созерцание своей физиономии… Да, старость — не радость, и работа на износ тоже оставляет свои следы... Удается же некоторым вечно оставаться молодыми и красивыми. Информированный источник сообщил, что супругу Сергея Антонова недавно видели в одном ночном клубе с подмоченной репутацией. Выплясывала до пяти утра, а час спустя заявилась в офис свеженькая как огурчик. Алкоголь на нее тоже практически не действует... Какое это все-таки свинство! Эх, если бы она не была соучредителем и женой одного из лучших друзей мужа, сама бы за дело взялась; такого бы компромата накопала, пальчики оближешь! Так ведь нет, святого не трожь. Толик, всегда такой покладистый, наорал на нее, стоило лишь заикнуться. Хотя, если разобраться, святостью тут и не пахнет, а скорее даже наоборот... И в темноте она видит не хуже кошки, да еще и костюм на ней вчера был от Кардена. Как несправедлива бывает жизнь!
Опять настоящее время
Прошло еще несколько дней
Окраина города. Здесь, в бывшем пригороде, в коттеджах живут те, чей достаток значительно превышает средний.
Изящные кованые ворота в виде переплетенных между собой стеблей репейника с цветками и колючими листьями. Из-за пышной зелени виднеется трехэтажный особняк, чем-то напоминающий средневековый собор, может быть остроконечными башенками и стрельчатыми окнами в готическом стиле.
По улице, засаженной акациями, задумчиво идет молодая девушка в джинсах и зеленой футболке с изображением некоего гибрида арфы и женской фигуры. Поравнявшись с воротами, она останавливается и пытается заглянуть Внутрь. Если бы тетя Элеонора была дома, она обязательно бы узнала, что она к ней пришла. Зачем скрывать свою истинную сущность, парить мозги ей как маленькой? Она же ее друг с самого рождения, не то что мама или тетя Ира. Это так прикольно — быть ведьмой. Мама кое-что случайно упоминала об «особых способностях» и «нестандартном видении мира», но это вовсе не причина, чтобы они с дядей Сергеем перестали приходить к ним в гости.
Нет, за воротами никакого шевеления; как жаль, что не разглядеть, смотрит ли кто-нибудь из окна. Стекла во всех окнах затемненные, отчего снаружи кажется, что в оконные рамы вставлены зеркала; тетя Элеонора не любит слишком яркий свет...
Внезапно калитка рядом с воротами открывается. На улицу выглядывает начальник охраны — мужчина лет тридцати, с черными волосами, связанными сзади в длинный хвост, и в футболке с мордой волка.
— Юлия Валерьевна, здравствуйте! А хозяев нет — позавчера приехали из Франции и тем же вечером отбыли в Финляндию. Может быть, вы желаете погулять по саду? Меня предупредили и оставили распоряжение не препятствовать.
— Да... пожалуйста.
Девочка входит и углубляется в заросли, окружающие дом. Впрочем, зарослями сад кажется лишь с улицы. Сад в меру ухоженный, но не до такой степени, чтобы вошедший боялся сделать шаг в сторону, опасаясь испортить эту красоту.
Здесь множество цветов. Тетя Элеонора очень любит душистый табак и ночные фиалки, они так замечательно пахнут. За поворотом прудик, там растут махровые белые кувшинки. Посреди прудика небольшой фонтан, украшенный фигурками веселых лягушек. Он может играть веселые мелодии, а еще устраивать светомузыку. Но сейчас фонтан не работает, отчего прудик выглядит заброшенным и каким-то грустным.
Направо отходит еще одна тропинка, посыпанная красным песком, она ведет на полянку, обсаженную елками. Там, на постаменте посреди целой клумбы мелких ярко-красных цветочков со странным названием «капля крови», стоит фигура волка из черного мрамора. Громадный зверь задрал голову вверх, как будто собирается исполнить свою ночную арию. Тетя Элеонора заказала эту статую одному знаменитому скульптору и несколько раз заставляла все переделывать. Это в честь одного ее родственника, который умер много лет назад.
Интересно, если бы тетя Элеонора была здесь, смогла бы она рассказать ей о том, что происходит? Пожалуй, нет, она не маленькая и должна сама справляться с трудностями. Ну, разве что посоветоваться. Во всяком случае, если уж говорить обо всей этой истории с кем-нибудь из старших, то только с ней. Тетя Элеонора не разболтает все родителям, да и вообще она никогда не отмахивалась от ее детских проблем, даже если со стороны они казались совсем пустяковыми. Когда в первом классе Гришка повадился дергать ее за хвостики, родители в ответ на все жалобы начали с добрыми улыбками говорить что-то совсем странное. «Не обращай внимания», — а как прикажете его не обращать, когда из тебя опять сделали растрепу и весь класс будет потешаться над тобой. Или еще лучше: «Ты ему просто нравишься, он так ухаживает за тобой», — а на фиг оно нужно?!! И только тетя Элеонора посоветовала нечто дельное: «Он просто устроил себе развлечение за твой счет, нужно поступить с ним точно так же, а самым лучшим будет переиграть этого шутника по его же правилам». На следующий день Юля принесла в школу несколько кубиков льда в пластмассовом контейнере и, не ожидая начала «представления», сунула один из них Гришке за шиворот. Пока тот «отплясывал танец дикарей», пытаясь достать нечто скользкое и холодное, непонятно как угодившее к нему под одежду, она приклеила на его рюкзак картинку из серии «что такое любовь». Довольно скоро на Юлины хвостики перестали покушаться.
А когда училка по рисованию вдруг ополчилась на Юлину манеру изображения?! Фиолетовых кошек не бывает, не важно, что под солнцем шерсть отливает сиреневым. Кошка — серая, вот и рисуй ее так, и никак иначе. Но рисовать так, как говорила Наталья Дмитриевна, было скучно и неинтересно. Нет, она не снижала Юле оценки, она ни разу не позволила себе повысить голос или отпустить ехидное замечание из тех, которые учительница по литературе именовала «ослоумием». За подобные вещи в наше время запросто можно вылететь из школы, достаточно было бы Юле просто сказать: «Папа, на меня наезжают». Слово «наезд» для папы вообще как красная тряпка для быка или команда «Огонь!» для солдат из крутого боевика. Но все дело было в том, что отношение Натальи Дмитриевны не выражалось ни в чем конкретно, оно просто висело в воздухе, как облако ядовитого газа, делая уроки рисования сущим мучением. Надо ли говорить, что Юдины рисунки раз от раза становились все менее удачными, даже карандаши делались какими-то противными на ощупь, стоило за них взяться.
Тетя Элеонора не помчалась в школу выяснять отношения. Да и то бы ее послушал; ведь с формальной точки зрения она всего-навсего друг семьи. Она только спросила, когда у них урок рисования и куда выходят окна класса. Все сорок пять минут Юля просидела как на иголках, ожидая чего-то необычного. Но ничего так и не произошло; даже за окном, к которому она поминутно оборачивалась, не было ничего, кроме молочно-белого тумана. — В школе удивлялись, называя туман в начале декабря почти аномальным явлением. Потом все удивились еще больше, узнав, что нигде, кроме окрестностей школы, никакого тумана замечено не было. Наталья Дмитриевна вдруг присмирела, поглядывая на Юлечку с каким-то непонятным страхом, как будто ожидала, что та вытащит из рюкзачка бластер, стреляющий лазерными лучами, или целое семейство белых мышей...
Будь тетя Элеонора дома, она бы непременно с ней посоветовалась, как усмирить не в меру своевольного фантома. Пожалуй, лучше всего было бы вернуть его на место, в его измерение. Ведь в конечном итоге это существо не так уж и виновато; это они с Андреем вызвали его и дали задание прогнать хулиганов. К тому же с заданием Собака блестяще справилась.
Как жаль, что работа бизнес-леди связана с постоянными поездками! Они с Андреем, по сути дела, — просто недоучки, которым не по силам справиться с серьезной проблемой.
Юля почувствовала, что еще немного, и она начнет позорно паниковать. Нет, этого ни в коем случае нельзя допустить: на уроке по ОБЖ как раз недавно рассказывали, что самый худший враг тех, кто оказался в экстремальной ситуации, — это именно паника. Но она не может взять себя в руки, она чувствует себя такой же слабой, как в детстве, когда попыталась сдвинуть с места бабушкин комод, за который упала ее сережка. Она не смогла подвинуть его даже на миллиметр, как ни старалась, а звать кого-то на помощь
