– Видать, здорово мужика прижало, если он на представительскую расщедрился, – по-своему расценил Грязнов широкий жест Гоголева.

– Согласен, прижало... – согласился Турецкий. – Но об этом на месте, а сейчас едем в гостиницу, закинем вещи, перекусим, – облизнулся он, провожая взглядом сумку, которую Яковлев бережно поставил в багажник.

Благодаря обаянию Турецкого, подтвержденному сразу четырьмя удостоверениями работников МУРа, следователей поселили на одном этаже гостиницы.

И когда наконец в номере Турецкого открыли заветную сумку, все едва сдержали вздох восхищения. В пластмассовое ведро Ира заботливо уложила румяные пирожки, которые распространяли такой аромат, что Турецкий невольно сглотнул слюну.

– Ну, Ирка, ну жена у меня! Все-таки хорошо, что я на ней женился сколько-то лет назад! – приговаривал он, раскладывая пирожки на журнальный столик на любовно расстеленные Галей бумажные салфетки.

– Это еще не все, – заглянул в сумку Яковлев. – Тут еще есть всякие пакетики со всякой снедью, баночки...

– На чужой каравай рот не разевай! – приструнил его Грязнов и первый потянулся за пирожком. Тем временем Турецкий извлек банку квашеной капусты, соленые огурцы, маринованный чеснок – все то, что так хорошо идет под водочку, но с утра никто, конечно, пить не станет. А вот и она сама. «Путинка» – с уважением прочитал он, разворачивая газету, в которую Ирина бережно ее запаковала.

– Сплошные витамины, – опять заметил Яковлев, отправляя горсть капусты в рот.

– Водочку вечером разопьем, – предложил Турецкий.

– А водочкой Ирина Генриховна велела отпраздновать день закрытия дела, – вспомнил наказ жены Турецкого неугомонный Яковлев.

– День знакомства, день закрытия дела, – пробурчал Турецкий. – И когда ты успел с ней так подружиться?

– Да я с ней давно знаком, даже не помню, с какого дня, – удивился Яковлев нотке ревности, прозвучавшей в голосе Турецкого.

– Я о своем... дне знакомства, – неразборчиво пояснил Саша, откусывая большой кусок. – Вот что мне нравится в Иркиных пирожках – она их всегда большими делает, прямо как лапти. – И залюбовался на крупные пироги, лежащие перед ним горой.

– Ну, сравнил, – рассмеялась Галя. – Я думаю, Ирина Генриховна не очень-то порадовалась бы такому сравнению...

Плотно позавтракав, опергруппа отправилась в Управление внутренних дел, где их уже с нетерпением поджидал Гоголев. Обменявшись общими рукопожатиями и крепкими мужскими объятиями, следователи приступили к работе. Когда Гоголев ввел их в курс дела, Турецкий заключил:

– И все нападения маньяк-убийца совершал в праздничные дни: Новый год, старый Новый год, Рождество, Восьмое марта, Первое мая... Только последняя дата какая-то непонятная – семнадцатое мая.

– Может, она ему тоже чем-то дорога, – заметил Грязнов.

– Да, и это лишний раз подтверждает, что серийные убийцы крайне редко изменяют своим привычкам. В серии этих убийств уже после третьего эпизода мы составили формально-логическую модель преступления. И в дальнейшем все остальные случаи идеально вписывались в эталон. Не говоря уже о том, что медэкспертиза подтвердила: все биологические материалы принадлежат одному и тому же человеку. Вопрос только в одном – кто он? – Гоголев задумчиво посмотрел на следователей.

– И где он! – продолжил его мысль Турецкий.

– Неужели метод «просеивания» на дал хоть какую-то подсказку? – поинтересовался Грязнов.

– Ты не представляешь, Слава, сколько сил мы на это бросили. Использовали уже готовые списки избирателей и по ним работали с населением. Каждый раз, когда находили очередной труп, расширяли круг поиска. Ты думаешь, мы только в Центральном районе работали? Хотя все убийства совершены именно в Центральном, прихватили Адмиралтейский, Фрунзенский, Московский... У нас, оказывается, полно одиноких мужиков, которые вызывают подозрение, или семейных, склонных к агрессии и насилию, их жены на себе не раз испытали... Я вам покажу таблицу, которую составили наши ребята, туда включены все параметры с учетом информации, которая у нас есть на убийцу. Кстати, когда беседовали с женщинами, которые признавались, что их мужья или сожители проявляют по отношению к ним агрессию, ни одна не захотела заявить на своего благоверного. Зачем терпят, понять не могу. Если бы он хоть семью содержал, так ведь нет – женщина его кормит, поит, а в благодарность от него же грубость, побои...

– Если дело коснулось побоев, то это происходит, как правило, в семьях с низким социальным статусом. А заниженная самооценка – плод воспитания в семье и многолетнего внушения нашего общества, что женщина без мужчины ничто. Помните, еще в фильме «Родня» одна из героинь высказалась: «Быть незамужем – неприлично». Она ведь выразила мнение общества... – вмешалась Галина.

– Судя по описанию свидетельницы Кузововой, столкнувшейся в своем дворе с выбегавшим убийцей, ему между тридцатью и сорока годами. Хорошо хоть это заметила, – вернулся к сообщению Гоголев. – Эта деталь, конечно, помогает сузить круг поиска.

– Скорее всего, этот человек настолько примелькался жителям района и патрульным группам, что его уже как бы и не видят... – размышлял вслух Яковлев.

– Добропорядочный гражданин, которого не распознаешь по поведению, – продолжил развивать его мысль Турецкий. – Мы уже убедились, что преступник умный и хитрый человек.

– Да, к сожалению, вид и манеры сексуальных маньяков почти никогда не вызывают у окружающих опасений и подозрений. Они легко контактируют с людьми и производят положительное впечатление. Сексуальные насилия и убийства всегда совершают трезвыми. – Вячеслав Грязнов уверенно рисовал портрет сексуального маньяка, поскольку в его богатой практике приходилось расследовать подобные дела.

– Добавь к этому, что они достаточно полно прогнозируют объективное положение вещей, хорошо ориентируются в ситуации, легко преодолевают преграды на пути к достижению своей цели, – и у тебя получится психологический портрет преступника. Гоголев достал из папки несколько сшитых листов: – Ознакомьтесь и делайте выводы. Я очень рассчитываю на вашу помощь. Не часто нас посещают такие специалисты.

– Не посрамим Москву! – Грязнов достал из кармана очки, водрузил на свой крупный нос и углубился в изучение бумаг. Содержимое нескольких папок с накопленными материалами следствия перекочевали в руки следователей, и в кабинете наступила тишина.

...Черная старенькая «Волга» мягко катилась по дороге.

– Дим, а как тебе удается так плавно переключать скорость, что даже ничего не чувствуешь? У меня машина всегда немного дергается. Как ни стараюсь, все равно рывком получается. Инструктор нервничает...

– Опыта у тебя маловато, ты над сцеплением работай. Небось, отпускаешь его быстро, вот рывок и получается.

– А так она у меня глохнет.

– Я тебе говорю – опыта мало. Только неделю на курсы ходишь, а хочешь уже Шумахером быть.

– Дай я сейчас за руль сяду, заодно потренируюсь. А то у меня времени совсем не остается после работы.

– Ну, ты совсем... Нашел время. Вон наш спортсмен идет, едва тащится. Набегался, наверное, притомился. Вот кому не позавидуешь. Пять раз в неделю с мячом скакать часами. Я три раза в неделю в спортзале занимаюсь по два часа, и выжатый, как лимон, прихожу...

– Зато у них зарплата какая. А у нас?!

– А ты чужие деньги не считай. Они ему даром не даются. Знаешь, какой у спортсменов высокий процент травматизма? Моя Валюшка работает в оздоровительном центре. Как начнет рассказывать, чуть не плачет. Жалостливая она у меня. Про одну гимнастку недавно рассказывала. Молодая совсем, девчонка. Во время тренировки с брусьев слетела, позвоночник сломала. Лежит в спинальном отделении уже полгода. Пока чемпионкой была, все о ней знали, всем нужна была, а стоило из обоймы выпасть, хоть бы раз