– Угадал. Алек Хардимен не кто иной, как сын главного чина, руководящего расследованием, Бретта Хардимена.

– Так что же случилось?

– С молодого Хардимена сняты все подозрения.

– Прикрыли?

– Не похоже. Против него действительно не было веских улик. Он, видимо, случайно был знаком с Джамалем Купером, и это, пожалуй, все. Но...

– Что?

В этот момент на столе Ричи зазвонили сразу несколько телефонов, и он сказал:

– Не клади трубку.

– Нет, Рич. Нет, я...

Он меня переключил, подлец. Я ждал.

Когда он вернулся на линию, его голос вновь изменился, приобретя прежнюю, офисную интонацию.

– Патрик, ядолженбежать.

– Нет.

– Да. Значит так, этот Алек Хардимен был осужден за другое преступление в семьдесят пятом году. Отбывает наказание в Уолполе. Это все, что удалось узнать. Должен бежать.

Он повесил трубку, а я взглянул на имена, записанные в моем блокноте: Джамаль Купер, Бретт Хардимен, Алек Хардимен, Джеральд Глинн.

Мне пришла мысль позвонить Энджи, но было уже слишком поздно, да и недельная слежка за ничего не делающим Джейсоном порядком утомила ее.

Несколько секунд я смотрел на телефон, затем взял куртку и вышел.

По правде сказать, куртка была не нужна. В это время, а была только половина второго ночи, влага стала окутывать мое тело и кожу, проникая постепенно в каждую пору, делая их липкими, болезненными и дурно пахнущими.

Октябрь. Все правильно.

Джерри Глинн был занят мытьем посуды в раковине, когда я вошел в 'Черный Изумруд'. Бар был пуст, но три телевизора были включены, хотя звук их был приглушен. Из музыкального автомата почти шепотом доносилась аранжировка 'Старого грязного города' в исполнении группы 'Поджис'. Стулья были на столах, пол вымыт, янтарные пепельницы чисты, как вываренная кость.

Джерри был поглощен кухонной раковиной.

– Простите, – сказал он, не поднимая взгляда, – у нас закрыто.

Неподалеку от Джерри на столе для игры в карты возлежал Пэттон. Он поднял голову и взглянул на меня. Из-за сигаретного дыма, который все еще, подобно облаку, висел в помещении, я не мог в точности разглядеть его обличье, но, уверен, если б он мог говорить, то наверняка бы сказал: 'Разве не слышал, что сказал хозяин? Мы закрыты'.

– Привет, Джерри.

– Патрик, – сказал он смущенно, но без энтузиазма. – Что тебя привело сюда?

Он вытер руки, протянул мне правую. Мы обменялись крепким рукопожатием, при этом он смотрел мне прямо в глаза, как водилось у старшего поколения, поколения моего отца.

– Мне надо задать вам пару вопросов, Джер, если у вас найдется минутка.

Он вскинул голову, и его всегда мягкий взгляд утратил свою мягкость. Затем он просветлел, после чего Джерри уселся на холодильник, стоявший позади него, и поднял руки ладонями кверху – 'сдаюсь'.

– Разумеется. Тебе пиво или что?

– Не хочу разорять вас, Джер.

Я уселся в кресло напротив. Он открыл дверцу холодильника. Его мощная рука погрузилась внутрь, послышался треск льда.

– Никаких проблем. Правда, не могу обещать, что именно я вытащу.

Я улыбнулся.

– Что угодно, только не 'Буш'.

Джерри засмеялся.

– Ни в коем случае. Это... – из холодильника появилась его рука, мокрая от растаявшего льда и покрытая нерастаявшими белыми желеобразными комочками вплоть до самого передплечья. – 'Лайт'.

Когда он протянул его мне, я усмехнулся.

– Как секс в парусной шлюпке, – сказал я.

Он громко расхохотался, забрызгав слюной стойку.

– Чертовски напоминает воду. Мне нравится. – Он повернулся и, не глядя, достал с полки бутылку 'Столичной'. Налил немного в высокий стакан, поставил бутылку обратно, затем поднял тост.