Расскажи мне, что вспомнишь. Должны были быть какие-то разговоры позднее.

– Он был человеком, тот кто выжил. Они никогда даже не упоминали его имени.

– Почему?

– После того как он провозглашен целителем, они боялись, что людей охватит паника, если они узнают кто он. Так они скрыли его имя.

– Х., – произнес Малакар. – Позднее они ссылались на него, как на Х..

– Может быть, – согласилась она. – Я не знаю. Но полагаю, что это относится к нему.

– Где они лечили его? В каком госпитале?

– Здесь в городе. Но место теперь исчезло.