пустыми бумажками, что забыли о торговле реальными товарами. Купите китовый жир — не фьючерсы, а реальный товар. Вероятно, вы забыли, но в остальном мире все еще торгуют по старинке. Тогда к закрытию биржи вы сможете продать то, что купили, и получить солидный куш. Все просто.

Мигель засмеялся и схватил Алферонду за плечи:

— Вы правы. И действительно, все просто. Спасибо, что предупредили.

— Да не за что. Всегда рад помочь друзьям.

— Я знаю, — сказал Мигель и пожал ему руку, как принято у голландцев. — Вы хороший человек, Алонсо. Маамад этого не знал и поступил с вами несправедливо.

Теперь Мигель сгорал от нетерпения остаться одному и начать работу на бирже. Гертруда была права: кофе — это напиток торговли. Выпитый утром кофе, к тому же усиленный жадностью, подгонял его лучше любого кнута.

— Прежде чем вы убежите, — сказал Алферонда, — позвольте спросить вас кое о чем. Я слышал, что Паридо помог вам продать фьючерсы на бренди, петлей висевшие у вас на шее.

— Да, это так. А что?

— Что? Вы еще спрашиваете? Я скажу вам, Мигель, что Соломон Паридо не забывает вражды. Если он вам помог, значит, у него есть какой-то новый план, и вам следует быть настороже.

— Думаете, такие мысли не приходили мне в голову? Паридо из Салоник, а я из Португалии. Он рос как еврей, а должен был прикидываться католиком. Ему не одолеть меня в хитроумии.

— Меня он одолел, — с горечью сказал Алферонда. — Возможно, он не такой увертливый, как тайные иудеи, но за ним сила маамада, а это грозное оружие. Не списывайте его со счетов с такой легкостью, подумайте, чего вы можете лишиться. Вам никогда уже не переступить порог синагоги на Йом-Кипур, никогда не посетить пасхальный седер, никогда не поприветствовать невесту-Шаббат. А ваша коммерческая деятельность? Вы хотите, чтобы она вовсе расстроилась, чтобы ваши коллеги боялись иметь с вами дело? Если собираетесь заняться кофейной торговлей, мой друг, держите ухо востро с Паридо и не дайте ему расстроить ваши планы.

— Конечно, вы правы, — с нетерпением сказал Мигель.

— Не верьте в ложные дружеские жесты, — предостерег его Алферонда.

— Я понял.

— Хорошо. Тогда желаю удачи в ваших сегодняшних делах.

Мигель не нуждался в удаче. Он знал то, чего другие не знали. И у него был кофе.

Проходя под высокими сводами арки, ведущей на биржу, Мигель закрыл глаза и прошептал полузабытую молитву, прося Бога поддержать его усилия в этот день. Господь, слава Тебе, не оставил его. Мигель был в этом уверен, или почти уверен.

Встреча с Алферондой заняла всего несколько минут, но после бурного открытия ворот страсти слегка улеглись. В расчетные дни на бирже собирались все торговцы, чтобы проверить состояние своих счетов и застраховаться от возможных потерь. За первые четверть часа работы биржи большинство уже узнало, что им было необходимо узнать.

Мигель поспешил в северо-западную часть биржи, где нашел знакомого голландца, который вел торговлю с Московией и у которого можно было купить китовый жир. Текущая цена была тридцать семь с половиной гульденов за четверть тонны, и Мигель приобрел пятьдесят четвертей за почти тысячу девятьсот гульденов — сумму, которую он не мог позволить себе потерять, в особенности учитывая, что он покупал в долг.

Потом Мигель прошелся по бирже, постоянно поглядывая на часы и на дальнюю часть площади. Он совершил небольшую сделку, купив по дешевке древесину у торговца, которому были срочно нужны деньги, и поговорил с несколькими друзьями. Потом он заметил, как пятеро голландцев в черных костюмах проследовали к тому месту, где торговали китовым жиром. Это были молодые, круглолицые и гладко выбритые самоуверенные мужчины, у которых на лицах было написано, что они привыкли совершать сделки на крупные суммы, им не принадлежащие. По ним сразу было видно, что это агенты Ост-Индской компании. Все разговоры смолкли, все взгляды были прикованы к ним.

Пятеро начали одновременно. Они громко выкрикивали название товара, хлопали в ладоши в знак согласия и переходили к следующей сделке. Через несколько секунд Мигель услышал, как кто-то объявил, что покупает по тридцать девять гульденов за четверть тонны. Посыпались предложения на голландском, на латыни и на португальском: 'Покупаю сто четвертей по сорок с половиной'. Кто-то другой кричал: 'Продаю по сорок'.

Сердце Мигеля колотилось от возбуждения. Как и говорила Гертруда, кофе, подобно духу, овладел его телом. Он ясно слышал каждый выкрик, он моментально высчитывал каждую новую цену с предельной точностью. Ничто не ускользало от его внимания.

Зажав квитанцию в руке, он угадывал настроение толпы с неведомой до этого ясностью. Он наблюдал десятки подобных лихорадок, и ему казалось, что он понимает течение торговых рек. Каждая новая цена меняла течение реки, и внимательный человек, чей ум был усилен этим потрясающим напитком, мог видеть все эти изменения. Теперь Мигелю стало понятно, почему он терпел поражения. Он всегда думал о будущем, а теперь понял, что переоценивал его. Важен был только настоящий момент. Цена сегодня поднимется благодаря лихорадке, но завтра она упадет. Поэтому только настоящий момент имел значение.

Сорок два гульдена за четверть тонны. Сорок четыре гульдена. И цена продолжала расти. Сорок семь.

Он всегда задавался вопросом: как узнать, когда следует действовать? Чтобы знать, когда цена достигла своего максимума, требовались удача, сноровка и прозорливость. Лучше было продать непосредственно перед тем, как цена достигнет апогея, чем сразу после этого, поскольку цены падают быстрее, чем растут, и опоздание на мгновение может уменьшить прибыль или увеличить убытки. Сегодня он точно будет знать, когда наступит нужный момент.

Мигель подошел ближе, чтобы лучше видеть лица торгующихся. Он искал признаки паники. Он заметил, что пятеро агентов Ост-Индской компании отстраняются от хаоса, который сами посеяли. Без их участия торги вскоре потеряют свой накал и цена начнет падать. Прозвучало предложение купить пятьдесят четвертей по пятьдесят три гульдена. Пора было действовать.

'Пора! — скомандовал кофе. — Давай!'

— Пятьдесят четвертей, — громко выкрикнул Мигель, — по пятьдесят три с половиной гульдена.

Толстый низкорослый маклер по имени Рикардо, еврей из Влойенбурга, ударил Мигеля по рукам, признавая сделку. И все было окончено.

Его сердце бешено колотилось. Он затаил дыхание, когда цена начала падать: пятьдесят гульденов, потом сорок восемь, сорок пять. Он продал точно в нужный момент. Задержка в несколько секунд стоила бы ему несколько сотен. Все терзающие его сомнения, вялость и подавленность были забыты. С помощью кофе он прогнал их, как раввин изгоняет демонов с помощью Торы.

Мигель чувствовал себя так, словно только что прибежал из Роттердама. Все произошло невероятно быстро, в каком-то кофейном дурмане, и теперь закончилось. Несколько безумных минут принесли ему восемьсот гульденов чистого дохода.

Он был готов смеяться. Он словно очнулся от ночного кошмара, говоря себе, что страхи не настоящие, что ему нечего больше бояться. Долг, который так долго его терзал, был унесен ветром и перестал его беспокоить.

Неожиданно для себя Мигель схватил за плечи молодого маклера, недавно приехавшего в Амстердам из Португалии.

— Мигель Лиенсо вернулся! — закричал он. — Ты понимаешь? Прячь свои денежки подальше, молодой человек. Теперь на бирже стало опасно. Разве можно тягаться с Мигелем Лиенсо?!

Он посмотрел на часы: до закрытия биржи оставалось недолго. К чему мелочиться. Нужно было отпраздновать успех. Самый ужасный период его жизни закончился. Несчастного должника Лиенсо больше не существовало, наступала новая эра процветания. Он снова рассмеялся, не обращая внимания на молодого маклера, поспешившего прочь от него, будто Мигель мог его ударить, не обращая внимания на группу голландцев, смотревших на него, как на безумца. Они ничего не значили. Он не забыл того, кто посылает удачу, и воздал хвалу Господу, слава Тебе, за то, что поддержал его и позволил добиться