прошептал:

— А что с нами будет, если нас выгонят из Академии и отправят домой?

Меня удивило, что он этого не знает.

— Ты сын-солдат. Запишешься в армию рядовым и начнешь с самого низа.

— Или, если повезет, какой-нибудь богатый родственник купит тебе чин и ты все же станешь офицером, — добавил Нейт.

— У меня нет богатых родственников. По крайней мере таких, которым бы я нравился, — вздохнул Спинк.

— У меня тоже, — отозвался Корт. — Так что давайте спать, а завтра с удвоенными усилиями приступим к занятиям. Мне совсем не хочется маршировать до конца жизни.

Мои товарищи постепенно заснули, а я лежал, мучаясь тяжелыми раздумьями. У семьи Спинка нет денег, чтобы купить сыну чин, если его выгонят из Академии. У моего отца, возможно, такие деньги есть. Но станет ли он это делать? Он считал, что я не знаю о его сомнениях насчет того, смогу ли я стать офицером. Но я все слышал, и в тот вечер мое золотое будущее слегка померкло. В глубине души я утешал себя тем, что, закончив Академию, я по крайней мере получу чин лейтенанта. Мой отец и сержант Дюрил всегда говорили: даже самый тупой лейтенант, как правило, становится капитаном хотя бы благодаря старанию, если у него нет других талантов.

А что, если меня отчислят? После такого моего провала отец, скорее всего, утвердится в своей правоте и сочтет меня действительно не достойным офицерского звания. Чины в лучших полках стоят очень дорого, но и не в самых престижных они не дешевы. Захочет ли отец тратить большие деньги на мое будущее, если я сам не сумел ничего добиться, и не грозит ли мне судьба простого солдата? С тех самых пор, как я стал достаточно взрослым, чтобы осознавать свое место в этом мире, я знал, какая судьба меня ждет, и с радостью шел ей навстречу.

Когда мне исполнилось восемнадцать, я твердо верил, что держу будущее в своих руках. А теперь вдруг понял: в любую секунду оно может от меня ускользнуть, причем не только по моей вине, но и по политическим причинам. Пока не попал в Академию, я не задумывался о проблемах, с которыми мне, как сыну нового аристократа, придется столкнуться. Во время занятий с сержантом Дюрилом мне казалось, что я смогу преодолеть все трудности, поскольку обладаю старательностью и упорством.

Я парил между сном и явью и на какое-то время, наверное, задремал. А потом почувствовал, как меня охватывает ярость. Я сел на постели и услышал собственный голос, доносившийся, казалось, откуда-то издалека.

— Истинный воин не станет терпеть постоянное унижение. Истинный воин найдет способ нанести ответный удар.

Спинк поднял голову.

— Невар снова разговаривает во сне, — пожаловался он тишине.

— Заткнись, Невар, — устало проворчали Корт и Нейт одновременно.

Я снова лег и уснул.

Две последние недели «посвящения» превратились в вечность. Издевательства над нами стали безжалостнее. Однажды нас всех подняли посреди ночи, заставили в ночных рубашках выйти на улицу под проливной дождь и, построив в шеренгу, скомандовали «смирно». Сержант Рафет, совершавший свой обычный обход территории, увидел нас и сердито велел отправляться в постели. Я больше не мог, подобно Рори, относиться к унижениям как к проверке характера. Теперь я видел в них возможность для сыновей старых аристократов продемонстрировать всем, что они о нас думают. Когда старшекурсники надо мной измывались, заставляли делать глупости или понапрасну тратили мое время, давая идиотские поручения, внутри у меня все закипало и ярость разрасталась с каждым новым издевательством. Прежде я был добродушным малым, любил шутки и спокойно относился даже к самым грубым розыгрышам. За эти шесть недель я понял, почему у некоторых людей возникает желание мстить.

И я начал, пусть это, возможно, и было глупо с моей стороны, потихоньку платить обидчикам той же монетой. Когда я чистил сапоги для парочки второкурсников, я специально измазал шнурки, чтобы они перепачкали руки. Меня, разумеется, поймали и сердито предупредили, чтобы в следующий раз был поаккуратнее. Я старательно вычистил следующую партию сапог, но наклеил на подошвы некоторых из них кусочки еловой смолы, оставлявшей на полу спален липкие следы. Во время дневного обхода весь тот дозор получил взыскание за грязный пол. Они обвиняли в случившемся друг друга, а потом им пришлось отрабатывать наказание на плацу. Мне это понравилось. Гораздо лучше, когда неприятности выглядят случайностью.

Потом, через пару дней, решив, что все уже спят, я поднялся посреди ночи и осторожно направился через учебную комнату к двери. Но тут я услышал голос Рори:

— Ты куда собрался, Невар?

Они с Нейтом сидели в полной темноте и настолько тихо разговаривали, что поначалу я их не заметил.

— Хочу выйти на пару минут.

— Зачем? Собрать смолы?

Я ошарашено молчал, а Рори весело фыркнул:

— Я видел, как ты ее собирал. Здорово ты придумал, Невар. Очень липучая штука эта смола. Никогда бы не подумал, что ты на такое способен. А чем ты на сей раз хочешь их порадовать?

Я страшно гордился собственной сообразительностью, но, с другой стороны, мне не хотелось выдавать свои планы. Подойдя к камину, я подул на угли, чтобы разбудить пламя, а затем показал своим товарищам то, что держал в руке.

— Щепки? И что ты с ними собираешься сделать?

— Засуну в дверь. Нейт был потрясен.

— Невар, это же совсем на тебя не похоже! Или похоже?

Я покачал головой, меня его вопрос немного удивил и озадачил. Подобные шуточки были совершенно не в моем характере. А вот Девара очень даже мог сотворить что-нибудь похожее, подумал я про себя. Жители равнин действуют скрытно и мстят своим врагам, нанося удар в спину, — тактика, не достойная настоящего джентльмена. Я должен был испытать чувство вины или хотя бы смущение, но нет. У меня возникло ощущение, будто я обнаружил внутри себя другого Невара Бурвиля, способного на такие вещи.

Рори наклонился, чтобы разглядеть щепки, которые я сжимал в ладони, и покачал головой.

— Слишком маленькие, ничего не выйдет. Они не будут держаться.

— Поспорим, — предложил я.

— Я иду с тобой. Хочу увидеть все собственными глазами. Рори и Нейт последовали за мной, и мы все втроем начали осторожно спускаться на следующий этаж. Дверь учебной комнаты второкурсников открывалась наружу, на лестничную площадку. На ночь они ее закрывали, чтобы сохранить тепло. В свете тусклой лампы, висевшей над верхней планкой косяка, я заклинил в щели под дверью несколько щепок.

— И по бокам, — прошептал Рори.

Я кивнул, ухмыльнувшись, и засунул несколько щепок чуть выше петель так, чтобы их никто не заметил.

На следующее утро мы быстро выскочили из своих спален и, не обращая внимания на крики и дикий грохот, доносившийся из-за двери второкурсников, помчались на плац. Там мы построились без привычных воплей капрала Дента и с самым невинным видом принялись ждать своего командира, затем появились третьекурсники и офицеры. Все кадеты второго курса из нашей казармы опоздали на построение и получили взыскания. Большинству из нас было легко выглядеть так, будто ничего не произошло, поскольку мы с Рори и Нейтом никому ничего не рассказали. Не знаю, кто из них проговорился, но к полудню все мои товарищи тем или иным способом сумели меня поздравить с успехом.