Мне не оставалось ничего другого, как быстро поднять пистолет и выстрелить. Выстрел прогрохотал, и я готов поклясться на Библии, что отдача чуть не выдернула мне руку из плечевого сустава. Всадник качнулся назад в седле и упал на землю мертвым.

Я стоял ошеломленный, с пистолетом в руке, и смотрел на мертвое тело. Я пытался убедить себя, что не сделал ничего плохого. Ведь иначе он бы убил меня...

— Брат! — внезапно закричал Ренко.

Я обернулся и увидел его верхом на испанской лошади.

— Давай! — позвал он, — бери его лошадь! Скорее в Куско!

Город Куско лежит в начале большого плоскогорья, вытянутого с севера на юг. Окруженный стенами, он располагается меж двух параллельных рек, Гуатанай и Туллумайо, служащих ему рвами.

На холме к северу от города возвышается самая главная достопримечательность в долине Куско. Сверху вниз на город взирает, как бог, каменная крепость Саксайгуаман.

Такого здания, как Саксайгуаман, я нигде больше в мире не видел. Ничто в Испании, да и во всех Европе, не сравнится с ним размерами и внушительностью.

Это истинно пугающая цитадель. Объемом похоже на пирамиду, состоит из трех колоссальных платформ, каждая — ладоней сто в вышину, а стены сложены из валунов весом в сто тонн.

У инков нет цемента, но его недостаток с лихвой искупается их удивительным мастерством каменной резьбы. Не склеивая камни цементом, они, когда строят все свои крепости, храмы и дворцы, составляют и пригоняют вплотную друг к другу огромные камни. Они так подогнаны друг к другу и так искусно вырезаны, что меж ними не пройдет и лезвие ножа.

Здесь надо заметить, что осада Куско должна считаться одной из самых необычных в современной военной истории.

Странность заключается в том, что во время осады нападающие (мои сограждане, испанцы) находились внутри городских стен, а хозяева города, инки, — снаружи.

Другими словами, инки осаждали свой собственный город.

Честно говоря, ситуация сложилась таким образом в результате длинной и сложной цепи событий. В 1533 году мои испанские соплеменники вошли в Куско без преград и сначала вели себя дружелюбно по отношению к инкам. Только когда поняли, сколько богатств лежит в пределах города, вежливое обхождение исчезло.

Мои сограждане разорили Куско с невиданной доселе яростью. Туземцев превратили в рабов, туземок — в наложниц. Золото плавили вагонами, после чего инки стали звать моих земляков «пожирателями золота». Они-то думали, что жадность моих соплеменников объясняется потребностью есть золото.

К 1535 году Сапа Инка — брат Ренко, Манко Капак — который до сих пор вел себя лояльно по отношению к моим землякам, бежал из столицы в горы и собрал огромную армию, с которой хотел отвоевать Куско.

Армия инков, численностью в 100000 мужчин, но вооруженная только палками, дубинами и стрелами — яростно набросилась на Куско и за день заняла Саксайгуаман, крупную каменную цитадель над городом. Испанцы спрятались за городскими стенами.

И так началась осада.

Она продолжалась три месяца.

Ничто на свете не могло бы подготовить меня к тому, что я увидел, когда проезжал сквозь огромные каменные ворота на северном краю долины Куско.

Стояла ночь, но это мог быть и день. Повсюду горели костры, внутри и вне городских стен. Все казалось адом.

Передо мной из цитадели над городом высыпало самое великое множество людей, которых мне когда- либо довелось видеть, и заполнило собой долину — 100000 инков, все пешком. Они кричали, орали, махали факелами и оружием. Весь город был окружен. Внутри городских стен языки огня лизали каменные здания.

Ренко ехал впереди, прямо в толпу, и, как Красное море перед Моисеем, толпа расступилась перед ним.

Когда он проезжал мимо, инки разразились радостным воплем, в котором звучало столь сильное воодушевление и ярость, что у меня мороз пробежал по коже.

Казалось, что все они тут же узнали Ренко, хотя он был одет по-испански, и расступились перед ним. Казалось, будто каждый из них знает о его миссии и сделает все возможное, чтобы она как можно скорее увенчалась успехом.

Ренко и я скакали галопом сквозь гущу народа, а орды ликующих инков расступались и подбадривали нас.

Мы спешились возле мощной крепости Саксайгуаман и быстро прошли сквозь толпу индейских воинов.

Когда мы проходили сквозь их ряды, я увидел, что повсюду в землю воткнуты колья. На них были насажаны окровавленные головы испанских солдат. Некоторые колья пронзали целые тела испанцев. Им отсекли головы и ступни. Я шел быстро, ни на шаг не отставая от друга моего Ренко.

Вдруг толпа перед нами расступилась, и передо мной, у входа в гигантскую каменную крепость, возник на славу разряженный индеец. В ослепляющей красной накидке и витом ожерелье из золота стоял он, с жемчужной короной на голове. Его окружала свита, по крайней мере, из двадцати воинов и помощников.

Это был Манко. Сапа Инка.

Манко обнял Ренко и они обменялись словами на кечуа, языке инков. Позже Ренко перевел мне:

— Брат, — сказал Сапа Инка — мы волновались за тебя. Мы слышали, что тебя взяли в плен или хуже, убили. А ты — единственный, кому позволено войти в нишу и спасти...

— Да, брат, я знаю, — ответил Ренко. — Послушай, у нас нет времени. Я должен войти в город сейчас. Речной вход уже пробовали?

— Нет, — промолвил Манко. — Мы воздержались, следуя твоим указаниям, чтобы пожиратели золота о нем не прознали.

— Хорошо, — сказал Ренко. Он помедлил, прежде чем продолжить. — У меня есть еще вопрос.

— О чем?

— Бассарио. Он внутри города?

— Бассарио? — Манко нахмурился. — Ну... Я не знаю...

— Он был там, когда город пал?

— Ну, да.

— Где он был?

— Он? В тюрьме для крестьян, — ответил Манко. — Где и весь предыдущий год. Где ему и место. А что? Зачем тебе такой дружок?

— Пусть это не волнует тебя, брат, — сказал Ренко. — Если я сначала не найду идола, то это будет уже неважно.

Тогда вдруг ряды смешались где-то за нами, и мы обернулись.

То, что я увидел, заставило мое сердце сжаться от ужаса: колонна испанских солдат, не менее трехсот, сверкая доспехами из фальшивого серебра и гребнями на шлемах, скакали вниз в долину из северных пропускных ворот, стреляя из мушкетов. На их лошадях были тяжелые панцири из серебра, и под их прикрытием испанская кавалерия беспрепятственно прорезала ряды инков.

Следя за тем, как колонна конквистадоров сечет и топчет ряды воинов, я узнал двух всадников во главе процессии. Один был капитан, Эрнандо Писарро, брат губернатора и очень жестокий человек. Его характерные черные усы и нечесаная борода заметны были даже с того места, где я стоял, то есть в четырехстах шагах.

Другой всадник заставил меня испугаться. До того, что я еще раз всмотрелся в него. Но мои страхи подтвердились.

Это был Кастино, грубый индеец-чанка, что был в тюрьме вместе с Ренко. Но теперь на его руках не было оков, и он, свободный, скакал рядом с Эрнандо.

А затем я вдруг все понял.