почти кричал на меня, смутно сообразил я.

В следующее мгновение Спинк встал между нами, не грубо, но достаточно решительно. Он отбросил мою руку, и мы с Эпини отскочили друг от друга, словно только вмешательство Спинка помогло разорвать связавшие нас путы. Я судорожно втянул в себя воздух и отвернулся, смущенный собственным поведением.

— Что это было? — воскликнул я, сам не зная, к кому обращаюсь.

Однако Эпини ответила:

— Произошло нечто странное. Нечто удивительное. — Она вновь приблизилась ко мне и заглянула в лицо. — Кто ты? — взволнованно повторила она свой вопрос, будто перестала меня узнавать.

В этот момент над нами ослепительно вспыхнула молния, и на мгновение мир стал черно-белым. Но и когда все окружающее вновь погрузилось во тьму, перед моим взором продолжало стоять обращенное ко мне лицо Эпини. Почти сразу же прогремел гром, от которого содрогнулось все тело. На мгновение я лишился способности видеть и слышать. А потом небеса разверзлись, обрушив на нас потоки холодной воды, и мы со всех ног помчались к дому.

Как только мы вбежали в дом, Эпини, извинившись, ушла переодеваться к обеду, а мы со Спинком отправились в наши комнаты. Я повесил сушиться мокрую шинель, почистил сапоги от садовой грязи и при помощи щетки привел в порядок брюки. Других дел у меня не нашлось, и я решил исследовать гостиную, которая находилась между нашими спальнями. Расхаживая по комнате, где учились мой отец и дядя, я размышлял о том, как им жилось в таком огромном доме. На одном из столов я обнаружил нацарапанные инициалы отца. Потрепанные книги стояли на полках рядом с несколькими моделями осадных машин и чучелом совы. На стойке пристроились фехтовальные рапиры и сабли. Я уселся за стол и принялся изучать одну из моделей, когда вошел Спинк. Он выглянул в окно, откуда открывался вид на фруктовый сад, а потом негромко спросил:

— Как ты считаешь, не слишком ли фривольно я вел себя с твоей кузиной, Невар? Если да, то я хотел бы принести извинения тебе и ей. Я не хотел воспользоваться моментом.

— Воспользоваться моментом? — Я рассмеялся. — Спинк, дружище, если я и пытался кого-то защитить, то только тебя! Это Эпини воспользовалась моментом, сообразив, что ты человек воспитанный и скромный. Она то свистела в свой свисток, словно уличный артист, то гуляла с тобой под руку, как заправская светская львица. Нет, ты никого не оскорбил. Просто она ведет себя странно. Честно говоря, Эпини приводит меня в замешательство.

— Неужели? Невар, ты зря переживаешь. Она кажется мне очаровательной. Никогда прежде мне не доводилось встречать такую искреннюю и открытую девушку. Рядом с ней я чувствую себя непринужденно. Именно поэтому я слегка забылся, предложив ей руку, не спросив у тебя разрешения. И теперь приношу свои извинения.

— Все в порядке, Спинк. И все же моя кузина держится слишком свободно. Она начала обращаться к тебе по имени, едва познакомившись. Я хотел поставить ее на место и сказать, что если она будет вести себя как испорченный ребенок, то и я намерен обращаться с ней соответствующим образом. А теперь я хочу принести тебе свои извинения, если как-то обидел тебя, когда потребовал от нее соблюдения приличий.

— Обидел меня? Нет, вовсе нет. Просто ты повел себя как-то странно. Схватил кузину за руку, словно хотел сделать ей больно, а она посмотрела на тебя так, точно увидела в первый раз, — честно говоря, я даже испугался. Мне показалось, что вы можете причинить друг другу вред.

Я был поражен.

— Спинк! Мне казалось, ты достаточно хорошо меня знаешь. Я никогда не причиню вреда девушке, не говоря уже о собственной кузине!

— Да конечно! В этом все и дело, Невар. Просто в тот миг ты был совершенно не похож на того Невара, которого я знаю.

— Ну… Это было необычно. Если честно, я и чувствовал себя так, как ты описал.

Мое признание смутило нас обоих. Спинк отвернулся, стараясь не смотреть в мою сторону, потрогал стоящие на полках книги, провел ладонью по столу и отошел к окну. Положив руки на подоконник, он спросил, глядя в темноту:

— Тебе когда-нибудь хотелось владеть таким чудесным домом? С такими замечательными комнатами, где могли бы жить и учиться твои сыновья?

Меня ошеломил его вопрос.

— Я никогда об этом не думал. Спинк, я солдат. Все мои сыновья будут солдатами. Когда они подрастут, я постараюсь передать им свои знания и опыт и буду надеяться, что они окажутся толковыми и смогут добиться успеха. Быть может, если один из них проявит выдающиеся способности, я попрошу брата замолвить за него словечко, чтобы мальчик получил право поступить в Академию, или купить для моего сына чин. Нет, я никогда не рассчитывал иметь такой дом. Когда я стану стар и больше не смогу служить королю, мой брат с радостью примет меня в своих владениях и поможет организовать достойные браки для моих дочерей. О чем еще может мечтать сын-солдат?

Спинк отвернулся от окна и с грустной улыбкой посмотрел на меня.

— Наверное, у тебя более глубокие корни. Этот красивый дом является фамильным достоянием твоей семьи, и тебя охотно здесь принимают. А то, как ты рассказываешь о Широкой Долине, позволяет мне думать, что через одно или два поколения поместье твоего отца сможет соперничать со здешними владениями твоего дяди. Но для меня есть лишь один дом — в Горьком Источнике. — Он насмешливо улыбнулся. — Я люблю те земли. Это мой дом. Когда твоему отцу пожаловали титул лорда, он обосновался у реки, поскольку только там можно возделывать поля и разводить скот. Он рассчитывал получать со своих земель доход, который позволил бы его семье вести образ жизни, приличествующий аристократам.

Моя мать сделала выбор, руководствуясь другими мотивами. Она решила, что наше поместье должно находиться там, где погиб мой отец. Я не знаю, где его могила — солдаты быстро похоронили тело своего капитана, потому как опасались новых атак жителей равнин и не хотели, чтобы им достался его прах. Вот почему они никак не обозначили его могилу, и мы так и не сумели ее найти. Но она находится где-то на земле, которую мы получили от короля, и мать утверждает, что все построенное нами станет памятником отцу. Но беда в том, что земля оказалась совершенно никудышной. Стоит воткнуть в нее лопату — и ты наткнешься на камень, а если его вытащить, под ним окажется два других. У нас можно охотиться и добывать корм для скота, но хорошего пастбища для овец нет. Мой брат пытается разводить свиней и коз, однако они быстро пожирают всю растительность, оставляя лишь голые камни. Не думаю, что он выбрал правильный путь… Впрочем, он наследник и не мне это решать.

Он произнес последние слова с такой тоской, что следующий вопрос сам собой сорвался с моих губ:

— А если бы земля была твоя, что бы ты с ней сделал?

Я знал, что провоцирую Спинка совершить грех неблагодарности, но удержаться не сумел. Он с горечью рассмеялся.

— Камень, Невар. Камень — вот чем мы владеем. Идея осенила меня в тот день, когда один из солдат моего отца попросил разрешения поселиться на наших землях. Оглядев наши владения, он спросил, зачем мы выращиваем камни — для урожая или для удовольствия. И тогда я подумал: если камень — это все, что у нас есть, значит, мы должны получать прибыль от него. Наш дом, маленький и скромный, построен из камня, да и стены между так называемыми полями сложены из него же. А я слышал,