пять крон, чтобы добыть пять эре. Что у тебя было по арифметике, когда ты ходила в школу?
Эмиль ничуть не огорчился. Он похлопал себя по животу и сказал:
— Я теперь сам стал свиньей-копилкой. У меня в пузе пятиэровые монетки будут в такой же сохранности, как в свинке. Из нее тоже ничего не вынешь, я не раз пробовал. И кухонным ножом ковырял… Так что знаю.
Но мама не сдавалась. Она настаивала, чтобы они снова повезли Эмиля к доктору.
— Я ведь ничего не сказала, когда он съел все пуговицы от штанов, — убеждала она папу Эмиля. — Но пятиэровая монетка куда несъедобнее, это может плохо кончиться, уж поверь мне!
Она с тревогой глядела на папу Эмиля и так умоляла его повернуть лошадь и поехать в Марианнелунд, что тот в конце концов согласился. Ведь папа Эмиля тоже беспокоился за своего мальчонку.
Запыхавшись, влетели они в кабинет доктора.
— Что случилось? Вы что-нибудь здесь забыли? — удивился доктор.
— Нет, просто Эмиль проглотил пятиэровую монетку, — объяснил папа.
— Не согласитесь ли вы сделать ему небольшую операцию… Так кроны за четыре, а? Пятиэровая монетка тоже вам останется.
Но тут Эмиль ткнул папу в спину и завопил:
— Ни за что! Это моя монетка!
Доктор, конечно, и не думал отнимать ее у Эмиля. Он объяснил, что никакой операции делать не надо: монетка сама выйдет через несколько дней.
— Тебе хорошо бы съесть штук пять сдобных булочек, — продолжал доктор, — чтобы монетка не скучала в одиночестве и не поцарапала тебе желудок.
Это был очень добрый доктор, и денег за совет он тоже не взял. Папа Эмиля так и сиял. Но мама захотела тут же пойти в булочную фрекен Андерсон и купить там пять булочек для Эмиля.
— Об этом и речи быть не может, — заявил папа, — у нас дома полно булочек.
Эмиль с минутку подумал. Голова у него работала хорошо и есть ему тоже хотелось, поэтому он сказал:
— Ведь у меня в животе пятиэровая монетка. Если бы я мог ее достать, я сам купил бы себе булочек. — Он опять немного подумал и спросил:
— Скажи, папа, ты не мог бы мне одолжить пять эре на несколько дней? Ты их получишь назад, это уж как пить дать!
Папа Эмиля сдался, они пошли в булочную фрекен Андерсон, купили Эмилю пять круглых, румяных, посыпанных сахарной пудрой булочек, и он сказал, поспешно их уплетая:
— Это лучшее лекарство из всех, какие я принимал в своей жизни.
А папа Эмиля вдруг так развеселился, что совсем голову потерял.
— Мы сегодня заработали немало денег, можем кое-что себе и позволить, — заявил он и недолго думая купил на пять эре карамелек для сестренки Иды.
Заметь, что все это происходило в те далекие времена, когда дети не берегли зубов, такие они были тогда еще глупые и неосмотрительные.
Теперь дети в Леннеберге больше конфет не едят, зато у них отличные зубы!
Приехав домой на хутор, папа, не сняв даже шляпы и сюртука, тут же склеил супницу. Это было дело нехитрое, потому что раскололась она на две половинки. Увидев супницу, Лина даже подпрыгнула от радости и крикнула Альфреду, распрягавшему во дворе лошадь:
— Теперь в Катхульте снова будут есть суп!
Легковерная Лина! Она, видно, забыла про Эмиля. В тот вечер Эмиль очень долго играл с сестренкой Идой. Он построил для нее на лугу между валунами шалаш. Ей там очень понравилось. Правда, он ее разок-другой ущипнул, но ведь ему тоже хотелось карамелек.
Когда стало темнеть, дети пошли домой спать. По дороге они заглянули на кухню: не здесь ли их мама?
Но мамы там не оказалось. Там вообще никого не было. Одна только супница. Она стояла на столе, свежесклеенная и очень красивая. Эмиль и сестренка Ида во все глаза глядели на эту удивительную супницу, которая целый день путешествовала.
— Подумай только, она побывала в Марианнелунде, — сказала сестренка Ида. А потом спросила: — Скажи, а как это тебе удалось засунуть в нее голову?
— Тут нет ничего хитрого, — ответил Эмиль. — Вот гляди!
В эту минуту в кухню вошла мама. И первое, что она увидела, был Эмиль с супницей на голове. Эмиль делал какие-то дикие движения, пытаясь освободиться, сестренка Ида ревела, и Эмиль тоже: несмотря на все усилия, он не мог вытащить голову из супницы, точь-в-точь как тогда.
И тут мама взяла кочергу и так стукнула по супнице, что звон разнесся по всей Леннеберге. Бам!..
Супница разлетелась вдребезги. Осколки как дождь посыпались на Эмиля.
Папа Эмиля был в овчарне, но, услышав звон, прибежал на кухню.
Он застыл на пороге. Он стоял и молча глядел на Эмиля, на осколки и на кочергу, которую мама все еще держала в руке.
Папа Эмиля не сказал ни слова. Он повернулся и пошел назад, в овчарню.
Да, вот теперь ты примерно представляешь себе, каков был Эмиль. Вся эта история с супницей произошла во вторник, 22 мая. Но может, тебе хочется услышать и про
В воскресенье, 10 июня, в Катхульте решили устроить пир. Ждали гостей — из Леннеберги и из других мест. Мама Эмиля несколько дней готовила угощение.
— Этот пир влетит нам в копеечку! — все приговаривал папа Эмиля. — Но ничего не попишешь, коли пир, так уж пир горой! Нечего скаредничать. Хотя, пожалуй, биточки можно бы делать и поменьше.
— Я делаю такие биточки, как надо, — сказала мама Эмиля. — Кругленькие и поджаристые.
А еще она приготовила грудинку, и телячьи отбивные, и селедочный салат, и маринованную селедку, и пирожки с яблоками, и копченого угря, и тушеные овощи, и два огромных сырных пирога, и еще другой пирог, тоже вкусный, так что гости ничуть не пожалели о долгом пути, проделанном из отдаленных хуторов, чтобы его попробовать.
Эмиль тоже очень любил этот пирог.
И денек выдался на славу. Солнце сияло, яблони и сирень цвели пышным цветом, воздух дрожал от птичьего щебета. Хутор, раскинувшийся на пригорке, был прекрасен, как мечта. Сад привели в образцовый порядок, а песок на дорожках разровняли граблями. Дом так и сверкал чистотой. Все как будто было готово к приему гостей.
— Ой, мы забыли поднять флаг! — воскликнула вдруг мама Эмиля, потому что на хуторах был обычай приветствовать гостей поднятым флагом.
Это было делом папы.
Он тут же кинулся к флагштоку, а за ним побежали Эмиль и сестренка Ида. Они хотели посмотреть, как флаг поползет вверх.
— Надеюсь, праздник наш удастся, — сказала мама Лине, когда они остались одни на кухне.
— Да, конечно. Но может, лучше заранее запереть Эмиля? — предложила Лина.
Мама укоризненно посмотрела на нее, но ничего не ответила.
Лина вскинула голову и проворчала:
— Мне-то что! Сами потом пожалеете.
— Эмиль — прекрасный мальчик, — твердо сказала мама Эмиля.
В кухонное окно было видно, как этот прекрасный мальчик бегает по саду, играя со своей маленькой сестренкой.
'Просто ангелочки', — подумала мама, залюбовавшись детьми. И в самом деле, Эмиль в полосатом воскресном костюмчике, с кепочкой на непокорных светлых волосах и Ида в новом красном платьице, подпоясанном белым шарфом, выглядели прелестно. Понятно, что мама Эмиля не могла на них глядеть без
