понимаешь? Воскрешение мертвых! Иначе и быть не может!
Флора склонила голову набок:
— Думаешь?..
Эльви словно лишилась дара речи. Переполнявшие ее радость и возбуждение были столь велики, что она была не в состоянии выразить их словами, поэтому просто сказала:
— Знаешь, давай не будем об этом. Мне как-то не хочется сейчас это обсуждать. Мне нужно побыть одной.
— Одной? С чего это вдруг?
— Просто так. Совсем чуть-чуть, ладно?
— Да пожалуйста.
Флора отошла к окну, разглядывая смутные контуры ночного сада — а может, наблюдая за бабушкиным отражением в стекле.
В полной тишине Эльви предалась блаженным раздумьям. От нечего делать Флора открыла балконную дверь, тренькнувшую музыкальной подвеской, и вышла на веранду. Звук ее шагов, сопровождаемый мелодичным звоном, вскоре затих, и комната погрузилась в тишину.
Царствие божие. «И многие из спящих в прахе земли пробудятся...»[14]
Чувства, завладевшие Эльви, можно было описать одним словом — эйфория. Ее распирало от счастья, словно перед долгожданной поездкой в дальние страны — билет в кармане, вещи собраны... И вот, сидишь ты в предвкушении и рисуешь себе эти неизведанные дали...
Точно. Эльви попыталась представить те неведомые края, где всем им предстояло очутиться, — но этот пункт назначения не фигурировал в туристических каталогах, а воображение ей сейчас отказывало. Образ ускользал, отдельные штрихи никак не складывались в общую картину.
Спустя несколько минут Эльви почувствовала легкий укол совести. Ей-то хорошо — а Флоре? Что-то сейчас творится с бедной девочкой? Она встала с дивана. Взгляд ее упал на кресло, подпирающее дверь в спальню, и в голове промелькнуло недоуменное: это еще зачем? — но она тут же вспомнила: ах да, Туре. Там, в комнате. За письменным столом. Шуршит бумагами. Как при жизни. Она вдруг замерла в сомнении.
Узнав про разговор со «Скорой», Эльви тут же представила себе величественную процессию — полчища воскресших душ, торжественно шествующих по улицам города, возвещая начало новой жизни. Хотя, казалось бы, какая уж тут торжественность — она же видела, на что стал похож Туре. Она приложила ухо к двери — только шуршание бумаг. Отросшие ногти на босых ногах, ледяные руки, тошнотворный запах. Это вовсе не светлая ангельская сущность, а тленное тело, творящее хаос на своем пути.
Правильно, неисповедимы. Ну не дано нам знать, и все. Эльви только покачала головой, повторила вслух: «Нам знать не дано» — и решила больше об этом не думать. Она вышла на веранду в поисках Флоры.
Чернота августовской ночи окутывала сад. Ни звука, ни шороха.
«Ночь так тиха, что пламени свечи не всколыхнет»[15]. Когда глаза привыкли к темноте, Эльви разглядела силуэт Флоры — девочка сидела под яблоней, прислонившись спиной к широкому стволу. Эльви спустилась с крыльца, подошла ближе.
— Сидишь? — спросила она.
Вопрос был риторическим, и Флора пропустила его мимо ушей. Она встала, сорвала с ветки недозрелое яблоко и произнесла, задумчиво перекидывая его из одной руки в другую:
— Я вот думаю...
— Что?
Яблоко описало в воздухе дугу, блеснув в полосе света из окна гостиной, и смачно шлепнулось в ладонь Флоры.
— Да вот, я все думаю, что они теперь делать-то будут? — она засмеялась. — Это же весь мир вверх тормашками. Все к чертям собачим. Понимаешь? Все, что они там себе напридумывали, — пшик — и нету! Жизнь, смерть — все с ног на голову.
— Да уж, — согласилась Эльви.
Босые ноги Флоры утопали в мягкой траве. Внезапно размахнувшись, она что есть силы зашвырнула яблоко через забор — взмыв в воздух, оно с глухим стуком запрыгало по соседской крыше и скатилось по черепице вниз.
— Флора, детка, не надо так... — начала было Эльви.
— Нет, ты мне объясни! — Флора развела руки в стороны, словно принимая ночь в свои объятья. — Что они теперь делать-то будут?! Вызовут спецназ? Всех арестуют? Попросят Буша чуток побомбить?.. Нет, я хочу посмотреть, как они этот вопрос решат.
Флора сорвала еще одно яблоко и зашвырнула его в другую сторону. На этот раз — куда-то мимо соседских крыш.
— Флора...
Эльви попыталась взять ее за руку, но девочка увернулась.
— Нет, я не понимаю, — продолжала она. — Ты же вообще считаешь, что это Армагеддон, да? Я, конечно, не в теме, но там же вроде мертвецы оживают, небеса разверзаются, все по полной программе — кранты, короче. Так?
Эльви неохотно кивнула, задетая подобной трактовкой ее веры:
— Так...
— Ну вот. Я-то, конечно, во всю эту чушь не верю, но если допустить, что все действительно так, — какое тогда значение имеет какое-то дурацкое яблоко на соседской крыше?!
— Просто так не делают. Флора, прошу тебя, успокойся.
Флора расхохоталась, но уже без злобы. Она обняла бабушку, покачивая ее из стороны в сторону, как несмышленое дитя. Ничего, пускай. Эльви послушно раскачивалась в ее объятьях.
— Эх, бабуля, бабуля, — прошептала на ухо Флора. — Сама считаешь, что настал конец света, и мне еще советуешь успокоиться.
Эльви прыснула. А ведь, пожалуй, она права. Флора наконец выпустила ее из объятий, сделала шаг назад и молитвенно сложила ладони, словно в индийском приветствии.
— Бабуль, ты же сама говорила — мы с тобой верим в разные вещи. Но, знаешь, в одном я точно уверена — сейчас тут такое начнется!.. Слышала бы ты голос этой тетки из «Скорой» — как будто ей зомби в затылок дышат. Скоро здесь начнется такой бардак, все вверх дном. И знаешь — по-моему, это прекрасно!
«Скорая» подъехала незаметно — ни сирен, ни мигалки. Просто тихонько подкатила к дому, двери распахнулись, и из машины вылезли два санитара в голубых рубахах. Эльви и Флора направились к ним навстречу.
Было уже полвторого, и вид у ребят был плачевный, — должно быть, их подняли посреди ночи. Тот, что стоял с водительской стороны, кивком поздоровался с Эльви и указал на дом:
— Там?
— Да, — ответила Эльви. — Я... я его в спальне заперла.
— Не вы первая, уж вы мне поверьте.
Натянув резиновые перчатки, они поднялись на крыльцо. Эльви не совсем понимала, как ей себя вести. Пойти за ними и помочь или она будет только мешать?
Пока она переминалась с ноги на ногу, задняя дверь «Скорой» распахнулась и оттуда выпрыгнул еще один человек. Он выглядел намного старше санитаров и вообще не походил на медика. Это был довольно грузный мужчина в черной рубашке. Он огляделся по сторонам, изучая, куда он попал, и с удовольствием вдохнул свежий воздух — наверное, слишком долго сидел в машине.
Когда он обернулся, Эльви заметила белый прямоугольничек на воротнике и незаметно вытерла
