«Пленителем Душ», тянуть больше нельзя. Надо уже проверить и узнать, что во всем этом правда, а что лукавый обман. Это ведь была типичная слабость – ее, Лики, личная слабость – откладывать на потом то, что по уму необходимо было сделать сразу.

«Как там? Кто-то что-то такое ведь говорил про ужас без конца?». Но цитата, хоть убей, не вспоминалась: видно, и впрямь без своего Волшебного Золота Лика оказалась увечной не только телом, но и духом. Не приходила в голову эта фраза, и все тут, но зато по какой-то дикой ассоциации Лика неожиданно вспомнила старый детский анекдот, слышанный ею, бог знает, в какие давние времена:

«А чего думать?! Трясти надо! – мысленно повторила она ударную фразу из анекдота и горько усмехнулась. – Ну что ж, попробуем наш советский метод!»

Лика снова посмотрела на свою полумертвую руку и, несмотря на то что сидела, погрузившись по грудь в горячую воду, по спине прошел противный холодный озноб страха. Такого страха она не испытывала уже давным-давно, но факт был, что называется, налицо – Лика боялась. Она боялась, что во второй раз чуда не случится, и еще больше боялась того, что разочарование разрушит то хрупкое душевное равновесие, которое она кровью и потом строила и выстроила в эти долгие дни после последнего боя «Чуу». Однако и откладывать дальше было глупо и непрактично: ведь надежда и страх, поселившиеся в ней, разъедали душу, как ржа металл. Сколько это могло продолжаться?

«Лучше ужасный конец, чем ужас без конца!» – Она все-таки вспомнила, но это уже не имело никакого значения.

Она напряглась, сосредоточившись на своей несчастной руке, и первым результатом ее усилия оказался жесточайший удар боли, едва не бросивший Лику в обморок. Боль пронзила руку от кончиков пальцев до плеча и ударила прямиком в сердце. Перед глазами встала кровавая пелена, сжало голову и грудь, но в следующее мгновение, вопреки страданию, почти лишившему ее способности воспринимать окружающее, Лика осознала – той крошечной частью своего Я, которое еще оставалось «над болью», – что пытается своей левой рукой смахнуть с глаз мешающую ей смотреть и видеть пелену! Потрясение оказалось сильнее боли, и надежда, превратившаяся в счастье уверенности, – лучшим в мире анальгетиком. Боль отступила, возможно, не объективно, но субъективно отступила точно, – и Лика увидела свою руку, поднявшуюся над водой, согнула ее в локте – пьянея от счастья – и, наконец, заставила пошевелить пальцами.

«Надо же какие чудеса творит стресс!»

– Ты совсем спятила?! – Гневный вопль Вики буквально выдернул Лику из ее странного состояния – наполненных болью и страданием счастливых грез. – Беременная в горячей воде!

Вика ворвалась в ванную, как фурия. Лицо ее выражало высшую степень презрения ко всем недоумкам мира, глаза метали молнии. Впрочем, продолжалось все это всего лишь одно краткое мгновение, и не успей Лика этого увидеть, никогда бы не узнала, потому что в следующий миг все изменилось. Лика и сообразить еще ничего не успела, и очнулась не до конца, чтобы что-то сказать, когда взгляд Вики упал на ее поднятую над водой руку. Зрачки Вики сузились, и взгляд сразу стал сосредоточенным и серьезным.

– Без Маски? – сказала она совсем другим тоном. – Недурно!

Не столько слова Вики, сколько ее взгляд окончательно «отрезвили» Лику. Боль действительно утихла, хотя и не оставила ее вовсе, но дело было не в этом, а в том, что сознание Лики очистилось, и, возможно, поэтому она увидела во взгляде Вики нечто большее, чем то, что сказала та вслух.

– Ты знала? – спросила она, осторожно опуская руку на край ванны.

«Вика знала про мои тренировки?!»

– Про что? – подняла бровь Вика.

– Не увиливай! – потребовала Лика и попыталась встать, опираясь на только что обретшую движение руку.

– Знала. – Никакого раскаяния ни в голосе, ни во взгляде Вики не наблюдалось.

«Знала» – и все.

– Как давно? – Рука оказалась все-таки слабовата, но Вика подхватила Лику под мышки и помогла встать.

– Года три, я думаю, – спокойно ответила Вика, подавая ей полотенце. – Сама сможешь или помочь?

– Попробую сама, – решила Лика. – Кто еще знает?

– Макс наверняка, – улыбнулась, наконец, Вика. – Виктор? Не знаю. Я ему не рассказывала, но не удивлюсь, если выяснится, что он узнал первым. Виктор же шпион, сладкая моя. Натуру не изменишь.

– А ты как узнала? – Лика с грехом пополам обтерла с себя воду и теперь надевала халат.

– Ну мало ли есть способов, – уклончиво ответила Вика и снова улыбнулась. – Но только Меш здесь ни при чем, если ты это имела в виду. Он ничего никому не говорил.

«Колдунья», – Лика обдумала эту мысль и решила, что что-то в ней есть.

– Наколдовала? – спросила она с улыбкой.

– Чуть-чуть, – ответно улыбнулась Вика, и они обнялись.

– Ваше величество! – Лика оглянулась и увидела идущего к ней через «Коронационный зал» Кержака. Было шесть часов утра, и в этой части крейсера, кроме них двоих, не было ни души.

«Ну вот и Игорь Иванович пожаловал!»

– А! – сказала она вслух своим самым любезным голосом и остановилась, оборачиваясь к спешащему к ней Кержаку. – О! Барон! Рада вас видеть. Как поживаете?

Было любопытно видеть, как перекосило Кержака от ее обращения, он даже с ноги сбился, бедный, но у нее сейчас было чудное настроение, и ей хотелось порезвиться. Так хорошо ей не было уже давно, кажется, целую вечность.

– Не нравится? – с иронией в голосе спросила Лика и ехидно улыбнулась Кержаку. – А почему же вы, Игорь Иванович, решили, что это может нравиться мне? Ладно бы на людях. Оно как бы понятно, короля