— Не знаю, для чего еще, — сказал я, раздражаясь еще больше, — но подозреваю, все не так просто.

Он покачал головой:

— Почему ты так думаешь, братец?

— Я знаю тебя, — ответил я.

— Вряд ли, — произнес он, пристально глядя мне в глаза. — Ты знаешь очень мало, и я думал… О, черт, — воскликнул он, когда из его кармана послышались звуки «Полета Валькирий».

Он достал из кармана сотовый и взглянул на экран.

— Боже. Боюсь, я вынужден бежать. Как ни приятно говорить с тобой, но сейчас уместнее будет извиниться перед твоей Женой.

Он быстро встал и ушел на кухню. Оттуда раздались его цветистые изъявления благодарности и извинения за столь поспешный уход.

Вся семья вышла проводить его, но я сумел преградить им дорогу и решительно закрыл дверь перед их носами.

— Брайан, — сказал я, когда мы остались одни, — мы недоговорили.

Он остановился и повернулся ко мне.

— Да, братец, — ответил он, — что может быть лучше старой доброй болтовни. Нам нужно наверстать упущенное. Скажи мне, как продвигаются поиски той пропавшей девушки?

Я покачал головой.

— Я не это имел в виду. — Я твердо намеревался довести начатое до конца и вытащить правду на свет. Но из его мобильного опять послышалась исступленная вагнеровская музыка. Он взглянул на экран и отключил телефон.

— В следующий раз, Декстер. Мне действительно нужно идти.

И прежде чем я смог возразить, он осторожно похлопал меня по плечу и поспешил к своей машине.

Я смотрел, как он уезжает, и единственным утешением мне служил тот факт, что плечо, по которому он хлопал меня, было все еще влажным от рвоты Лили-Энн.

Я стоял и смотрел вслед машине Брайана, пока ее задние фонари не скрылись из виду окончательно. К сожалению, мое плохое настроение не уехало вместе с братом. Оно обвивалось вокруг меня и все выше поднимало голову, по мере того как лунный свет вливался в меня и смешивался с раздражением. Я снова услышан змеиное шипение в глубинах моего подсознания. Сладким как мед, льстивым голосом рептилия делала разные заманчивые предложения. «Пойдем с нами, — шептала она, и в ее словах не было ничего, кроме здравого смысла. — Пойдем погуляем в ночи. Поиграй с нами, и тебе станет лучше».

Но я твердо стоял обеими ногами на новообретенном берегу отцовства и смог оттолкнуть от себя это искушение. Оно никуда не делось, волнами прибоя его принесло обратно, и лунный свет потянул меня к себе с новой силой. Я на мгновение закрыл глаза, чтобы не видеть его, и подумал о Лили-Энн. О Коди, Эстор и подобострастном восторге, с которым они встречали моего брата. Тут же во мне разгорелся новый маленький костерок раздражения. Я постарался затоптать его и вспомнил о Деборе, о том, как глубоко она несчастна. Она была так рада, что ей удалось изловить Виктора Чапина, и выглядела так жалко, когда ей пришлось его отпустить. Я хотел видеть ее счастливой. Я хотел, чтобы и дети стали счастливыми. Мерзкий голосок просочился наверх откуда-то из глубин моего подсознания и сказал: «Мне известно, как сделать их счастливыми. И ты тоже это знаешь».

Несколько секунд я прислушивался. Внезапно с легким щелчком картина сложилась, все встало на свои места. Мир обрел четкие и ясные очертания, и я буквально увидел самого себя, уходящего в ночь с мотком клейкой ленты и ножом…

И снова я изо всех сил оттолкнул это от себя. Картина вновь распалась на осколки. Я вздохнул и открыл глаза. Луна все еще висела в небе и с надеждой смотрела на меня, но я упрямо тряхнул головой. У меня достаточно сил, чтобы ее побороть. Я решительно отвернулся от ночных теней и быстро зашагал к дому.

Рита наводила порядок на кухне, Лили-Энн что-то бормотала, лежа в кроватке, а Коди и Эстор уже вернулись на диван и продолжили играть в «WII». Подходящее время для того, чтобы начать разговор, выложить все, как оно есть, растоптать угольки влияния Брайана и направить этих детей к выходу из тьмы. Это должно быть сделано. И я это сделаю. Я направился от двери прямо к Коди и Эстор и встал между ними и экраном телевизора. Они подняли взгляды и, кажется, заметили меня — впервые за вечер.

— Уйди, — возмутилась Эстор. — Нам не видно.

— Нам надо поговорить, — сказал я.

— Нам надо поиграть в «Дрегон блэйд», — возразил Коди, и мне не понравилось, как прозвучал его голос. Я посмотрел на него, на Эстор, и оба они ответили мне взглядами, исполненными высокомерия и сознания собственной правоты. Я не выдержал, наклонился и выдернул приставку из розетки.

— Эй! — вскрикнула Эстор. — Из-за тебя мы проиграли. Нам придется начинать все с первого уровня.

— Не придется, — успокоил я их. — Я собираюсь выкинуть вашу игрушку.

Их рты распахнулись одновременно, как по команде.

— Это нечестно, — произнес Коди.

— О честности речь не идет, — сказал я. — Вопрос в том, что правильно.

— Бред какой-то, — возразила Эстор. — Если это правильно, значит, и честно, а ты говоришь, что… — Она явно собиралась продолжать, но притихла, увидев выражение моего лица. — Что? — спросила она.

— Вы терпеть не можете китайскую кухню, — твердо произнес я.

Два ничего не выражающих взгляда устремились на меня. Затем они переглянулись, и я будто услышал эхо своих слов. Даже мне это показалось бессмысленным.

— Я имею в виду вашу прогулку с Брайаном, — пояснил я, и их глаза вновь обратились ко мне, — с дядей Брайаном.

— Мы поняли, что ты имеешь в виду, — сказала Эстор.

— Вы сказали своей матери, что пошли в китайский ресторан, — продолжал я. — Вы соврали.

Коди покачал головой, а Эстор ответила:

— Это он придумал. Мы говорили, что надо сказать про пиццу.

— В этом случае вы бы тоже соврали.

— Но, Декстер, ты же говорил нам, — принялась она оправдываться, — маме не надо знать… нуты понимаешь… обо всем этом. И мы должны врать ей.

— Нет, — не согласился я, — вы должны прекратить это делать.

Я наблюдал, как на их лицах возникает выражение крайнего удивления. Коди потрясенно покачал головой. Эстор возмутилась:

— Но это не… То есть ты не можешь вот так… Что ты имеешь в виду? — Впервые в жизни она говорила точь-в-точь как ее мать.

Я сел на диван между ними.

— Что вы делали в тот вечер? — спросил я, — Когда дядя Брайан сказал, что повел вас в китайский ресторан?

Они переглянулись, и между ними состоялся долгий разговор, в течение которого никто не произнес ни слова. Потом Коди вновь посмотрел на меня.

— Бродячая собака, — признался он.

Я кивнул и почувствовал, как во мне поднимается ярость. Брайан взял их на прогулку и нашел бродячую собаку, чтобы они могли учиться и пробовать свои силы на ней. Я ожидал услышать нечто подобное, но когда это прозвучало и мои ожидания подтвердились, я был возмущен аморальностью случившегося. И страшно разозлился и на брата, и на детей. Но, как ни странно, даже сейчас, когда я