— Пошли, мент, — сказал Сазан.

— Пристрели меня и убирайся.

Сазан молча взвалил Сергея на загривок и потащил его к выходу.

С момента взрыва прошло не более двадцати минут. На даче Севченко не оставалось ни одного живого человека из числа его приближенных. В первые же минуты один из охранников пытался связаться по рации с местным отделением милиции, но у него ничего не вышло, — на сиденье одного из «Рейнджроверов» вовсю работало устройство для подавления радиообмена.

Люди в поселке увидели пожар и услышали стрельбу, когда начали стрелять из гранатомета. Многие вышли из домов, чтобы прислушаться к происходящему. Но в их домах не было телефонов, а общественную будку напротив магазина сломали еще прошлой осенью.

Первым пожар заметил милицейский патруль, проезжавший по Минске в трех милометрах от дачи Севченко.

Милиция свернула у переезда и поехала к даче, но при подъезде к оврагу обнаружилось, что тот самый мост, который вызвал столько негодования у местного населения, лежит на дне ручья и что надо ехать в объезд.

Милиция поехала в объезд, но на втором переезде ее поджидало странное зрелище: перед самым переездом в кучу гравия, перекрывшую дорогу, была воткнута табличка с надписью «ремонт», и объехать эту чертову кучу нельзя было ни с какой стороны.

— Местная работа! — с уверенностью сказал гаишник. — По-другому к этим чертовым дачам, почитай, и не подъедешь.

Через час, когда милиция явилась после окончательного и тряского объезда, а с дальнего аэродрома поднялся разбуженный по такому случаю вертолет, четыре джипа с людьми Сазана давно были таковы. Они выбрались через лесную дорогу на Боровское шоссе, переправились к Киевскому, доехали до окружной и разбежались в разные стороны.

Когда Сергей очнулся, он обнаружил, что лежит в высокой и теплой комнате. Кровать его была придвинута к окну. Сквозь распахнутую форточку врывался запах леса, и лучи заходящего солнца плясали на светлой, покрытой лаком вагонке, которой были отделаны стены. Сергей приподнялся на локте: за окном была веранда и сосны, и по веранде ходили двое парней. Один из парней заметил, что мент ожил, сделал ему ручкой и достал из кармашка рацию.

Судя по всему, это была дача Сазана в Ягодкове.

Прошла минута-другая — дверь комнаты распахнулась, и на пороге появился Сазан, в драных джинсах и черной дутой куртке.

Сазан снял куртку и присел на краешек кровати.

— Зря ты меня вытащил оттуда, — сказал Сергей.

— Долги надо платить, — объяснил Сазан, — это я забил тебе большую пулю в маленький пистолет.

— Я догадался, — сказал Сергей.

— Ты вообще догадливый. И за что же ты стрелял в Севченко?

— А ты за что?

— Я бандит, а ты мент. Мне можно, а тебе нельзя.

— Я же все-таки не идиот, — сказал Сергей.

Сазан неопределенно покрутил в воздухе пальцами. Видно было, что он сильно сомневается в истинности последнего высказывания.

— Дай закурить, — сказал Сергей, — ужасно курить хочется.

Сазан выудил из кутки пачку сигарет и щелкнул зажигалкой. Некоторое время он молча наблюдал, как мент пускает изо рта дым, а потом спросил:

— И давно ты перестал быть идиотом?

— Приблизительно с того момента, как мое начальство вдруг кончило придираться ко мне и начало толковать об оперативной группе.

Сергей покурил, а потом продолжил:

— Впервые я заподозрил неладное, когда мне прикрыли дело о происшествии на Киевском: когда в машине у тебя вместо мертвого Гуни оказался совсем другой человек. От этого дела за версту пахло убийством, и уж конечно те люди, которые хотели посадить Сазана, могли бы это сделать. Но вместо этого никто не воспрепятствовал тебе выйти на свободу наутро. Почему? Потому, что в случае расследования в погорелом скелете можно было бы идентифицировать одного из охранников Севченко.

Потом я конфисковал у тебя оружие. Мне было достаточно ясно, что я не получил бы ордера на обыск без «Александрии». Я, конечно, полагал, что цель обыска, — это намерение достаточно беззащитного и легального банка попугать тебя легальными же санкциями, и я полагал это ровно до двух часов ночи. Потому что в два часа ночи это перестало походить на легальную борьбу невинного банка. В два часа ночи это стало походить на засаду. Некто, кто знал, что ты не можешь позволить себе в такое время остаться без оружия, и кто догадывался, куда ты поедешь за оружием, устроил тебе засаду. Ты оказался умнее этого некто. Но откуда этот некто знал, куда ты поедешь?

Ответ был очевиден. Он вытекал из человека, который оглушил меня, чтобы помешать мне преследовать твою машину; из того поразительного факта, что Гуни в твоей сгоревшей машине не оказалась; что в ней лежал другой человек; и что сгоревшая машина, которую я видел утром, — была вовсе не та машина, в которой уехал ты… — Догадался, — сказал Сазан.

— Конечно, догадался! Это был агатовый «Мерседес», который уехал с Городейским. Поразмыслив, я понял, что те же самые люди, которые оглушили меня, чтобы я тебя не преследовал, нагнали тебя на