Парень молча сел в «Мерседес», развернулся и уехал.

— Немного мы узнали от старушки, — сказал Дмитриев, когда везший их Городейский, справившись о пункте назначения, свернул к набережной.

— Кое-что мы выяснили, — сказал Сергей. — Мы выяснили, что Баркин имел гораздо больше денег, чем он получал, шоферя «Межинвеста», и позволительно полагать, что эти деньги платил ему Сазан, — а Сазан даром денег не платит. Мы также выяснили, что и после увольнения денег у Баркина было достаточно. Спрашивается, опять-таки от кого, если не от Сазана?

— Забавный человек был генерал, — сказал Дмитриев, — я бы рехнулся от такого папаши. Жетоны за поведение!

— Ничего, — сказал Сергей, — у меня папка за мамкой с паяльником бегал, дома тапок домашних, и то не было — подумаешь, жетоны!

Водитель оскалился и стал рассказывать последнюю байку: вчера вечером директор АОЗТ «Саксесс» известил милицию, что от дверей его офиса угнали кремовую девятку. И что же? Через двадцать минут машина отыскалась: в нее было вмонтировано взрывное устройство с часовым механизмом, которое взорвалось, когда «девятка» выехала на Краснохолмскую набережную.

— Во везет мужику, — заключил Городейский, имея в виду директора.

От старушки Сергей поехал на Кропоткинскую, где жили мать и отчим Гуни, но оказалось, что отчим не видел Гуни уже месяц, и ничего не имел против того, чтобы так продолжалось и дальше. Гуню отчим считал бездельником.

Тихомиров и Дмитриев уехали на метро в отделение, оставив Андрея Городейского скучать у дома в милицейской «Волге».

Андрей Городейский приехал в Москву два года назад после армии, и сразу же сунулся в охранное агентство, но его не взяли. Ему посоветовали поработать годик в милиции и завести связи. Городейский провел годик в милиции, получил комнату в общежитии, и ему понравилось. Особенно нравился ему лейтенант Тихомиров, — вот ведь не за гринами же гоняется человек, а за людьми, и какой человек! Андрей вспоминал, как они вчера положили лицом в снег Сазана. В глубине души ему было приятно, что, хотя у него нет столько денег, сколько у Сазана, зато он может положить Сазана лицом в снег, и продержать его десять суток по 122-ой статье, а то и все тридцать, по президентскому указу.

Во дворе две девчушки, бледные и робкие после зимы, делали первую попытку играть в резиночку. Им не хватало третьего участника. Девицы сначала натянули резинку на столб, а потом одна из них постучалась в окно машины.

— Дядь, а дядь! Не подержите нам резиночку?

Андрей вышел из машины и покорно влез в резиночку, как ему было указано.

— Молодец, — одобрила девочка.

— Еще бы, — сказал Андрей, — небось другой не согласится.

— Мой брат, — сообщила девчушка, — все время держит резиночку.

— А сколько брату-то?

— Ой, он очень старый. Он вообще-то мне не совсем брат, у нас только мама одна и та же. Он мне куклы таскает.

— Врет она все, — сказала другая девучшка, — он у вас уже месяц не был. Я слышала, как твоя мамка жаловалась моей мамке.

— А вот и был, — возразила первая, — он с мамкой поссорился, а со мной был. Он меня во дворе ждет и сникерсы носит.

— Врушка ты.

— А вот и не врушка. Спорим, что он до пятницы придет, а?

Через час девицы убежали домой, и Городейский забрался в машину греться. Он вызвал по рации лейтенанта Тихомирова, но тот не отвечал. Городейский размышлял о том, придет ли подозреваемый со сникерсами к своей сестре.

Мимо медленно проехал ореховый «Вольво». В зеркальце заднего хода Андрей увидел, как машина остановилась. Хлопнула задняя дверца, и Андрея обдало запахом дорогого одеколона и растворимого кофе.

— Ждешь? — сказал голос Сазана. — И много наждал?

— Вали отсюда, — сказал Андрей.

Сазан что-то протянул ему. Андрей скосил глаза и увидел сотовый телефон.

— Когда Гуня придет, — сказал Сазан, — позвони мне по этой штуке, а Тихомирова не трогай.

— Меня уволят.

— Считай, — сказал Сазан, — что я взял тебя на работу.

В зеркальце заднего вида Городейскому было видно, как Сазан извлек из кармана черный бумажник и выудил из него несколько зеленых бумажек, украшенных портретом американского общественнного деятеля Бенджамина Франклина. Сазан скатал Франклина в трубочку и, перегнувшись через сиденье, сунул бумажки в нагрудный карман милиционеру.

И, не дожидаясь ответа, вылез из машины.

Банк «Межинвест» жил обычной деловой жизнью: блестели белым холодным светом люминесцентные лампы в коридоре, где-то недовольно попискивал компьютер, и в соседней комнате кто-то вежливо разъяснял по телефону возможность, или, скорее, невозможность, получения ссуды под организацию кролиководческой фермы близ Тамбова.