Гангея выждал, покинул укрытие и направился к останкам гарн. До темноты он успеет смастерить намеченные кастеты, переночует где-нибудь неподалеку, в развилке дерева (тратить Жар и силы на чтение защитных мантр не тянуло) и с рассветом отправится дальше.
До слияния матери-Ганги и Ямуны было рукой подать.
От бедных антилоп хищники оставили, что называется 'рожки да ножки' – и это вполне устраивало юношу. Гангея достал из котомки охотничий нож с костяной рукояткой, ветошь, бронзовую пилочку – и принялся за работу, досадливо тряся головой.
Тучи лоснящихся мух кишели над падалью.
…Сумерки изрядно сгустились, когда ученик Парашурамы поднялся на ноги и удовлетворенно осмотрел результат своих трудов. Оба кастета вышли на славу. Сложенные внахлест и в двух местах аккуратно переплетенные узкой лентой сыромятной кожи, витые рога выглядели достаточно грозно. Гангея вполне мог гордиться работой.
Что он и делал не менее получаса, заодно прыгая по поляне и бодая рогами воображаемого противника.
Врагу приходилось плохо, и он умирал в корчах.
Наконец юноша опомнился, собрал нехитрый скарб, сунул оба кастета за пояс и отправился к ближайшему ручью. Отмыть руки от засохшей крови оказалось не так-то просто, и пока он мылся, стемнело окончательно. Впрочем, Гангея заранее присмотрел себе место для ночлега – могучий платан с тройной развилкой приблизительно в четырех посохах от земли.
Леопардов юноша не боялся – знал, что до завтра они сюда не вернутся. Да и завтра – не обязательно…
Рассвет застал его в пути.
Не прошло и трех часов, как он вышел на берег великой реки.
В прибрежных тростниках пищали остроклювые датьюхи-камышницы. Ветер пах рыбой и утренней сыростью; он ерошил высокие стебли, и солнце медленно поднималось над горизонтом, дробясь россыпью золотых бликов в водах матери-Ганги. Посреди вольно раскинувшегося речного плеса темнела вереница островков; западный был крупнее прочих, и зоркий глаз юноши различил на нем темное пятнышко.
Ашрам пустовал, это Гангея знал наверняка: давно уже никто из аскетов-подвижников не навещал ветхого строения.
Что ж, сегодня у хижины появится новый хозяин – пускай всего на три дня. Найдется время и стены подлатать, и крышу поправить. Пусть люди пользуются.
Гангея прикинул на глазок расстояние и решил, что доберется без особого труда – плавал он лучше любого из рыбаков. Еще бы! Грешно сыну Ганги, матери рек, текущей в трех мирах…
Именно поэтому он не боялся крокодилов – зубастый мерзавец скорее откусит собственный хвост, нежели тронет сына госпожи!
Юноша туже затянул плетеный шнур котомки, спрятав кастеты внутрь, приладил на спине поклажу – и уже успел ступить в воду, когда узрел идущий к нему рыбачий челн. Серебряной бляшки на дне котомки с лихвой хватило бы заплатить за переправу, причем туда и обратно; поэтому Гангея решил подождать – лучше плохо плыть на челне, чем хорошо тонуть, как гласит народная мудрость.
Солнце било прямо в глаза, и перевозчика удалось рассмотреть, лишь когда челн оказался совсем рядом.
Верней, не перевозчика, а перевозчицу.
Это оказалась стройная смуглянка примерно одних с ним лет. Простое домотканое сари плотно облегало ее фигуру, и Гангея невольно сглотнул, засмотревшись на плавные изгибы юного тела – ткань скорее подчеркивала, чем скрывала их.
В больших, слегка раскосых глазах девушки крылась непонятная печаль.
И запах рыбы от реки почему-то усилился.
Девушка сделала два последних, точно рассчитанных гребка, и нос лодки мягко ткнулся в песок рядом с Гангеей. Он машинально заглянул в челн: свежий улов отсутствовал.
– Тебе нужно на тот берег? – опустив приветствие, поинтересовалась девушка и окинула пришельца оценивающим взглядом.
– Нет, только к островному ашраму…
Оторваться от созерцания девичьего стана было трудно: глаза вылезали из орбит, но смотреть в сторону отказывались наотрез.
– Там же никто не живет! – искренне удивилась перевозчица.
– Теперь живет, – улыбнулся ученик Парашурамы и ткнул пальцем себе в грудь. – Я живу. Правда, всего на три дня. Так ты отвезешь меня?
Девушка кивнула, оправив волосы, скрученные узлом на затылке.
Гангея легко оттолкнул челн от берега и прыгнул следом, едва коснувшись рукой борта. Утлую скорлупку качнуло, юноша уселся прямо на дно (оно оказалось против ожидания сухим) и стал глазеть, как девушка разворачивает свою посудину.
По всему выходило, что ей не впервой править челн по стремнине.
– Интересно, откуда рыбой так пахнет? – поинтересовался Гангея через минуту, не найдя иной темы для поддержания разговора.
– От меня, – резко ответила девушка, запнувшись на середине очередного гребка, и вдвое чаще заработала веслом.
