негодяй, который сотворил с тобой это… пусть тысяча дьяволов…
— Нет! — вскрикнула Кристина. — Не смей проклинать его! Никогда, слышишь? Я люблю отца моего малыша и всегда буду любить! Я буду растить своего сына и любить его! Кроме него, у меня никого не осталось! Пусть он незаконный, мне все равно!
— Но, мисс Крисси… я не понимаю! Почему вы не поженились? Этот человек мертв?
Кристина поняла, что вряд ли сможет скоро добраться до постели, и, постаравшись устроиться в кресле поудобнее, начала рассказывать Джонси обо всем, включая и те подробности, что утаила от Джона: о том, как впервые увидела Филипа на балу в Лондоне, каким образом узнала о ребенке и почему решила вернуться домой.
Джонси снова заплакала и обняла Кристину:
— О, детка, сколько же тебе пришлось страдать! Будь я с тобой, наверняка помогла бы все это вынести! И что бы ты ни говорила, Филип Кэкстон — негодяй, подумать только, так бессердечно избавиться от тебя!
— Нет, Джонси, у Филипа были свои причины, пусть и эгоистичные, но я больше не виню его! Надеюсь, что он счастлив с Нурой, потому что я счастлива со своим ребенком, — вздохнула Кристина.
— Может быть, но все равно, как грустно полюбить и почти сразу же потерять любимого. Мне очень жаль, дорогая, честное слово, жаль. Ну а теперь нужно уложить тебя в постель. Ты почти засыпаешь. Позор на мою голову за то, что продержала тебя на ногах столько времени! Но завтра ты сможешь спать хоть до полудня, я прикажу слугам тебя не беспокоить.
Отведя Кристину наверх, Джонси помогла ей снять дорожный костюм и надеть свободную ночную сорочку. Вода в большой ванне, стоявшей перед камином, давно остыла, но Кристина все равно слишком устала, чтобы мыться. Пока Джонси убирала вещи, она оглядывала свою старую спальню. Кристина любила эту комнату, особенно ей нравился темно-синий цвет штор, обивки и обоев.
О, как хорошо снова оказаться дома, среди любимых, привычных вещей и людей, рядом с которыми выросла!
Кристина легла в постель, укрылась и к тому времени, когда Джонси, поцеловав ее в лоб, тихо вышла, уже крепко спала.
Глава 25
Тяжелые шторы синего бархата не пропускали ярких солнечных лучей. Но где-то в доме хлопнула дверь. Покрасневшие глаза Кристины мгновенно приоткрылись, но она слишком измучилась, чтобы даже помыслить о расставании с мягкой постелью, и, повернувшись на другой бок, продолжала мирно спать.
Но через несколько минут рассерженные крики вновь вырвали Кристину из сладкой дремоты.
— Где она, черт возьми?!
Кристина медленно приподнялась на локтях.
— Но, мастер Томми, не можете же вы ворваться в ее спальню? Это неприлично! Говорю же вам, мисс Крисси спит!
Кристина узнала неодобрительное ворчание Джонси.
— Побойся Бога, женщина! Уже полдень! Либо ты войдешь и разбудишь ее, либо это сделаю я, — пригрозил Томми Хантингтон.
— Ничего подобного, мастер Томми! Моя детка устала. Она вернулась очень поздно прошлой ночью и нуждается в отдыхе.
— Ах вот оно что! Но почему мне не сообщили о ее приезде? Я случайно узнал об этом от своих слуг!
— Да успокойтесь же, мастер Томми! Мы не знали, что мисс Кристина возвращается, пока карета не остановилась перед домом! Я собиралась прислать к вам лакея, как только она проснется. А теперь пойдемте-ка отсюда. Я пришлю к вам кого-нибудь, когда она проснется.
— В этом нет нужды. Я никуда не еду. Подожду внизу, пока она не встанет, но лучше ей поторопиться, черт возьми, иначе меня никто не остановит!
Томми ринулся вниз по лестнице. Дверь спальни Кристины тихо открылась, и показалась голова Джон- си, Увидев, что Кристина сидит в постели, она вошла в комнату.
— Ах, детка, жаль, что я тебя разбудила. Мастер Томми иногда бывает ужасно упрямым!
— Ничего, Джонси. Так или иначе, пора вставать, — ответила Кристина. — Я хочу принять ванну, а уже потом сойду вниз и постараюсь достойно встретить его.
— Представляю, что будет с мастером Томми, когда он тебя увидит! Ну что ж, пойду передам, что ты скоро спустишься в столовую. За завтраком ты сможешь все ему рассказать — и ты, и ребенок, наверное, давно проголодались!
Через час Кристина медленно сошла по широкой лестнице и направилась в столовую, но, заметив Томми, сидевшего спиной к ней за длинным столом, остановилась как вкопанная. Наконец, собравшись с силами, она тихо переступила порог.
— Как я рада видеть тебя, Томми!
— Кристина, почему ты не…
Томми вскочил, обернулся, но тут же осекся при виде выпирающего живота Кристины. Из его горла вырвался странный придушенный возглас. Кристина подошла к столу и села напротив него. Горничная принесла блюда с завтраком, и Кристина, спокойно положив себе яичницы с беконом и два соблазнительных пирожных с вишнями, начала есть, словно ничего не произошло.
— Не хочешь ли позавтракать. Тони? Терпеть не могу есть в одиночестве, к тому же еда пахнет слишком аппетитно, чтобы оставить ее нетронутой.
— Как… как ты можешь вести себя так, будто ничего не случилось? Кристина, что ты сделала со мной? Ты ведь знала, что я тебя люблю и хочу, чтобы ты стала моей женой. Я терпеливо ждал и считал дни до твоего возвращения. Но, судя по твоему виду, ты вышла замуж, едва приехав в эту проклятую страну! Как ты могла? Как могла так скоро забыть меня?
— Я не замужем, Томми, и никогда не была, — спокойно сказала Кристина. — А теперь сядь, пожалуйста. Из-за тебя у меня аппетит пропадает.
— Но ты беременна!
— Да, — рассмеялась Кристина, — не могу отрицать.
— Н-не понимаю… О, Кристина, — охнул внезапно Томми, — прости, ради Бога. Если Джон не убил этого негодяя, я сам разыщу его и позабочусь, чтобы правосудие свершилось!
— Ах, перестань, Томми! Я не замужем, и никто меня не насиловал! Меня похитили и держали в плену четыре месяца. Но я влюбилась в человека, который выкрал меня из дома. Он не знает, что я ношу его ребенка, и никогда не узнает. Но пойми, Томми, я выращу свое дитя сама и отдам ему всю свою любовь и нежность. Не стоит меня жалеть, я счастлива. Да, ты просил меня стать твоей женой, но ведь я не давала согласия, Томми! А сейчас, конечно, об этом не может быть и речи. Прости, если причиняю тебе боль, но мы могли быть друзьями… если, конечно, ты сможешь простить меня.
— Простить?! Я любил тебя, а ты отдалась другому! Хотел жениться, а ты носишь его ребенка! И еще рассуждаешь о прощении?! О Боже!
Впечатав кулак в стол, он ринулся из комнаты.
— Томми, не уходи так! — крикнула ему вслед Кристина, но он не оглянулся.
В столовую, расстроенно хмурясь, вошла Джонси:
— Я ждала, пока не услышала, как хлопнула дверь. Он сильно обиделся?
— Да, боюсь, я страшно ранила его, — кивнула Кристина. — Но ведь не моя вина, что так все вышло.
— Знаю, дорогая, и не стоит терзать себя. Во всем виноват этот Филип Кэкстон. Но мастер Томми успокоится, вот увидишь! Вы и раньше часто ссорились, и он всегда приходил мириться первым.
— Но тогда мы были детьми. Вряд ли Томми когда-нибудь простит мне такое.
— Вздор! Ему просто нужно время, чтобы свыкнуться. Помяни мои слова, он вернется. А сейчас ешь. Хочешь, я немного подогрею яичницу?
— Нет. Что-то я потеряла аппетит, — вздохнула Кристина, поднимаясь из-за стола.
— Немедленно сядь! Тебе теперь нужно думать не только о себе, но и о малыше. Ты ведь мечтаешь,
