Ее настойчивость рассердила его.

— Я бы убил его, если бы поверил.

Неожиданно он поцеловал ее. Саманта не была подготовлена к грубому нападению. Почти задушенная, она ощутила во рту привкус крови, когда он придавил ее губы к зубам. Возглас протеста застрял у нее в горле.

Он отпустил ее и так неожиданно, что Саманта не сразу поняла это.

Ледяным тоном он сказал:

— Я могу быть нежным любовником, а могу причинить боль. Однажды я чуть не убил девчонку, которая слишком артачилась. А вы, мисс, делаете то же самое. За что и наказаны.

Ей следовало бы испугаться, но нет, она была в ярости. До сих пор никто не угрожал ей. Саманта ударила его с такой силой, что другого отбросило бы к противоположной стене комнаты, а Писли даже не сдвинулся с места, он был ошеломлен. Такого он никак не ожидал и стоял с открытым от удивления ртом. Воспользовавшись этим, она вырвалась, побежала в спальню и захлопнула дверь.

Замка на ней не было, и Саманта не знала: уйдет ли он или последует за ней. Вбежав в спальню, она стала искать в ящике револьвер. Через несколько секунд револьвер с отделанной перламутром ручкой лег в руку и она почувствовала себя уверенней.

Она хорошо умеет пользоваться оружием. Этому научил ее старейший из vaqueros отца Мануэль Рамирес, муж Марии. Мануэль был упрям и в этом походил на Саманту. Когда в двенадцать лет она потребовала разрешения уезжать из дома одной, никто не мог переубедить ее, кроме Мануэля, пригрозившего застрелить ее красивого белого мустанга, если она начнет ездить одна, не выучившись пользоваться оружием. Он и научил стрелять ее не только из револьвера, но и из винтовки. После этого никто не беспокоился, если она целый день и даже ночь про-; водила на отдаленном пастбище. Все знали, что меры предосторожности в виде быстрой лошади и кольта на бедре приняты.

К несчастью, Том Писли решил последовать за ней в спальню. Он открыл дверь и широко раскрыл глаза при виде направленного на него кольта.

— Зачем вам эта штука, мисс?

— Чтобы заставить вас убраться.

— Вы так думаете?

— Я уверена в этом, мистер Писли, — сказала она спокойно. — Могу даже поклясться в этом. — На ее лице появилась тень усмешки. Саманта окончательно пришла в себя, и это радовало ее.

Но Том Писли этого не знал.

— Я только хочу поговорить с вами. Положите оружие.

Она рассмеялась, поигрывая револьвером. Ствол совершал круговые движения от его левой руки через живот к правой руке и обратно.

— Я хороший стрелок. — Глаза Саманты искрились от веселья. — После всего, что вы причинили мне, мне бы хотелось показать это.

— Этого вы не сделаете, — сказал он с глубокой уверенностью.

Веселья как не бывало:

— Почему бы нет? Я застрелю вас за причиненное увечье или за проникновение без разрешения в мою комнату. Но я не хочу этого делать. Советую поскорее убраться отсюда. Не прислушаетесь к моему совету — получите пулю в правое бедро.

Уверенный тон Саманты поверг его в бешеную ярость, и он шагнул к ней. Второй шаг был сделан одновременно с выстрелом. Том схватился за правое бедро в нескольких дюймах от паха. Сквозь пальцы проступила кровь. Попав точно в выбранное Самантой место, пуля пробила мякоть бедра и вошла в дверь. Он смотрел перед собой, не веря в случившееся, а потом поднес окровавленные пальцы к глазам.

— Хотите еще одну пулю перед уходом? — спокойно спросила Саманта, видя, что тот принял стойку боксера, готовящегося к удару.

Несмотря на пороховой дым, стоявший перед глазами, Саманта держала Писли под прицелом.

— Как насчет левого бедра, только чуточку повыше? — продолжила она.

— Ты чертова…

Револьвер выстрелил второй раз, и пуля пробила левое бедро. Том взвыл от боли.

— Теперь понятно, что я не шучу, мистер Писли?

Покиньте комнату и заодно мою жизнь. Или вы собираетесь истекать кровью здесь? А может, хотите получить еще одну пулю, скажем, в правую руку?

Он тупо глядел на Саманту. Светлая ткань его брюк быстро темнела, пропитываясь кровью. Она понимала, что его сжигает желание дотянуться до нее и, если удастся, — убить.

— Я теряю терпение, мистер Писли, — холодно проговорила она.

— Ухожу, — хрипло ответил он и повернулся.

Пройдя спальню, он задержался у двери, ведущей в холл. Саманта следовала за раненым, удерживая безопасную дистанцию и не опуская револьвера. Так как он продолжал стоять у двери, она спросила:

— Хотите, чтобы вас проводили до самого выхода из отеля?

Он упрямо расправил плечи, услышав слова Саманты, и повернулся к ней лицом. Третья пуля, пробив правую руку, отбросила его к двери.

— Ну! — голос Саманты перекрыл эхо выстрела. Пороховой дым ел глаза. Она была в ярости, что ее заставили зайти так далеко. — Убирайся!

Он послушался. Наконец-то его сопротивление сломлено. Саманта прошла за ним через холл, не замечая возникшего там переполоха — жильцы сбежались на звуки выстрелов. Она шла мимо них, сопровождая Писли к лестнице, ведущей к выходу из отеля. Последние ступени лестницы выходили на улицу. Она нетерпеливо ждала, пока он откроет дверь, чтобы захлопнуть ее за ним. Начав спускаться по ступеням, Писли неожиданно выбросил левую руку, пытаясь ударить Саманту. Но прежде чем кулак коснулся ее, четвертая пуля пробила набухшие мускулы левого предплечья.

Хотя его лицо и было искажено болью, в глазах горела бешеная злоба. С вытянутой руки на деревянные ступени капала кровь. В раненой руке не было прежней силы, но пальцы все равно тянулись к Саманте.

Ее лицо исказилось, и она отпрянула назад.

— Ты — loko! — прошипела она. Саманту начало тошнить от вида капавшей крови. Он стоял перед ней, словно неуклюжий бык, не имеющий достаточно разума, чтобы уступить.

— Я не хотела тебя ранить, — прошептала она, — но была вынуждена это сделать. Тебе нужно было только уйти, Будь ты проклят! Уйдешь ты наконец?

Убирайся!

Но упрямый дурак вновь шагнул вперед и вытянутыми пальцами коснулся ее платья. После пятого выстрела рыдания стали душить ее. Пуля зацепила подбородок. Из-за трясущихся рук она могла бы промахнуться. Писли споткнулся, потерял равновесие, грохнулся на ступени и покатился по ним вниз. Саманта, затаив дыхание, смотрела на лежавшего Тома. Жив ли он? Она не хотела его смерти. Она никогда никого не убивала и не хотела убивать.

Том зашевелился. Он попытался подняться на ноги, его качало, но он упорно смотрел только на Саманту. Они оба знали, что в барабане револьвера осталась последняя пуля. Сумеет ли он выдержать еще один выстрел и войти в отель, чтобы убить ее? Она угадала его мысли.

— Ты — дурак! — крикнула она. — Я убью тебя в любой момент! У меня последняя пуля, но, если ты меня вынудишь, я всажу ее тебе прямо в сердце. Не заставляй меня больше стрелять!

Казалось, Писли колебался целую вечность. Наконец он повернулся и захромал вдоль стены отеля.

Саманта не знала, сколько времени она простояла, ожидая, пока он скроется из виду. На улице было тепло, но ее колотил озноб. Наконец она вернулась в отель, быстро прошла к номеру мимо выстроившихся в коридоре жильцов и захлопнула дверь, чтобы не видеть их любопытных лиц.

Обессиленная, она вбежала в спальню и упала на кровать. Черт бы тебя побрал, Том Писли. Надеюсь, ты сдохнешь от потери крови, всхлипывая, подумала она, забыв, что совсем не хотела его смерти.

Но Саманте было бы еще хуже, если бы она знала, что свидетелем сцены на лестнице был высокий темноволосый незнакомец.