Алёна сердито замахала на Олю руками. Та испуганно прикрыла ладошкой рот, покосилась на Алёнину мать, заворочавшуюся на лавке, и зашептала:

— Пойдёшь? Все идут: и Мирослава, и Василина, и наша Зорька, и Глеб. Сыроеда говорит, уже земляная ягода поспела. Она ещё вчера большой туесок принесла.

Алёна посмотрела на мать. Спит. Ну и хорошо. Пусть поспит подольше. Сон, говорят, болезни прогоняет. А Алёна сходит за земляными ягодами. Может, мать их в охотку поест.

Алёна быстро отыскала в сенях туесок, прихватила и лукошко для грибов. Когда они с Олей вышли, все уже были в сборе. Не было только Вишены с Борисом. И Кукша, конечно, не пошла. Но Кукша с Борисом никогда не ходят ни за ягодами, ни за грибами. А зачем им ходить? Ещё с утра пораньше снарядила Ратиборова ключница в лес холопок. Велела каждой набрать полный кузовок земляных ягод. Утром к завтраку на боярский стол уже подавали земляные ягоды с мёдом и сливками.

А вот Мстиша очень хотела пойти, но её с собой не взяли. Надо же кому-нибудь остаться дома с Любавой.

— До свидания! До свидания! — помахала Оля рукой на прощанье маленькой Любаве, которая, держась за сестрин подол, несмело ступала босыми ножками.

Мстиша любит Любаву, но теперь она, утирая рукавом слёзы, сердито смотрела на сестрёнку. Алёна жалела Мстишу. Конечно же, ей обидно оставаться дома. Любава споткнулась, ушибла ножку и захныкала. Мстиша, осердясь, ещё и наподдала ей. За что и сама получила тумака от Оли.

— Не в последний раз идём. Земляная ягода только начинается, — сказал Глеб Мстише и заторопил: — Ну, пошли поскорей.

Спустились по улице Добрыни к Волхову и пошли берегом. Впереди Глеб, за ним поодаль Мирослава, Василина и Зорька. Когда нету Кукши, и Мирослава и Василина разговаривают с Зорькой по-доброму. Это они при Кукше выхваляются и важничают. Думают, она тогда с ними дружить станет.

— А Вишена почему в лес не пошёл? — спросила Алёна.

— Нету его дома, — отвечала Оля. — Глеб сказал, они с Бориской убежали купаться на Волхов. Только никому не велел говорить.

— Я бы тоже искупалась сейчас, — сказала Алёна, оглядываясь на серебристую, пронизанную солнцем воду, тихо плескавшуюся у пологого берега.

На Волхове летом приволье. Хочешь, кались на солнце, хочешь, отдыхай в прохладе под ивами. И сейчас уже на берегу полно народу. Полощутся на мелководье ребятишки, носятся друг за дружкой по лугу. У самого края, где лижет берег волна, по колено в воде стоят женщины. Согнув спины, колотят по воде вальками, вздымая тучу брызг. Стирают бельё и вытканные холсты. Бельё, отполоскав в текучей волховской воде, отжимают и складывают в корзины. Потом высушат, раскатают рубелем и каталкой, чтобы было гладкое, ровное. А холсты расстилают тут же на берегу, на траве, чтобы отбелились на солнышке. Новые холсты некрасивые, серые, жёсткие. А если несколько раз их отмочить и отбелить, становятся белыми как снег и мягкими.

Вот уже и вал. А за ним сразу начинается лес.

Шедший впереди Глеб остановился, поджидая остальных. Зорька сказала Алёне и Оле:

— Далеко от меня не отходите.

— Не отойдём, — Кивнула Алёна. — И аукаться будем.

— Аукаться — что! — ответила Зорька. — Леший тоже аукается. Тем и заманивает.

— Я страсть как боюсь лешего, — тихо проговорила Оля и испуганно огляделась, будто и впрямь опасалась, не сидит ли где, спрятавшись в ветвях, лесовик. — Вот и бабка Сыроеда недавно рассказывала, как он её заманивал — леший.

— Ох уж эта Сыроеда! — вмешалась в разговор Василина. — Повстречалась она мне как-то на улице, я и спросила: «Ты куда, Сыроеда, идёшь?» А она сердито так: «На кудыкину гору!» И как начала браниться.

— Ещё бы не бранилась! Разве можно кудыкать? — сказала Мирослава. — Куд услышит, пути не будет.

Ребята помолчали. Это всем известно: если услышит злой кудесник Куд, беды не оберёшься. Если по делу идёшь, дело не сладится. Если в лес, ничего не найдёшь: ни грибов, ни ягод.

— Это Куд. А леший сам первый никогда не трогает, — сказал Глеб.

— Да, не трогает, — возразила Алёна. — Один охотник рассказывал отцу, как его леший целый день по лесу водил. То лисьим хвостом махнёт, то — беличьим. Охотник видит: лиса. Пустит стрелу. Целился метко. Сам видел, что попал. А подошёл к тому месту — ни лисы, ни стрелы. Потом белку увидал. Прицелился. Видит: попал. А подошёл поближе, и опять — ни белки, ни стрелы. Так и воротился ни с чем.

— Это он не со зла, — сказал Глеб. — Просто скучно ему в лесу одному, вот он и забавляется.

— Долго вы ещё тут стоять будете, лясы точить? — прикрикнула на ребят Зорька. — От вашего крику не то что звери — и грибы, и ягоды все попрячутся!

— Глеб, мы с тобой, — сказала Оля.

— Нет уж, ступайте с Зорькой, — отмахнулся Глеб. — А то вы у меня всегда из-под носа все грибы таскаете.

— Ладно, пойдём с Зорькой. Только ты далеко не уходи, — попросила Оля, оглядываясь всё так же боязливо.

Алёне тоже было боязно. Да и кто не испугается в лесу! Может, и в самом деле леший прячется где- нибудь поблизости. Ты его не видишь, а он тебя очень даже хорошо видит.

— Ау, Зорька! — позвала Алёна, хотя прекрасно видела Зорьку.

Та, наклонясь, собирала ягоды совсем рядом. Заглянула Алёна в Зорькин кузовок, подивилась: только пришли вроде, а в кузовке у Зорьки уже дна не видно. Всё покрыто ягодами — не то что у Алёны. Надо и самой поскорей собирать. Вон их полно, ягод, вокруг. Многие ещё не поспели. Один бочок краснеется, а другой зелёный. Но и спелых немало. Их и искать не надо. Сами просятся в туесок. Бери и клади.

Тихо в лесу. Слышно только, как стучит дятел да аукаются девицы:

— Ау, Алёна. Где ты?

— Я тут! Идите сюда! Тут ягод полно!

— И у нас полно! Мы с Зорькой уже полтуеска набрали! Иди к нам!

Собирает Алёна ягоды, а у самой из головы не идёт рассказ бабки Сыроеды.

Искала Сыроеда корень — копытень, который, отварив в козьем молоке, надо давать младенцам от боли в животе. Не любит копытень людского глаза, не любит и света солнечного.

«Но я-то знаю, где его искать, — хвалилась бабка Сыроеда, — у меня места приметные. А тут нет и нет. Словно кто-то до меня прошёл и вырыл весь корень». Вот и забрела бабка Сыроеда в самую чащобу, в густой орешник. Заглянула под куст, заглянула под другой и увидела: вот он, миленький! Сверху три круглых листочка на копытца похожие, а корень в земле. Только собралась она выкопать корешок, в соседнем бору кто-то как заколотит дубиной по древесным стволам, как закричит на весь лес дурным голосом, как захохочет. Ну кто это мог быть? Не иначе как леший. Это для него любимая забава. И корень он сюда под орешник спрятал. Он так всегда. Если хочет кого заманить, нарочно грибов накидает, ягод понасыплет. Пока собираешь их, совсем закрутишься, позабудешь, в какую сторону шёл. А то ещё кусты и деревья с места на место перетаскает. Это ему раз плюнуть. Заплутаешь, вот тут-то он и начнёт…

Подумала Алёна про лешего и ещё больше испугалась.

— Ау, — закричала она, — Оля! Зорька! Где вы?

Вдруг сверху шишка — бац, прямо на Алёну упала. Подняла Алёна голову, посмотрела. А на сосне белка. Не иначе как она в Алёну шишкой кинула. Рассердилась, наверное, что Алёна кричит тут под её деревом. За кустами ветка хрустнула. У Алёны сердце в пятки ушло. А что, если там медведь? Он тоже любит, говорят, лакомиться ягодами. Схватит и унесёт в свою берлогу. Так и будешь жить у него, как та девица Маша, про которую в сказке рассказывают.

— Алёна! Алёна! Иди к нам! — откликнулись Зорька с Ольгой в два голоса.

Алёна подхватила туесок, хотела бежать, да вдруг замерла. А что, если это вовсе не Зорька с Ольгой, а леший? Нарочно кричит людскими голосами — вглубь заманивает. Пойдёшь на голос, а там кусты колючие лапами цепляют за подол, чавкает под кочками чёрными губами топь… Огляделась вокруг и совсем обмерла: