влажный треск, и женщина упала лицом вниз. Бесполезные кинжалы выпали из ее враз замерших рук.

Оставшаяся в живых контрареквилла отчаянно вскрикнула. Этот крик отвлек Жеана, и он совершил ошибку, за которую едва не поплатился жизнью. Уже поднимая привычным жестом топорик, Жеан понял, что опоздал. Один кинжал ему удалось блокировать, но второй прошелся по его телу как раз под правым соском, вспорол кожу и мышцы, и Жеан задохнулся от боли. Беранджиас пнула его ногой в живот, повалив на спину.

В следующее мгновение она очутилась над ним. Кровь из разбитого носа заливала ей лицо, глаза горели ненавистью. Сейчас… Согнутые ноги Жеана распрямились, угодив женщине в грудь. Воздух с шумом вылетел из ее легких, контрареквилла опрокинулась назад и отлетела на метр. Отлично… только что это за острая боль в правом бицепсе? И почему левое бедро жжет как огнем? Вот черт, она успела вонзить свои кинжалы! Оттолкнув противницу, Жеан невольно помог ей вспороть собственное тело. Он застонал в бессильной ярости. Так, схватку надо заканчивать как можно быстрее, иначе он попросту умрет от потери крови.

Беранджиас уже снова была на ногах. О боги, какая же она быстрая! Жеан заставил себя подняться на колени, задыхаясь от обжигающей боли в правом подреберье. Он чувствовал, как теплая влага струится по его животу и ногам. С этой влагой истекало и время его жизни. Контрареквилла снова нападала, и Жеан собрал последние силы.

Его правая рука стремительно слабела, вряд ли она позволила бы нанести хороший удар. Поэтому Жеан попросту метнул правый топорик в лицо противнице. Броску не хватило силы, чтобы оказаться смертельным, но он заставил женщину отклониться и тем самым задержал ее на целую секунду. Этого Жеану хватило — левым топориком он рубанул ее по правому колену. Раздался громкий хруст, приятнее которого он не слышал ничего в своей жизни. Беранджиас зашаталась. Еще один взмах, и Злобная Сестричка обрушилась на ее левое колено. В то же мгновение в Жеана полетели два кинжала. Он метнулся в сторону и успел — успел! Стальные лезвия пролетели над самым его ухом. Раздался новый крик, и контрареквилла рухнула вперед, не в силах больше удерживать свой вес на раненых ногах.

Жеан несколько раз перекатился вправо — подсознательное движение, оказавшееся весьма мудрым. Вскочив на ноги, он увидел, что противница ползет в его сторону, занося кинжал для нового удара.

— Ты все равно сдохнешь, Таннен, — прошипела она. — Даже до утра не дотянешь, проклятый подонок!

— Благородный Подонок, с твоего позволения, — поправил ее Жеан. — Но ты не о том беспокоишься, сейчас речь не о моей жизни. И знаешь, что я тебе скажу, сука? Кало и Гальдо Санца смеются над тобой!

Левой рукой он метнул оставшийся топорик, вложив в этот бросок всю силу и всю ненависть, какие остались в его истекающем кровью теле. На сей раз все вышло, как надо — лезвие топора просвистело в воздухе и вонзилось между глаз контрареквиллы. На ее лице появилось выражение безмерного удивления, и женщина рухнула ничком, нелепо скорчившись, будто разодранная тряпичная кукла.

Не тратя времени на размышления, Жеан подошел к первой сестре проверить, жива ли она. Она лежала без движения. Темная кровь, струившаяся из носа и ушей жертвы, свидетельствовала о том, что тут все кончено. Подобрав топорики, Жеан накинул на плечи кожаный плащ одной из Беранджиас, поднял капюшон и окинул склад последним взглядом. Перед глазами у него все плыло, в ушах стоял звон. Налицо были все признаки быстрой кровопотери — в своем боевом прошлом Жеан уже имел несчастье сталкиваться с этим.

Следовало выбираться отсюда, и как можно скорее. Оставив тела сестер валяться на истоптанном полу, Жеан побрел прочь по ночному Каморру. Главное — держаться подальше от Чертова Котла, где его могла поджидать уйма опасностей. Надо попытаться обойти Деревяшки с севера и двигаться в сторону Пепелища. Если только он сумеет добраться до их укрытия, и если Ибелиус будет на месте… уж он-то сумеет помочь.

Но если этот «собачий доктор» попробует обмазать его своей червячьей гадостью, то он, Жеан, ему все пальцы переломает!

Время близилось к полуночи. Донья Ворченца сидела в своем любимом кресле на самом верху Янтарного Кубка, в кабинете-солярии, и разбирала текущую корреспонденцию. Ей поступили доклады о кровопролитных разборках, последовавших за захватом власти новым капой. В заброшенных зданиях, в укромных углах находили все новые и новые тела каморрских воров с перерезанными глотками. Ворченца досадливо покачала головой: меньше всего подобные беспорядки нужны были ей сейчас, когда операция по поимке Бича Каморра выходила на финишную прямую. Но и без нее ей более чем хватало забот. Разо безошибочно выявил и изгнал из города с десяток ее агентов, и это глубоко уязвило дону Ворченцу. Либо все ее лазутчики ничего не стоят как профессионалы… либо Разо обладает невероятной проницательностью… либо в конце концов придется предположить утечку информации в собственных рядах, и на достаточно серьезном уровне — куда выше уличных «топтунов».

Проклятье! К тому же непонятно, почему этот безжалостный убийца предпочел изгнать разоблаченных шпионов, а не просто прирезать их. Может быть, не хотел с ней ссориться? Если это так, то капа Разо сильно просчитался. Дона Ворченца весьма озабочена и недовольна. Пожалуй, пора выйти с ним на связь… устроить ему встречу со Стефаном и кучей «черных курток». Пора объяснить этому капе Разо, кто истинный хозяин в городе.

Лязгнул язычок сложного вераррского замка, дверь отворилась, и дона Ворченца нетерпеливо оглянулась. Она не ждала Стефана сегодня вечером. Но раз уж он вернулся, тем лучше. Сейчас они все и обсудят.

Однако человек, вошедший в солярий, никак не был ее помощником Стефаном.

Худощавый темноглазый мужчина с впалыми щеками непринужденной походкой шел ей навстречу через самые уединенные и недоступные покои в ее башне. Его черные волосы, особенно виски, обильно тронула седина. Незнакомец был с ног до головы одет в один и тот же цвет: серый камзол, серые бриджи, серые чулки и туфли, серые тонкие перчатки. Единственной яркой деталью в его наряде был кроваво- красный шейный платок.

Донья Ворченца поднесла руку к груди, пытаясь унять сердцебиение и задыхаясь от возмущения. Этот наглец не только ухитрился пройти сквозь ее стражу и открыть потайной замок, но еще и привел с собой сообщника — молодого человека с залысинами и пронзительным взглядом светлых глаз, тоже одетого в серое, но с ярко-красными отворотами на камзоле.

— Какого черта! Кто вы такие? — Ворченца вскочила из кресла со стиснутыми кулаками. На мгновение ее надтреснутый голос обрел прежнюю силу, поднявшись до самых высоких нот. — Как вы сюда попали?

— Мы ваши покорные слуги, донья Ворченца, и пришли сюда выразить свое почтение. Конечно, следовало явиться раньше, но, надеюсь, вы простите нам эту досадную задержку. Дела, знаете ли… Любое королевство, даже самое маленькое, требует заботы.

— Вы говорите так, будто мы знакомы. Назовите свое имя, господин!

— О, у меня их несколько, — улыбнулся мужчина постарше. — В настоящий момент я предпочитаю называться капой Разо. А это мой компаньон по имени Сокольничий. Что же до того, как мы попали в ваш чудный солярий… — он сделал светский жест в сторону своего более молодого товарища. Тот вскинул руку с открытой ладонью, и дона Ворченца увидела татуировку на его запястье — три жирные черные линии.

— О боги! — задохнулась она. — Контрмаг!

— Именно так, — кивнул капа Разо. — Простите, мадам, но только искусство контрмага позволило нам попасть к вам на прием. Ваши многочисленные слуги просто не оставили нам другого выхода. Очень не хотелось беспокоить вас преждевременно…

— Вы меня уже побеспокоили, — нахмурилась Ворченца. — Теперь осталось узнать, по какому поводу.

— Просто мы посчитали, что настало время встретиться с легендарным Пауком.

— О чем вы говорите, любезный? Здесь нет никакого Паука. Это моя башня, и кроме меня и моих слуг…

— Бросьте, госпожа. Перед нами незачем разыгрывать этот спектакль.