— Ваши личные вещи, — сказал тюремщик, высыпая на конторку содержимое плотного пакета.

— Осторожно, — сказал Джей, когда о конторку стукнулись часы. — Это «Пьеже».

Дежурный засопел.

— Одни часы Пе-же... Скрепка для купюр, золотая... Шестьсот семьдесят пять долларов наличными. Брелок для ключей один... Тридцать восемь центов мелочи...

Когда дежурный, перечислив остальные вещи, подвинул все через конторку к Джею, тот прислонился к стене и зевнул. Взгляд его с лица Энджи переметнулся на ее ноги, потом скользнул выше по укороченным джинсам и тертой футболке с рукавами, продранными на локтях.

Она сказала:

— Хотите, я повернусь, чтобы вы могли полюбоваться на меня и сзади?

Он пожал плечами:

— Уж простите арестанта, мэм.

Покачав головой, она потупилась, скрыв улыбку за упавшими на ее лицо кудрями.

Было странно наблюдать их рядом, зная то, что я узнал лишь сейчас — об их прошлой близости. У Джея всегда была манера окидывать красоток жадным взглядом, но вместо того, чтобы оскорбляться, большинство женщин находили эту манеру простительной и даже милой, поскольку сквозило в ней явное мальчишество. Но на этот раз взгляд его выражал и нечто иное — потаенную грусть, которой раньше, насколько мне это было известно, за ним не водилось, грусть с оттенком глубокой усталости и смирения, когда он глядел на моего партнера.

Она тоже, по-видимому, заметила это, и губы ее исказила странная гримаса.

— Вы в порядке? — спросила она.

Джей оторвался от стены:

— Я? В полнейшем.

— Мистер Меррием, — сказал дежурный, обращаясь к поручителю, — вам тоже следует расписаться — вот здесь и здесь.

Мистер Меррием был немолод, одет в желтоватый костюм-тройку с претензией на изысканность южанина, однако в речи его я распознал следы нью-джерсийского говорка.

— С превеликим удовольствием, — сказал он, и Джей закатил глаза.

Они подписали документы, Джей сгреб последние из своих перстней и помятый шелковый галстук, сунул перстни в карман, галстуком же он небрежно подвязал белый ворот рубашки.

Мы вышли и встали на парковке, ожидая, пока полицейский пригонит автомобиль Джея, стоявший с противоположной стороны здания.

— Они вам позволили самому сюда приехать? — удивилась Энджи.

Джей потянул ноздрями вечернюю сырость.

— Они тут сама любезность. Вначале допросили меня прямо в мотеле, а потом старый коп вежливейшим образом осведомился, не буду ли я так любезен проследовать в отделение и ответить еще на ряд вопросов. Он даже сказал: «Если бы у вас нашлось на это время, сэр, мы были бы вам весьма благодарны», но на самом-то деле это вовсе не было просьбой, как вы можете догадаться.

Меррием сунул Джею в руку визитку:

— Если вам когда-нибудь опять понадобится моя помощь, сэр, то я к вашим услугам, если только это...

— Конечно. — Джей выхватил у него визитку и, отвернувшись, стал разглядывать туманно-голубые дрожащие круги света вокруг желтых уличных фонарей, окаймлявших стоянку.

Меррием подал руку мне, затем — Энджи и пошел шаркающей походкой не то страдающего запорами, не то алкоголика к своему «кармангиа» с открывающимся верхом и побитой дверцей, противоположной водительской. Машина, едва выехав со стоянки, тут же встала, и мистер Меррием, понурившись, словно от обиды, посидел так с минуту прежде чем вновь нажать на стартер и выехать на дорогу.

Джей сказал:

— Если б вы, ребята, не появились, мне пришлось бы отправлять на автобусную станцию «грейхаундов» вот его. Можете себе представить?

— Если вы собираетесь улизнуть, будучи взятым на поруки, — сказала Энджи, — то не разорит ли это беднягу?

Он закурил и смерил ее взглядом:

— Не волнуйтесь, Энджи, я все предусмотрел.

— Вот почему мы и вызволяем вас из тюрьмы, Джей.

Он посмотрел на нее, потом на меня и рассмеялся. Звук был отрывистый, хриплый, больше похожий на лай.

— Господи, Патрик, она и с тобой так все время разговаривает?

— Вы плохо выглядите, Джей. Плохо как никогда.

Джей потянулся, распрямил спину, сведя локти.

— А, ну ничего, приму душ, отосплюсь хорошенько и буду как огурчик.

— Сперва нам надо где-нибудь поговорить, — сказал я.

Он кивнул.

— Вы же покрыли тысячу четыреста миль по воздуху не для того, чтобы просто загорать на солнышке, хотя загар у вас и классный. — Повернувшись к Энджи, он в открытую, чуть подняв брови, разглядывал ее фигуру. — Должен сказать вам прямо, Энджи, то, что уже говорил, что ваша кожа, ей-богу, цветом своим напоминает мне дежурный кофе в кафетерии «Донаты Данкина в подарок». Хочется просто...

— Джей, — прервала его Энджи, — может, хватит, а? Охолонитесь на минутку!

Джей заморгал и, повернувшись на каблуках, отступил от нее.

— Ладно, — сказал он с внезапной холодностью. — Нет, когда вы правы, то вы правы. А вы правы, Энджела. Совершенно правы.

Она взглянула на меня, и я пожал плечами.

— Все ясно, вы правы, — сказал Джей. — Правы как никогда.

Подкатил черный «мицубиси-3000 JT» с двумя парнями-полицейскими. Полицейские смеялись, подъезжая к нам, а шины автомобиля пахли паленым.

— Красивая машина, — заметил тот, что был за рулем, вылезая и становясь рядом с Джеем.

— Вам нравится? — сказал Джей. — И как она в управлении?

Коп заржал и переглянулся с товарищем.

— В управлении она первый сорт, приятель.

— Вот и хорошо. На шинах низкого давления руль не туго шел?

— Хватит вам, — бросила Джею Энджи. — Давайте-ка в машину!

— Руль шел лучше некуда, — сказал коп.

Его приятель стоял рядом со мной возле открытой дверцы переднего пассажира.

— Но вот полуоси, те немного вихляются, Бо.

— Правда твоя, — сказал Бо, все еще преграждая Джею путь в машину. — Я бы попросил механика глянуть на шарнирные соединения.

— Совет разумный, — сказал Джей.

Коп с улыбкой пропустил Джея к машине:

— Будьте осторожны за рулем, мистер Фишер.

— Помните, — добавил его приятель, — что машина — это вам не игрушка.

И, засмеявшись оба этой последней шутке, они стали подниматься на крыльцо участка.

Мне не нравилось выражение лица Джея и то, как он вел себя после освобождения. Он казался странно растерянным и в то же время целеустремленным, сбитым с толку и в то же время сосредоточенным, однако сосредоточенность его была какой-то раздраженно-злобной.

Я впрыгнул на место рядом с водительским:

— Я поеду с тобой.

Он наклонился внутрь машины:

— Я бы этого не хотел.

— Почему? — спросил я. — Мы же едем в одно и то же место, да, Джей? Поговорить?