— Я должна идти накормить детей.
— Спасибо, Эмина. Не знаю, что бы я делала без тебя, — искренне поблагодарила Кристина.
Эмина застенчиво улыбнулась и поспешно вышла из шатра. Кристина положила гребень на сундук и направилась в большую комнату, чтобы поужинать, прежде чем станет настолько темно, что она не сможет разглядеть блюдо с едой.
Она медленно жевала жаркое из баранины и рис, удивляясь столь неожиданной перемене в Филипе. Что произошло с прошлой ночи? Она была так весела и счастлива, когда он разрешил ей сесть на коня. Рейвн — такое прекрасное животное! Кристина не могла дождаться завтрашнего дня, когда вновь сможет вскочить на него! Но… но ведь Филип не сказал, что она может ездить верхом каждый день!
— Сделай что-нибудь с этим, дорогая, хорошо? Кристина вздрогнула от неожиданности и уронила на блюдо кусок баранины. Она не видела, как вошел Фи' лип, но, как оказалось, он стоял у нее за спиной, протягивая вымокшую одежду.
— Я не заметила тебя, — сказала Кристина, забирая у него вещи и вынимая из сундука еще несколько иголок.
— Скоро станет темно, как в колодце, — кивнул Филип и улыбнулся при мысли о том, как проведет остаток ночи в теплой постели. Да, Кристине это вряд ли понравится!
Кристина повесила одежду Филипа рядом со своей, в узком пространстве между шатром и занавесками, и снова села на диван, чтобы закончить ужин.
— Лошади не заболеют? — спросила она, беспокоясь о Рейвне.
— Не думаю. Жеребята, конечно, немного испуганы, но остальные привыкли к внезапным бурям.
— Здесь часто бывают такие ливни? — поежилась Кристина, когда небо вновь расколола молния.
— Только в горах, — засмеялся Филип. — Но эта гроза сильнее обычной, должно быть, потому, что долго собиралась. Ты боишься грома. Тина? — спросил он, доедая жаркое. В шатре стемнело настолько, что он едва видел силуэт девушки.
— Конечно, нет! — надменно бросила она и осушила кубок с вином. — Я вообще очень мало чего боюсь!
— Вот и прекрасно, — одобрил Филип, широко раскидывая руки. — Тогда пойдем ляжем в постель, поскольку в такой темноте все равно ничего не видно.
— Если не возражаешь, я немного побуду здесь. — Она потянулась к меху с вином, но сильная рука перехватила ее запястье.
— Возражаю.
Он рывком поставил ее на ноги и потянул за собой, хотя Кристина пыталась сопротивляться. Выпитое вино придало ей мужества, и она, вонзив зубы в его ладонь, вырвалась и метнулась за занавески.
— Черт побери, женщина! — в ярости выругался Филип. — Неужели твоим фокусам конца нет?
Он, кажется, опять пришел в бешенство. Но она знала, что Филип не сможет найти ее в темноте. Но тут небо вновь рассекла молния, ясно обрисовав стройный силуэт Кристины, и девушка, не успев опомниться, обнаружила, что вдавлена в мягкий ковер тяжелым мужским телом.
Филип, жестоко смеясь, грубо рванул ее бурнус, не потрудившись развязать пояс, обжигая нежную кожу страстными поцелуями, заглушая крики боли от его безжалостного вторжения. Но Кристина уже потеряла голову, лишилась рассудка, и ее тело приняло его, бездумно, бурно, как дикое животное, и боль превратилась в бешеные волны наслаждения.
— Прости, Тина, — прошептал он позже. — Но меня не перестает удивлять, до чего ты можешь дойти в попытках избежать моих объятий! Признай, ты жаждешь этого так же сильно, как и я!
— Не правда! — вскрикнула девушка, столкнув с себя Филипа. И вбежав в спальню, бросилась на кровать и зарыдала. Почувствовав, что кровать прогнулась под тяжестью Филипа, Кристина повернулась к нему, хотя не могла ничего разглядеть в темноте:
— Филип, я хочу домой, к брату, — молила она между всхлипами.
— Нет, — резко ответил он. — И я не желаю больше об этом слышать.
Кристина долго плакала в подушку, но Филип оставался равнодушным к ее слезам, и в конце концов оба заснули.
Глава 15
Быстро прошел месяц, за ним другой. Хотя стояла зима, дни были теплыми, дули легкие восточные ветры, зато ночи оказались чрезвычайно холодными. Кристина злилась из-за того, что не может обойтись без тепла тела Филипа во время этих долгих ледяных ночей. Каждое утро, проснувшись, она обнаруживала, что прижимается к нему или он сжимает ее в объятиях.
Погода стала врагом Кристины, потому что такая близость неизменно возбуждала в Филипе желание.
Филип наслаждался их утренними любовными играми, поскольку теперь ему не надо было гоняться за Кристиной по всему шатру и терпеть ее постоянное сопротивление. По утрам он просто прижимал сонную девушку к постели, прежде чем она успевала опомниться и понять, что происходит. Тогда он не торопясь осыпал ее чувственными ласками и был вынужден выслушивать лишь довольно неубедительные протесты, прежде чем Кристина, забыв обо всем, страстно отдавалась ему.
Филип целые дни проводил на охоте, и поскольку был метким стрелком, часто привозил своему племени свежее мясо.
Кристина тоже находила себе занятия, хотя жизнь текла довольно однообразно. По утрам она сидела в шатре за шитьем или книгой. Эмина часто навещала новую подругу. Кристина любила детей и с удовольствием играла с сыновьями Эмины, особенно с младшим. Наблюдая за малышами, Кристина иногда гадала, что произойдет, если окажется, что она беременна. Конечно, ей очень хотелось бы иметь ребенка, но… но только не от Филипа. Слишком сильна была ее ненависть к похитителю.
А что сделал бы в этом случае Филип? Отослал бы ее к брату, когда она стала бы толстой и неуклюжей и не смогла больше ублажать его? Он сказал, что привез ее сюда не для того, чтобы она рожала детей. Но что, если она родит ему сына? Он отнимет его? Отправит ее в Англию без ребенка?
Все эти вопросы, однако, казались бессмысленными, и она недолго мучилась ими.
Каждый день, после дневной трапезы, Кристина навещала Ясира Альхамара. Здоровье старика заметно улучшилось. Он стал дольше бодрствовать и подолгу беседовал с Кристиной. Главной темой разговоров был, конечно, Филип. Как только старик начинал говорить о сыне, ему не было удержу. Он рассказывал о детстве Филипа, прошедшем в пустыне, о том, как учил сына ходить и говорить.
— Первые слова Абу были наполовину английскими, наполовину — арабскими. Он не знал разницы между ними, — пояснил как-то Ясир.
Кристина чувствовала даже некоторую жалость к Рашиду. Каждому было ясно, что всю любовь Ясир отдал старшему сыну. Возможно, Филип тоже жалел брата, поскольку во всем уступал ему.
Выйдя из шатра Ясира, Кристина отправлялась на долгожданную прогулку верхом. В отсутствие Филипа она ездила с Ахмадом или Саади, и иногда даже с Рашидом, когда тот бывал в лагере, что случалось нечасто.
Мчась через пустыню на спине Рейвна, Кристина обычно представляла, что находится в родном Холстеде и жизнь по-прежнему светла и беззаботна. Ни Филипа, ни бед, ничего, что заставило бы терзаться и печалиться о прошедшем счастье. Только Дэкс под седлом и Томми или Джон рядом скачут вместе с ней по росистой траве, а прохладный ветер ласкает лицо. Но знойное дыхание пустыни всегда безжалостно рассеивало грезы и напоминало о жестокой реальности.
Кристина отчаянно молилась, чтобы Филип поскорее устал от нее. Но его желание казалось ненасытным. Каждый вечер она изобретала способы избежать неизбежного, но вскоре истощила весь свой запас уловок, которые, впрочем, все равно не действовали. Она становилась сварливой и брюзгливой. Притворялась, что хочет спать, что умирает от головной боли. Но — Филип всегда видел ее насквозь.
Если ей удавалось возбудить в нем ярость, он все равно безжалостно брал ее, причиняя боль. Однажды она надела шаровары, ложась в постель, но потом пожалела, поскольку дело кончилось тем, что они, разорванные и смятые, полетели на пол. Лишь когда Филип очень уставал, Кристина получала небольшую передышку, но обычно на следующее утро он всегда восполнял упущенное.
Кристина не видела Филипа весь день. Прошлой ночью Рашид ужинал с ними и подарил Кристине прелестное зеркальце в резной оправе. Она в благодарность наградила его легким поцелуем в
