— Ты о чем? — не понял Шмидт.
— Господь Бог — дистрибутор, — объяснил свою мысль Саша, — это он распределяет, что кому суждено. Но если ты оказываешь ему сопротивление, то он может пересмотреть твою судьбу. В ту или другую сторону, понимать? Может, в лучшую, а может, в худшую. Я это понял в Кремле. Если бы я сдался, то сейчас сидел бы совсем в другом месте и с совсем другими людьми. Или бы вообще не сидел, а лежал в земле.
Шмидт подумал, что Саша совсем зафилософствовался. Ему тоже, как и Людочке, пришло в голову, что у Белова произошел какой-то мощный сдвиг по фазе, не в смысле сумасшествия, а в смысле изменения личности.
Хотя у него всегда были задатки к праведности, именно так Дмитрий его чувствовал с самого начала их совместной деятельности на ниве криминала. И другие это чувствовали, поэтому все и начинают вокруг него вращаться, как планеты, где бы он не появился. Только тогда, после смерти Коса, Фила и Пчелы он сам не свой стал от потрясения, то есть, — перестал быть собой.
— Ладно, приехали, — сказал Шмидт. — В смысле, выходим…
Они остановились у подъезда дома Холмогоровых. Космос Космосович не захотел слезать с коленей Белова, тот взял его на руки, вышел из машины, одной рукой помог выбраться Людочке и захлопнул дверцу. С другой стороны к ним подошел Шмидт.
Крест у малыша пришлось отобрать и отдать матери — во избежание. Поэтому парень ныл всю дорогу наверх: и в лифте, и на лестничной площадке. Успокоился он, только когда Белов научил его звонить в дверь^Космос-юниор очень быстро освоил это искусство и не отпускал кнопку, пока дверь не открылась и на пороге не возникла испуганная сиделка: звонок был старый и мощный, еще советских времен. Увидев гостей, которых ждала, она успокоилась и пригласила их в дом.
Саша опустил Космоса на пол и, придерживая за воротник курточки, повел в гостиную. Шмидт и Люда последовали за ним. Малыш ковылял не очень уверенно, то и дело норовя упасть.
Шагая позади Белова, Людочка с гордостью сказала:
— Он у меня рано пошел, в восемь месяцев!
Они остановились в гостиной. Юрий Ростиславович сидел в инвалидном кресле с безразличным видом. Голова у него был опущена, ноги прикрыты желтым пледом с коричневыми верблюдами и черной арабской вязью. На вошедших он не обратил ни малейшего внимания.
Саша снял с парня куртку и отпустил его в свободное плавание. А потом обернулся к Людочке, чтобы узнать узнать, не возражает ли она против этого. Та смотрела на Юрия Ростиславовича и молча плакала. Мрачный Шмидт обнял ее за плечи, прижал к себе… Некоторое время все трое стояли перед несчастным стариком, не зная, что делать.
— Он далеко отсюда, — пояснила подошедшая сиделка.
Маленький Космос встал на четвереньки и, быстро-быстро перебирая руками и ногами, пополз по паркету к старинному трюмо у стены… Держась за него одной рукой, встал, а второй принялся сметать все, что было на нем.
На пол полетели французские духи в граненом хрустале, лак для ногтей, кремы, тени, пудра, шпильки, расчески, шкатулки и прочая дребедень, принадлежавшая Надежде Федоровне. Все это, такое яркое, разноцветное, красивое со стуком падало, катилось, прыгало по полу, приводя мальчишку в неимоверный восторг. Забыв обо всем на свете, он заливался счастливым смехом.
Сиделка с испуганным криком бросилась к малышу, как наседка к цыпленку, чтобы прекратить это безобразие, отшлепать, наказать распоясавшегося хулигана, но улыбающийся Белов успел перехватить ее в полете:
— Молодец, Кос Косович, так держать, — одобрительно сказал он мальчугану. — Мужикам это все ни к чему, правда, Шмидт? У нас другие игрушки!
Юрий Ростиславович, до сих пор сидевший с отсутствующим видом, опустив подбородок на грудь, поднял голову и спросил:
— Саша?..
XLV
Первые дни декабря ничем не напоминали о том, что еще месяц назад улица Гуриевича была покрыта тонким слоем пожелтевших тополиных листьев. Теперь все вокруг было белым-бело от свежевыпавшего Снега, чистого, пахнущего свежестью, как стиральйый порошок «Уайт». Только на месте взорванного дома, где все еще копошились рабочие и сновали туда-сюда грузовики, была видна серая от цементной пыли земля. От горы щебня, плит и арматуры почти ничего не осталось, а в длинном ряду одинаковых панельных домов появилась щербина, похожая на выбитый зуб.
Саша с силой подвел лопату под горстку снега и толкнул ее вперед, освобождая от белой присыпки очередной кусочек асфальта. Физическая работа доставляла ему удовольствие, и он думал о том, что нет ничего лучше, чем вот так каждый день алюминиевой лопатой сгребать снег и формировать из него высокие сугробы, или махать желтой импортной метлой из пластика, с удобным зеленым черенком, сгребая в кучи душистые прелые листья.
И ни забот, ни хлопот, все ясно и понятно, границы территории тебе указаны свыше, обозначены сверху, а сделал дело — гуляй смело! И главное, ты родную землю очищаешь от скверны, от мусора и окурков, которыми ее загаживают и московские туземцы, и гости столицы. И результаты работы сразу видны — налицо замкнутый цикл…
В конце улицы, там, где заканчивался длинный ряд белых панельных домов, показалась знакомая белая «пятерка», шум работающего движка становился все громче.
Белов приставил лопату к ближайшей лавочке и поправил темно-зеленую бейсболку — в ней все- таки стало холодновато по нынешней погоде, тем более, что волосы у него еще не отросли.
Его синие джинсы снизу немного были припорошены снегом, как и зеленая альпинистская ветровка. Белову пришлось слегка отряхнуться.
— Ну что, Александр Николаевич, на сегодня хватит? — спросил его подошедший дворник, у которого Саша позаимствовал лопату минут десять назад.
Он очень уважал этого жильца его дома, который всегда с ним здоровался и сетовал на грязь вокруг и неаккуратность соседей.
Белов молча кивнул. В ту же секунду белая «пятерка» резко тормознула рядом, раздавив правым колесом кучку снежного праха — результат праведных трудов Саши. Правая передняя дверца машины приоткрылась, из нее высунул голову Витек.
— Ну что, капитан Блад, взовьем Веселый Роджер? — крикнул он, радостно щерясь…
— Сначала постирай его вместе со своей тельняшкой, — буркнул Саша, садясь на место штурмана, — оба пованивают…
ЭПИЛОГ
Темно-серая от грязи «пятерка» мчалась по мокрой от снега трассе в сторону Ростова. Белов, машинально отслеживая ситуацию на дороге, на автомате то отпускал, то втапливал в пол педали и так же бездумно переключал рычаг. Пару часов назад он сменил за рулем уставшего Витька.
Они ворвались в Ростовскую область на не позволительно большой скорости, как будто ехали не на скромном изделии Волжского автозавода, а на болиде Феррари или Рено. Но таков бьи уговор со Степанычем. Тот согласился отпустить их на эту экскурсию по местам боевой славы Белова только при условии, что они обернутся за два дня туда и обратно. Саша должен был лично присутствовать при
