– Подожди, – остановил его Дмитрий, поняв, что Кэтрин, должно быть, поместили в кладовую и теперь она устроила сцену. – Это, вероятнее всего, англичанка. Приведи ее сюда, ко мне.

Максим даже не подумал спросить, что это за англичанка. Он не был, как Владимир, доверенным лицом князя, но решил все узнать от Маруси, которая не отличалась способностью хранить секреты. Немыслимо спросить об этом князя. Ни один человек не отважится на такое.

Владимир, слишком расстроенный, чтобы заметить свидетелей, открыл сундук и откинул крышку. Глаза девушки были закрыты. Она лежала совершенно неподвижно, даже не поморщилась от внезапного яркого света. Паника охватила Владимира с такой силой, что он лишился дара речи. Но тут грудь ее поднялась и опустилась, потом еще и еще раз. Девушка жадно втягивала воздух в легкие.

В этот момент Владимир почувствовал к ней прилив горячего сочувствия. Слава Богу, хоть не мертва!

Но радость долго не продлилась – веки девушки медленно приподнялись, и в бирюзовых глазах сверкнула такая убийственная ярость, что слуга даже попятился, решив было снова захлопнуть крышку. Однако Маруся с такой силой ткнула его локтем под ребра, что об этом не могло быть и речи.

Проворчав что-то, Владимир нагнулся, чтобы поднять Кэтрин из сундука, и, поставив ее на пол, отступил. Но девушка мгновенно повалилась на него как подкошенная.

– Видишь, что ты наделал, муженек?! Бедняжка на ногах не стоит! – И Маруся, закрыв крышку, приказала:

– Немедленно усади ее на сундук и помоги мне развязать веревки!

Ноги и руки затекли до такой степени, что Кэтрин не могла ими пошевелить. Страшно представить, какую боль придется вынести, когда они начнут отходить. Да, следующие полчаса будут не из приятных.

Владимир размотал веревки на ее запястьях, пока Маруся ловко трудилась над путами на щиколотках. Туфли Кэтрин остались в доме. Она не успела надеть их до того, как Владимир вошел в комнату. Времени причесаться тоже не было, и растрепанные волосы висели спутанными прядями. Но самым позорным оказалось то, что платье было почти расстегнуто, так что выглядывала белая кружевная сорочка. В довершение всего Кэтрин заметила, что в дверях собралась целая толпа, с любопытством глазевшая на нее. На щеках девушки вспыхнули яркие пятна. Никто, никогда не видел ее в подобном состоянии, и вот теперь в крохотную каюту набилось не меньше восьми человек.

Но кто все эти люди? И, Матерь Божья, куда они ее привели?

Но тут Кэтрин почувствовала, что пол под ногами шатается, и осознала ужасную правду. Она ощущала качку, еще лежа в сундуке, но искренне считала, что ошибается. Услышав, как собравшиеся переговариваются по-русски, она поняла, что попала на русское судно.

Руки, освобожденные от веревок, бессильно повисли, и Кэтрин, застонав, подняла их и согнула в локтях, стараясь размять плечи. Владимир потянулся было к платку, обвязанному вокруг ее рта, но пальцы его нерешительно замерли в ее волосах. Весьма предусмотрительно. Он, должно быть, знает, что она не собирается молча стерпеть это последнее злодеяние. Она выскажет ему все и так отчитает, что уши у него будут гореть не одну неделю! Но Владимир по-прежнему колебался, а у самой Кэтрин пальцы еще не гнулись.

Сзади раздалась длинная русская фраза, и толпа мгновенно рассеялась. Платок упал на пол, но рот Кэтрин так пересох, что она могла прокаркать лишь одно слово:

– Воды…

Маруся мгновенно побежала за водой, а Владимир опустился на колени перед Кэтрин и начал растирать ей ноги. У нее было единственное желание – послать его на пол сильным пинком в грудь. Но ноги по- прежнему отказывались двигаться.

– Я должен попросить у тебя прощения, – неохотно проворчал Владимир, не глядя на нее, словно приходилось выдавливать слова насильно. – Нужно было проделать дырки в сундуке, но, боюсь, я просто не подумал об этом.

Кэтрин не верила собственным ушам. Ни малейшего раскаяния по поводу того, что он так бесчеловечно запихал ее в сундук? Ни следа краски на лице?

– Это не единственная ваша ошибка, вы… вы… Она сдалась. Слишком болело пересохшее горло, и слова не шли с воспаленного, распухшего языка. Кровь прихлынула к начинавшим обретать чувствительность ногам, и их кололо все сильнее. Приходилось стискивать зубы, чтобы удержаться от стонов. Господи, конечно, бывало, что у нее затекали ноги и руки от неудобной позы, но такое… Представить невозможно!

Явилась Маруся и поднесла чашку с водой ко рту Кэтрин. Девушка пила жадно, захлебываясь, забыв о хороших манерах и приличиях. Теперь ее по крайней мере не мучила жажда, но по-прежнему хотелось кричать, бить кулаками – тысячи игл впивались в ноги и руки, и мучения с каждой минутой усиливались, пока терпение Кэтрин не достигло предела. Несмотря на решимость держаться, она тихо застонала.

– Потопай ногами, англичаночка. Сразу поможет. Голубоглазая женщина говорила добродушно и с явным сочувствием, но Кэтрин слишком сильно терзалась, чтобы испытывать к ней благодарность.

– Я… О, черт бы вас побрал, Киров! Жаль, что теперь преступников не четвертуют, но я позабочусь, чтобы этот обычай возродили специально для вас!

Владимир попросту не обратил внимания на крики, продолжая с силой растирать ей щиколотки и ступни, но Маруся, делавшая то же самое с руками девушки, весело хмыкнула.

– По крайней мере упрямство ее не сломлено, и покорнее она в этом сундуке не стала.

– Очень жаль, – проворчал Владимир. Кэтрин разозлилась еще больше. Как смеют эти грубияны говорить в ее присутствии по-русски?!

– Я знаю пять языков, но, к сожалению, не ваш. Если не станете говорить на французском, который я понимаю, значит, не собираюсь утруждать себя объяснениями, почему флот ее величества королевы станет преследовать это судно до самых российских вод, если это понадобится.

– Какой вздор! – перебил ее Владимир. – Глядишь, еще немного, и начнете рассказывать, что вхожи во