сделал все, чтобы ты мне досталась. Поймешь лучше после того, как немного поживешь здесь.
Он проводил ее в шатер и оставил одну. Сможет ли она когда-нибудь понять Филипа Кэкстона?
Кристина оглядела шатер, не зная, чем заняться. Внезапно она почувствовала себя ужасно одинокой, и это раздражало! Девушка не задумываясь выбежала из шатра как раз вовремя, чтобы увидеть Филипа, садившегося в седло и окруженного четырьмя всадниками. Подскочив к нему, Кристина вцепилась в его ногу.
— Куда вы едете? — требовательно спросила она.
— Скоро вернусь.
— Но что прикажете делать мне, пока вас не будет?
— Бессмысленный вопрос, Кристина! Занимайся тем, что обычно делают женщины, когда остаются одни.
— Ну конечно, мистер Кэкстон, — дерзко бросила Кристина. — Как же я сама не догадалась? Можно воспользоваться вашей комнатой для шитья, хотя вряд ли это необходимо — я привыкла к поношенным платьям. Или позаботиться о вашей корреспонденции. Уверена, вы настолько заняты, что не сможете найти время сделать это. Но если предпочитаете сами отвечать на письма, я, пожалуй, отдохну в вашей библиотеке, среди множества томов. Уверена, что найду там что-нибудь интересное почитать. Кажется, вы забыли, что, кроме тела, у меня есть еще и ум, мистер Кэкстон!
— Сарказм тебе не к лицу, Кристина! — раздраженно перебил Филип.
— Конечно, вам лучше знать, что мне идет, а что — нет, — отпарировала девушка.
— Кристина, я больше не потерплю подобных тирад! В шатре можешь вести себя как заблагорассудится, но на людях ты должна выказывать мне уважение! — ответил он. Его щека зловеще дернулась, взгляд горел гневным пламенем.
— Уважение?!
Кристина, немного развеселившись, слегка отстранилась, чтобы взглянуть на Филипа.
— Вы требуете уважения после того, как обошлись со мной подобным образом?
— В этой стране женщину, не выказывающую мужу подобающего почтения, обычно бьют.
— Но вы не мой муж, — заметила Кристина.
— Нет, но все равно что муж. Я твой хозяин, и ты принадлежишь мне. Если желаешь, чтобы я нашел хлыст и обнажил твою спину на людях, буду счастлив угодить. В противном случае можешь возвращаться в шатер.
Он так холодно произнес это, что Кристина не стала дожидаться, пока Филип исполнит свою угрозу, и, ринувшись обратно в шатер, упала на постель и отчаянно зарыдала. Неужели теперь придется опасаться не только изнасилования, но и побоев? Этот дьявол желает уважения после всего, что сделал с ней! Но будь она проклята, если выкажет ему что-либо иное, кроме ненависти и презрения!
И как ни было противно испытывать жалость к себе, что же еще оставалось после того, как Филип уехал? Да, кстати, чем можно заняться, когда он будет рядом?
Кристина плакала долго, пока наконец не уснула.
Разбудил ее грубый шлепок. Девушка быстро повернулась и увидела подбоченившегося Филипа, стоявшего рядом с кроватью. На его губах играла издевательская улыбка.
— Ты слишком много времени проводишь в этой постели, милая. Хочешь, покажу тебе другой способ использовать ее?
Кристина мгновенно очутилась на полу. Теперь она лучше понимала его бесстыдные намеки.
— Совершенно уверена, что могу обойтись без подобных знаний, мистер Кэкстон, — вызывающе бросила она, подняв подбородок и чувствуя себя в безопасности за широкой кроватью.
— Вот увидишь, ты скоро научишься. И я предпочел бы, чтобы ты называла меня Филипом или Абу, как меня зовут здесь. Думаю, настало время отбросить все церемонии.
— Ну а я предпочитаю церемонии, мистер Кэкстон. По крайней мере ваши люди поймут, что я здесь не добровольно, — дерзко бросила Кристина. Но Филип лишь коварно усмехнулся:
— О, они и так все знают, не говоря уже о том, что такого человека, как я, нельзя заставлять ждать. Они предполагают, что ты лишилась девственности уже прошлой ночью. Но возможно, к вечеру так и будет.
Широко раскрытые глаза Кристины потемнели.
— Но вы… вы обещали! Дали слово, что не принудите меня! Неужели у вас совершенно нет совести?
— Я всегда держу слово, Тина. И мне не придется насиловать тебя. Как уже было сказано, ты захочешь меня так же сильно, как я — тебя.
— Да вы, должно быть, просто безумны! Я никогда не захочу вас! Этого просто не может быть, ведь вы мне омерзительны, — взорвалась девушка. — Вы увезли меня от брата, лишили всего, что мне дорого! Держите меня здесь пленницей и, когда уезжаете, ставите у двери стражу! Ненавижу, ненавижу вас!
Кристина выбежала из комнаты, осыпая его про себя всеми мыслимыми ругательствами, всеми ужасными словами, которые только могла вспомнить, но внезапно, заметив две стопки книг и не менее дюжины отрезов тканей, лежавших на диване, забыла о гневе и подбежала ближе, чтобы все рассмотреть.
Тут были шелка, атлас, бархат и парча, переливающиеся всеми цветами радуги, и даже полупрозрачный батист, из которого можно было сшить сорочки. Перед ней лежали разноцветные нитки, ножницы, изысканная тесьма, кружева и все, что могло понадобиться для шитья модных изящных платьев.
Кристина обратилась к книгам, перебирая их по одной: Шекспир, Дефо, Гомер…
Некоторые она читала раньше, а об остальных авторах даже не слышала. Рядом с книгами она увидела набор гребней и щеток из слоновой кости с великолепной резьбой. Кристина пришла в восторг. Она чувствовала себя ребенком, получившим множество прекрасных подарков на день рождения, подарков, которых хватит на целый год, до следующего праздника.
Филип стоял сзади, наблюдая за тем, как она радуется его сюрпризу. Она обернулась, и теперь глаза, только что зловеще-темные, вновь стали голубовато-зелеными озерами, окруженными более темными, почти синими, ободками.
— Это все для меня? — нерешительно спросила она, проводя рукой по отрезу мягкого синего бархата в тон ее глазам.
— Предназначалось для тебя, но не знаю, стоит ли отдавать после того, как ты вела себя подобным образом.
По лицу Филипа нельзя было понять, шутит он или нет, и Кристину охватило отчаяние.
— Пожалуйста, Филип! Я умру, если мне будет нечем заняться!
— Может, ты сумела бы отблагодарить меня, — хрипловато пробормотал он.
— Вы же знаете, я никогда не решусь ни на что подобное. Зачем вы меня так мучаете?
— Ты слишком поспешно судишь, дорогая. Я имел в виду всего-навсего поцелуй, обыкновенный поцелуй, в который будет вложена лишь капелька чувства.
Кристина еще раз оглядела гору подарков. Что может измениться от поцелуя? Какое он имеет значение? И кому может повредить, если при этом она получит то, чего хочет?
Кристина подошла к Филипу, закрыла глаза и стала ждать, но он не сделал попытки обнять ее, и ее густые ресницы медленно поднялись. Филип едва заметно улыбнулся.
— Я просил поцеловать меня, дорогая, — напомнил он. — И вложить в поцелуй немного чувства.
Немного поколебавшись, Кристина обхватила его за шею и притянула его лицо к своему, приоткрыв губы. Поцелуй был сначала нежным, но его язык внезапно проник глубоко в ее рот, и в животе Кристины словно затрепетали мириады бабочек. На этот раз она не противилась странному чувству, и руки Филипа безжалостно сжали ее, притиснув к мускулистой груди. Девушка почувствовала твердость его мужской плоти, когда губы Филипа проложили огненную дорожку по ее шее.
Он поднял ее и понес в спальню. Кристина начала вырываться.
— Вы просили всего лишь о поцелуе! Отпустите меня! — умоляюще прошептала она.
— Черт возьми, женщина! Придет время, когда ты с радостью пойдешь со мной, обещаю!
Он поставил ее на ноги и вышел. Губы Кристины растянулись в улыбке при мысли о том, что она вновь выиграла поединок. Но сколько еще остается до тех пор, пока удача ей изменит? Поцелуй Филипа пробудил
