золотой тирин, который перекочевал из рукава Локки в карман алчного сержанта. Как бы то ни было, он все же добрался до Воронова Насеста. До Лжесвета оставалось чуть больше часа, небо на западе уже начинало алеть, а с востока наливалось предвещающей ночь синевой.
Не сбавляя темпа, Локки принялся прокладывать дорогу через скопище карет и паланкинов. Застоявшиеся лошади ржали и били копытами. Многие из них тут же облегчались, и нарядная площадь — самая большая и ухоженная в Каморре — была тут и там залита конской мочой. Кучера, лакеи и носильщики, сбившись в тесные группы, болтали, закусывали и то и дело поглядывали вверх на Пять башен, чьи стены из Древнего стекла полыхали в закатных лучах самыми причудливыми оттенками.
Локки был настолько поглощен раздумьями, как подольститься к слугам у подъемного механизма, что даже не заметил подошедшего Конте. Спохватился он лишь тогда, когда одна сильная рука — а Конте был намного выше и сильнее Локки — схватила его сзади за воротник, а другая приставила нож к ребрам.
— Никак мастер Фервит? — произнес знакомый голос. — Благодарение богам за их милость! Не говори ни слова, заткнись и следуй за мной.
Конте грубо повел, почти поволок его к ближайшей клети. Локки узнал черный лакированный ящик с плотно занавешенными окошками — несколько часов назад в этой самой клети он поднимался на вершину башни в обществе супругов Сальвара.
Сейчас его грубо швырнули на одну из скамеек. Конте запер дверь и уселся напротив своего пленника, по-прежнему держа наготове стилет.
— Прошу вас, Конте, — заговорил Локки обычным голосом, отбросив вадранский акцент. — Мне необходимо поскорее попасть в башню. Все, кто там находится, в большой опасности.
Он даже не подозревал, что из сидячего положения можно нанести такой удар ногой! Однако Конте восполнил этот пробел в его образовании. Тяжелый башмак телохранителя послал Локки в дальний угол клети. Он немедленно почувствовал вкус крови во рту — вот черт, похоже, язык прикусил! В голове звенело от удара о деревянную стенку.
— Ты, дерьма кусок, признавайся, где деньги!
— У меня их забрали.
— Звучит не слишком правдоподобно. Шестнадцать с половиной тысяч золотых крон?
— Вы неточны в своих подсчетах. Необходимо прибавить стоимость посещения Речных Игрищ — еда и всяческие развлечения…
Снова молниеносное движение тяжелого башмака, и Локки отлетел в противоположный угол клети.
— Ради богов, уймитесь же, Конте! Нет у меня этих денег! Говорю вам, их украли у меня самого! Но сейчас это абсолютно неважно!
— Позвольте-ка мне кое-что объяснить вам, мастер черт-вас-побери-Фервит. Мне довелось побывать на Холме Богов. Это случилось давным-давно, я тогда был моложе, чем вы сейчас.
— Рад за вас, но у меня нет вре… — начал Локки — и схлопотал новый пинок. Нет, с этим человеком абсолютно невозможно разговаривать!
— Так вот, мне довелось побывать на Холме Богов, — продолжил Конте. — И я был тогда чертовски молод… наверное, самый молодой из копейщиков в войске герцога Никованте. Просто-напросто желторотый юнец, перепуганный насмерть, до мокрых подштанников. Нам там пришлось туго — со всех сторон нас обложили вераррцы и конница Безумного Графа. Мой командир оказался по уши в дерьме — без лошади, которая куда-то ускакала, с зеленым необстрелянным помощником. Большинство каморрских рыцарей попросту сбежало с поля боя, спасая свою шкуру. Собственно, так сделали все… за одним чертовым исключением.
— Послушайте, все это, конечно, интересно, — запротестовал Локки, поднимаясь со скамьи, — но сейчас…
Угрожающе взмахнув клинком, Конте заставил его сесть на место, после чего продолжил свой рассказ.
— Этим исключением был барон Иландро Сальвара. Он сражался, как черт, пока его лошадь не пала под ним. Барон получил четыре раны, с поля боя его утащили волоком, за ноги. И если все прочие аристократы обращались с нами, как с мусором, то Сальвара едва не сдох, пытаясь защитить своих солдат… После войны я несколько лет прослужил в городской страже, но очень скоро мне это надоело — кругом одна большая куча дерьма. И тогда я отправился к старому дону Сальваре и рассказал, что видел его на Холме Богов. Я сказал ему, что там, на Холме, он фактически спас мою долбаную жизнь… и остаток ее я хотел бы посвятить служению ему, дону Сальваре, если он, конечно, согласен. И он согласился и взял меня на службу. А когда старого барона не стало, я остался в доме с его сыном Лоренцо… Сидеть! Сделай еще только шаг к двери, и, клянусь, я выпущу из тебя всю твою наглость вместе с кровью! Теперь я присматриваю за Лоренцо… — в голосе старого слуги прозвучала неподдельная гордость. — Он, конечно, скорее деловой человек, чем воин. Но вот что я тебе скажу: этот парень сделан из того же теста, что и его отец. Как он ринулся в ту чертову аллею, где вы, дерьмецы, разыграли свой спектакль, с одной шпагой в руках! А ведь он верил, что на тебя, засранца, напали настоящие разбойники, хрен вам всем в душу! И как, совесть не мучит? Отвечай: ты
— Что сделано, то сделано, Конте, — ответил Локки с горечью, которая удивила его самого. — Я живу так, как считаю нужным. Что, твой Лоренцо святой, как сам Переландро? Нет, он обычный каморрский аристократ и тоже получает выгоду от Тайного Договора. Не исключаю, что его прапрадед перерезал не одну глотку, чтобы получить свой титул. А теперь Лоренцо каждый день стрижет с этого купоны и горя не ведает. Да знаешь ли ты, что пока ты чистишь своим хозяевам апельсины и утираешь им губы кружевными салфеточками, где-нибудь в Чертовом Котле люди заваривают золу на моче и поят этим чаем своих детей! Не надо мне говорить о том, что я сделал. Просто давай поедем в Воронов Насест. Немедленно!
— Нет, сначала ты мне ответишь, куда дел деньги, — возразил Конте. — И ответишь серьезно, без дураков. Иначе я буду бить тебя до тех пор, пока не выбью правду. Хочешь, попробуем? Гарантирую, что каждый кусок дерьма, который когда-либо выпадет из твоей задницы, будет носить отпечаток моего каблука.
— Послушай, Конте, всем, кто сейчас находится в Вороновом Насесте, грозит страшная опасность. Нам нужно попасть туда как можно скорее.
— Я тебе не верю, тварь! Я не поверил бы тебе, даже скажи ты, что мое имя Конте, что огонь горячий, а вода мокрая! Не знаю, что ты задумал на сей раз, но скажу наверняка: твой номер не пройдет.
— Подумай сам, Конте! Ну куда я сбегу с верхушки этой чертовой башни? Там собрались все ваши проклятые Полуночники… и Паук, и отряд Ночных Стекольщиков в полном составе. Я уж не говорю о трех сотнях каморрских аристократов. Я безоружен. Делай, что хочешь, хоть свяжи и волоком тащи, только отведи меня туда. Это необходимо! Нам надо успеть до Лжесвета, иначе будет слишком поздно.
— Слишком поздно для чего?
— У меня нет времени на долгие объяснения. Услышишь мой разговор с доньей Ворченцой и сам все поймешь.
— Что за ерунда? Какого черта тебе надо от этой старой карги?
— Похоже, я сам виноват, — вздохнул Локки. — Задал темп, к которому ты не готов. Но поверь, сейчас действительно некогда болтать. Пожалуйста, прошу тебя! Хочешь, на колени встану? Да, я не Лукас Фервит. Я всего-навсего презренный, треклятый вор. Хочешь, свяжи мне руки, приставь нож к моему горлу. Я готов на любые условия, только доставь меня в Воронов Насест. Все равно, как. Сам реши.
— Как твое настоящее имя?
— А какая, к черту, разница?
— Говори, — потребовал Конте. — И, может быть, тогда я действительно свяжу тебе руки, позову стражников и попытаюсь провести тебя в башню.
Локки обреченно вздохнул.
— Меня зовут Таврин Каллас, — произнес он.
Несколько секунд Конте молчал, устремив на него тяжелый взгляд, затем проворчал:
— Ладно, мастер Каллас, вытяни руки вперед и не двигайся. Я тебя свяжу и обещаю сделать это так,
