желаниях», — с горечью подумала она.

Рольф еще не полностью оправился для того, чтобы ехать в дальний путь, поэтому отъезд назначили через неделю.

И вот эта неделя пролетела. Леони молилась о том, чтобы ее волнение не вызвало сыпи, как это бывало в прошлом, и о том, чтобы она не выглядела дурочкой — ведь со времени последнего посещения двора прошло столько лет. Вспомнит ли она, как подобает там держаться?

Рольф понимал ее и всеми силами пытался рассеять ее опасения. Он рассказывал Леони забавные истории о короле и его баронах, говоря, что ей, может быть, даже доведется встретить там некоторых из своих родственников. Она не знала, радоваться ли этому или печалиться.

Они спали в одной постели, но Рольф был еще слишком слаб, чтобы заниматься любовью. Почти все время она проводила с ним: они вместе ели, она читала ему, сидела рядом на тот случай, если бы ему захотелось продиктовать письмо. Они много беседовали — Рольф рассказывал о себе и понуждал ее к тому же.

Он стремился доставлять ей радость во всем, кроме того, что имело наибольшее значение для нее и всегда стояло между ними — проживание в замке Амелии. Каждый раз, когда Леони пыталась поговорить с ним о его любовнице, гордость удерживала ее. Если бы только он прогнал Амелию. Если бы только. Но она не осмеливалась просить об этом, опасаясь, что он откажет, — тем самым он открыто показал бы ей то, что она не желала знать. Любит ли он Амелию? Время от времени она терзалась из-за этого.

Она обуздывала свои чувства, сохраняя в их отношениях дистанцию, которая была ей нужна для самозащиты. Она не могла позволить себе расслабиться с ним, весело смеяться и поддразнивать его, что было в ее характере. В этом случае она могла бы оказаться безнадежно влюбленной в него, а этому она яростно противилась.

Утром того дня, когда они должны были выехать в Лондон, Рольфу предстояло впервые выйти из их комнаты. Он предоставил Леони заниматься всей подготовкой к поездке, даже укладывать его вещи.

Она с радостью выполняла эти обязанности, как положено жене.

Однако у Леони возникли трудности с ее собственным гардеробом, поскольку у нее было всего два нарядных платья. Посему Уилде пришлось долго старательно шить еще одно платье из отреза испанской шерсти, который Леони давно берегла.

Леони и сама мастерски владела иглой, ей приходилось украшать вышивкой многие напрестольные покровы и облачения священника.

Однако собственной одежде она посвящала мало времени, считая, что современная мода давала возможность в случае необходимости без труда платья переделывать. Она носила удобное длинное одеяние — со съемными рукавами из саржи, блузу, надеваемую поверх юбки, и платье, которые годились для работы в саду. Такое облачение можно было легко приспособить и для официальных церемоний. Таким образом, одежды у нее было немного, потому что обширный гардероб ей и не требовался.

Записку принесли как раз в тот момент, когда они уезжали в Лондон, — ее опасливо передал Леони один из живших в деревне крепостных, которого она не видела раньше. У нее не было времени читать записку, и она забыла о ней, засунув в узкий рукав сорочки. Заметив, как Рольф и Амелия переговариваются наедине, Леони и вовсе забыла про записку, и настроение у нее было испорчено почти на целый день.

По дороге они остановились отдохнуть на небольшом постоялом дворе, и Леони рано удалилась в свою комнату, надеясь заснуть к тому времени, когда к ней присоединится Рольф. Когда Уилда принялась расшнуровывать ее платье, на пол упала записка. Читая ее, Леони нахмурилась.

— Она от Алана Монтиньи.

— От сэра Алана? Госпожа, но вы ведь говорили, что он в Ирландии.

— Он уже уехал оттуда. Он просит меня встретиться с ним на пастбище, которое отделяет наши владения от соседских. — Леони еще больше нахмурилась. — Что же он здесь делает?

— Вы встретитесь с ним?

— Встретилась бы, но он просил о встрече сегодня в полдень.

— Мне казалось, он боится вашего мужа.

— Да, боится.

— Тогда о чем он думает, возвращаясь в логово Черного Волка?

— Не называй его так, — резко бросила Леони.

— Прошу… прошу простить меня, госпожа. Глаза Леони расширились. Пресвятая Богородица, что с ней происходит?

— Ничего страшного, Уилда. Отправляйся спать. День был долгий.

Когда Уилда бесшумно вышла из комнаты, Леони бросила записку в огонь, потом забралась в постель, которую служанка застелила простынями, захваченными в дорогу. Но сон не шел. Она не могла не думать об Алане. Чем объяснить его возвращение домой — ведь раньше он уверял, что это будет стоить ему жизни?

Она задумалась о том, не были ли его слова ложью. Все, что Алан рассказал ей в тот день про ее мужа, оказалось либо ложью, либо было внушено страхом. Насколько Леони знала теперь, Рольф д'Амбер оказался не тем человеком, кого она прокляла в тот роковой день. У него были свои слабости, но характеру его не была присуща жестокая мстительность. Она сама могла подтвердить это.

— Ты спишь, Леони?

Как тихо он вошел в комнату!

— Нет, мой господин.

— Тогда, может быть, ты поможешь мне? Я отправил Дэмиана спать.

Она улыбнулась. В последнее время он так неохотно просил ее помочь, совсем не так, как поступал в прошлом — высокомерно. Ей подумалось — не жалеет ли он о том, как держался раньше.

— Сядьте сюда, мой господин.

Она встала с узкой кровати, которая была намного меньше их собственной постели, и принялась развязывать его сапоги. Дэмиан уже снял с него тяжелую кольчугу.

— Мне хотелось бы проверить вашу рану, — попросила Леони. — Нужно посмотреть, не открылась ли она в дороге — В этом нет нужды.

Голос Рольфа звучал очень слабо.

— Развеселите меня, господин.

— Развеселите меня, господин, — устало повторил он. — Ты просишь многого, а даешь так мало. Развесели ты меня, госпожа. Скажи, почему ты лишаешь нас возможности жить счастливо?

Она оцепенела, потом отвела глаза.

— Вы знаете почему.

— Разумеется. — Он вздохнул. — Мне казалось, что твое отношение могло бы измениться.

Воистину она была озадачена. С чего бы он спрашивал об этом, тогда как именно он не давал им возможности жить счастливо? Тут ее поразила невероятная мысль о том, что Рольф держит при себе любовницу из-за того, что она, Леони, холодна с ним. Она была поражена настолько, что замерла на месте, не шелохнувшись. Может быть, он только дожидается того, что она почувствует к нему нежность, чтобы отказаться от той женщины?

Леони совсем пришла в замешательство. Не стоит ли прекратить этот разговор или все же спросить о том, что так занимало ее?

— Позвольте… позвольте мне снять с вас рубашку, — торопливо произнесла она, наклоняясь к нему В этот момент ее полотняная сорочка распахнулась, и взгляд Рольфа устремился на ее прелестную грудь. Послышался его долгий глубокий вдох, потом он медленно поднял глаза, и их взгляды встретились. Она увидела в его взоре страстное желание и осознала, что со времени ранения он жил в воздержании. Сейчас он был утомлен после дороги, однако это, кажется, не имело значения.

Щеки Леони вспыхнули, и она запахнула сорочку. Сейчас не время для его любовных притязаний. Может ли она обсуждать с Рольфом тревожащий его вопрос, если он продолжает так разглядывать ее?

Не зная, как следует поступать, она взялась за подол рубашки Рольфа и осторожно сняла ее через голову, чтобы не разбередить рану. То же она проделала с его нижней рубашкой, потом отошла в дальний угол комнаты, чтобы он мог встать с постели и раздеться до конца.

Напряжение было невыносимо, и в конце концов она выпалила: