— Боится, ты расскажешь все la migra. — Арабель аж подпрыгнула.

— Я знаю, что такое ваша чертова la migra! — рявкнула Дебора. — Я тоже тут живу, забыл?

— Живешь, — согласился я. — Но учить испанский отказалась.

— Тогда пусть она тебе скажет! — настаивала Дебора.

Я со вздохом повернулся к Арабель и сказал по-испански:

— Мне нужен твой адрес.

— Зачем? — осторожно уточнила она тоже по-испански.

— Пойдем на танцы, — сказал я.

Она хихикнула:

— Я замужем.

— Пожалуйста, — попросил я, включая лучшую свою улыбку на сто ватт, и добавил: — Вовсе не для иммиграционной службы, честно!

Арабель с улыбкой приблизилась ко мне и прошептала на ухо адрес. Я кивнул; действительно, указанный район кишел иммигрантами из Центральной Америки, в большинстве своем нелегалами. Вполне естественно, что и Арабель там живет; я был уверен, что она сказала правду.

— Спасибо, — поблагодарил я и хотел уже уйти, но она поймала меня за руку.

— Точно не для иммиграционной службы?

— Ни за что! — пообещал я. — Ни за что. Только чтобы разыскать убийцу.

Она кивнула, словно поняла, как именно ее адрес связан с розыском убийцы, и опять застенчиво улыбнулась.

— Спасибо. Я тебе верю.

Очень трогательно, особенно учитывая, что верить мне никаких причин у нее не было, разве что моя насквозь фальшивая улыбка помогла. Я даже подумал, не сменить ли профессию: может, стать успешным продавцом автомобилей? Или даже в президенты баллотироваться?

— Ладно, — вмешалась Дебора. — Пусть идет домой.

Я кивнул Арабель.

— Спасибо, — еще раз поблагодарила она, счастливо улыбнулась и почти бегом бросилась прочь.

— Черт, — сказала Дебора. — Черт, черт, черт!

Я недоуменно приподнял бровь, но сестра только покачала головой. Дебс словно сдулась, ее злость и напряженность вдруг куда-то подевались.

— Знаю, глупо, — проговорила Дебора. — Просто я надеялась, что вдруг она заметила… ну, знаешь… — Встряхнулась и посмотрела в ту сторону, где осталось тело. — И туристов-геев нам ни в жизнь не отыскать! Только не в этом городе…

— Все равно они бы ничего не увидели, — возразил я. — Убийца, наверное, приехал на грузовичке доставки, и никто бы его не заметил, словно он невидимка.

— Черт, — вновь повторила она, но я не стал критиковать ее маленький словарный запас — момент был неподходящий.

— А ты тоже ничего полезного не скажешь? Ты же видел труп?

— Давай я сделаю несколько снимков и подумаю.

— Это значит «нет»?

— Я не сказал «нет», — объяснил я. — Хотя подразумеваю.

Дебора показала мне средний палец:

— А это подразумеваешь?

Потом отвернулась от меня и уныло поплелась к трупу.

Удивительно, но факт: холодный киш на вкус мог бы быть и получше. Почему-то от вина остался затхлый привкус пива, цыпленок сделался какой-то липкий, и весь ужин превратился в мрачное испытание моей стойкости горечью неоправданных ожиданий. Тем не менее Декстеру упорства не занимать — вернувшись домой уже за полночь, я употребил солидную порцию этой гадости с мужеством истинного стоика.

Рита не проснулась, когда я улегся в постель, да и сам я не замедлил покинуть берега бодрствования. Но только успел закрыть глаза, как радио-будильник у кровати принялось вопить мне в ухо о вздымающейся волне чудовищного насилия, угрожающей затопить наш несчастный потрепанный город.

Я приоткрыл один глаз — оказывается, уже шесть, пора вставать. Какая несправедливость! Все же я сумел вытащить себя из постели, доковылял до душа, а когда наконец заявился на кухню, Рита накрыла стол к завтраку.

— Цыпленка пробовал? — заметила она, как мне показалось, довольно мрачно. Похоже, настало время для маленькой лести.

— Очень вкусно! — похвалил я. — Вкуснее, чем в Париже!

Жена чуть смилостивилась, но недоверчиво покачала головой.

— Врешь ты все. Остывшее невкусно!

— Ты просто волшебница, — заверил я Риту. — Все было теплое.

Она хмуро убрала с лица непослушную прядь.

— Я понимаю, тебе надо… ну, ты знаешь… Ну, в смысле, работа у тебя… Но как жаль, что ты не смог попробовать… нет, правда, я все понимаю! — путано заверила меня Рита (хотя я сам не до конца уверен, что все понял). Она подала мне яичницу с сосисками и кивнула на небольшой телевизор рядом с кофе- машиной. — Все утро в новостях, ну, это… ведь это оно, да? И сестру твою показывали, она тоже говорила… про это, ну, ты знаешь. С несчастным видом.

— Да, радоваться ей нечему, — согласился я. — Хотя казалось бы: работа сложная, ответственная, теперь вот и по телику показывают.

Рита не улыбнулась моей легкомысленной шутке, только еще больше нахмурилась, пододвинула свой стул к моему, села и стиснула руки на коленях.

— Декстер, нам нужно поговорить.

Благодаря своим наблюдениям за жизнью других людей я знаю, что такое начало вселяет ужас в души мужчин. Довольно удобно, что у меня самого никакой души вовсе нет, но я все равно поежился, услышав эти зловещие и загадочные слова.

— Сразу после медового месяца? — уточнил я, пытаясь хоть немного понизить градус серьезности.

Рита покачала головой.

— Это не… то есть… — Она подняла было руку, но снова уронила на колени и, глубоко вздохнув, наконец выговорила: — Это про Коди.

— А… — отозвался я, понятия не имея, что «это» означает применительно к Коди. Мне он казался вполне нормальным… С другой стороны, я гораздо лучше Риты понимал, что, хотя Коди и выглядит как зашуганный человеческий детеныш, на самом-то деле он мой стажер, будущий Декстер.

— Он все еще такой… — Рита снова покачала головой и опустила голову. — Его… отец… делал такое, что… делал ему больно! Ужасная травма. Но… — Глаза жены заблестели от слез. — Так неправильно, так долго не должно быть! Он всегда такой тихий и… — Она опять поникла. — Я просто боюсь, что… — Слезинка капнула на колени; Рита шмыгнула носом. — Что он, наверное… ты знаешь… навсегда…

Новые слезинки последовали за первой, и я, обычно беспомощный перед лицом эмоций, догадался, что тут нужен некий утешающий жест.

— С Коди все будет нормально, — заявил я, благословляя собственное умение убедительно врать. — Ему лишь нужно выбраться из раковины.

Рита снова шмыгнула.

— Ты правда так думаешь?