стояла у реки. Луна заливала ее призрачным светом. Клэй снова залюбовался ее неземной красотой.

Налетел ветерок, и несколько непокорных прядей упали ей на лицо – она мягким движением отвела их назад.

Клэй скорее почувствовал, нежели услышал ее вздох. Она повернулась и ушла в фургон.

Клэй ощутил напряжение плоти и чертыхнулся про себя, сел и стал натягивать ботинки. Необходимо пройтись. Прохладный ветер остудит его пыл. Он пошел туда, где на ночь были привязаны лошади, перебросился парой фраз с Говардом Гарсоном, который стоял в карауле, и только после этого вернулся к своему фургону.

Но в эту ночь сон не шел к нему.

Когда на следующее утро Ребекка готовила завтрак, к ней на коне подъехал мистер Скотт:

– Утро доброе, миссис Фрезер.

–  Доброе, мистер Скотт. Вы уже позавтракали?

– Да, мэм. Но от чашки кофе не откажусь. Мне жаль, но похоже, что с возницей своим вам придется попрощаться. Мне нужно больше людей для охраны поезда.

– Да, разумеется. Я все понимаю.

Вот и прекрасно! Наконец-то избавление. Лучше боль в мышцах, чем угрюмый Клэй под боком.

– Фургоны, запряженные лошадьми, покидают поезд. Они поедут вперед. Нам, говорят, неохота тащиться вслед за мулами и волами. С учетом тех двадцати четырех, которые мы потеряли раньше, это серьезная неприятность. Меньше здоровых боеспособных мужчин в поезде.

– Скотта, ты ждешь беды? – вмешался Клэй.

Тот только пожал плечами и сделал глоток обжигающе горячего кофе.

– Ястреб вернулся из разведки. Говорит, впереди много индейцев. Они редко нападают на поезда таких размеров, но я все равно хочу усилить верховую охрану и ночной караул. Мне нужны не только хорошие наездники, но и меткие стрелки, а в этом с вами, кавалеристами, никто не сравнится. Готов поклясться: вы прямо-таки часть лошади!

– А как вы думаете, Клэй – какая именно часть? – не удержалась Ребекка и тут же пожалела о своих словах. Меньше всего ей хотелось, чтобы Скотт заподозрил, что никакие они не счастливые новобрачные.

Клэй мгновенно подхватил ее тон:

– Должно быть, голова. Иначе как бы тебе удалось захомутать меня и женить на себе, правда, дорогая? – Он притянул ее к себе и поцеловал.

– Завидую я тебе, Клэй, – рассмеялся Скотт. – Жена-красавица, да еще с чувством юмора. – Он обернулся к Гарту: – Эта парочка не дает тебе скучать, а?

– Да уж. Прямо как дети.

– Ох, молодожены… Поневоле и сам задумаешься о женитьбе.

– Знаешь, я буду думать о ней долго-долго и очень тщательно, Скотти.

Ребекка опустила голову, чтобы скрыть усмешку, но Клэй все равно заметил ее.

Мужчины думают, что это они решают, жениться или нет, и женщины тут вовсе ни при чем. Ха! Как будто кто-то подумал за нее, когда она выходила за Клэя. Ей не нужен мужчина, который будет за нее думать, мужчина ей нужен для той же цели, что и мул, – таскать тяжести.

Как только мужчины уехали, Ребекка собралась. Поезд тронулся. Вскоре пришла Этта и забралась на козлы рядом с ней: вместе определенно веселее.

После обеда к ним присоединился Томас Дэвис – он предложил повести фургон. Ребекка это предложение приняла с радостью, хотя и подозревала, что он сделал его исключительно для того, чтобы побыть рядом с Эттой. Но Ребекка была не в обиде. Ей нравилось наблюдать проявления настоящей любви.

«Не исключено, – подумала она, – что в глубине души сама тоскую по таким отношениям».

Возвращение к управлению повозкой сопровождалось болями и ломотой. К вечеру второго дня боль, кажется, стала еще сильнее, чем в первый раз, когда Ребекка только начинала править мулами.

– Что-то не так? – спросил Клэй поле ужина: она нагнулась, чтобы поднять тяжелую кастрюлю-треногу, и застонала от боли.

– Нет, все в порядке, – ответила Ребекка.

Клэй убрал кастрюлю сам.

– Где мазь? – спросил он.

– Не нужна мне никакая мазь.

– Черт подери, Ребекка, я не оскорбляю твою независимость, предлагая помощь. Я как муж дал клятву заботиться о тебе. Я не могу спокойно сидеть с книжкой, когда ты тут спотыкаешься от боли.

– Я не спотыкаюсь. – Ребекка повернулась и гордо удалилась. Однако поднимаясь в фургон, она все же дернулась от боли.

– Ладно, попробуем по-другому. – Он сгреб ее в охапку и уложил на сундук. – Где она?

Ребекка кивнула в сторону ящика в углу. Через несколько секунд он снова оказался подле нее и на этот раз держал в руках баночку с мазью.

– Давай снимем это платье, – предложил он. Ребекка расстегнула пуговицы, и он помог ей стянуть его через голову.

– Можешь перевернуться?

Она перевернулась на живот, морщась от боли, закрыла глаза и позволила его рукам творить собственную магию.

Сильные теплые пальцы мягко массировали ее спину, безошибочно отыскивая болезненные жгуты мышц и разминая их. Боль исчезла, и вскоре прикосновения Клэя стали пробуждать в теле Ребекки ощущения совсем иного рода, и с ее губ сорвался стон. Клэй перевернул ее и взялся ласкать пальцами шею и впадинку у горла. Ребекка задрожала, дыхание ее участилось. Тело требовало новых и новых ласк.

Ребекку захлестнула страсть, которую она тщетно силилась обуздать. Она взглянула на Клэя – его глаза тоже помутнели от желания.

Накрыв ее шею руками, он наклонился к ней и нежно прошептал:

– Ребекка, я сожалею о том, как в тот вечер у реки поцеловал тебя. Но за этот я просить прощения не стану.

Он прижался ртом к губам Ребекки и погасил ее вздох. Она ощутила острое блаженство поцелуя и отдалась желанию целиком, отвечая Клэю со всей страстью.

Он спустил с ее плеч бретельки ночной рубашки и стянул ее до пояса. Сначала прохладный воздух коснулся груди Ребекки, а потом его сменила влажная теплота его рта. Ребекка выгнулась навстречу Клэю и прижала его голову к себе.

– Эй, есть тут кто-нибудь? – спросила снаружи Этта.

Клэй прерывисто вздохнул и, оторвавшись от Ребекки, вскочил на ноги. Она торопливо натянула рубашку. Клэй вышел из фургона:

– Привет, Этта.

– А Бекки там?

– Да, она выйдет через минутку. Я натирал ей спину мазью. У нее снова все болит.

–  Представляю. – В глазах Этты отразилось сочувствие. – Томми сказал, что завтра поведет фургон за нее.

– Вот и хорошо. Я очень ценю его любезность. Пойду скажу это ему лично.

Клэй поспешно ушел.

Ребекка легла спать, как только Этта ушла.

Они с Клэем едва не занялись любовью. Теперь напряжение между ними достигло предела. Он так прекрасно целуется… но лучше выкинуть все это из головы. Она собирается аннулировать брак, и нельзя позволить всем планам рухнуть из-за минутной слабости. Их взаимное притяжение нарастает с каждым днем – но нужно как-то устоять.

Клэй слонялся по лагерю, сколько мог. Когда он вернулся, костер догорел, а Гарт уснул. Он заглянул в фургон, чтобы удостовериться, что с Ребеккой все в порядке, а потом улегся сам.

Ему потребовалось долгое время, чтобы прийти в себя после столь резко прерванных ласк. Они были так близки. Она желала его не меньше, чем он ее, Клэй знал наверняка.

Пусть она и решила не консуммировать брак, ее изящное и восхитительно чувственное тело в этой борьбе стало его союзником. Клэй сложил руки под головой и всмотрелся в невероятно звездное небо.

Аннулирование? Ну уж нет. Он дал клятву, а Фрезеры никогда не берут обратно своих обещаний.

Ребекка Фрезер выбрала не того человека, с которым можно играть в игры.

Клэй криво усмехнулся. И все же плохо дело, если мужчине приходится проявлять изобретательность и расставлять сети, чтобы затащить в постель собственную жену.

Скотт сказал, что путь до форта Ларами займет шесть-семь недель, но Ребекка давно уже потеряла счет дням и не могла бы сказать, сколько длится их путешествие. Дни, пустые и похожие друг на друга, тянулись медленно. Зато Ребекка стала гораздо сильнее, совершенно привыкла обращаться с упряжкой, и мышцы больше не болели.

Ей нравилось совершенствоваться в кулинарии, тем более что степи полнились дичью, а в реках в изобилии водилась форель.

А бизоны! Тысячи и тысячи бизонов. Огромные, неуклюжие, волосатые и вонючие, эти животные, глупейшие создания на земле, были начисто лишены инстинкта самосохранения. Если охотник подстреливал одного, другие даже не обращали на это внимания и продолжали бродить и щипать траву, равнодушные ко всему происходящему. Даже домашний скот бежит, если его напугать, но бизоны – ни за что.

Около шести Скотт остановил поезд. Ребекка натянула вожжи и слезла с козел, бросила обеспокоенный взгляд на стадо бизонов, которое паслось совсем близко. Тысячи огромных животных. Они встретили это стадо рано утром, и до сих пор ему не было видно конца. Клэй скакал к ней. Ребекка знала, что он привезет бизоньи лепешки, и не торопилась разводить костер. С ее точки зрения, бизоньи лепешки – лучшее, что есть у этих животных. В безлесной степи они отличное топливо, к тому же совсем без запаха.

– Какая жалость, Клеопатра, что того же нельзя сказать о животных, которые их оставляют, – пожаловалась Ребекка мулу, которого распрягала.

Они шли через земли индейцев, поэтому на ночь по приказанию Скотта фургоны составляли в плотное кольцо, внутри которого «запирали» лошадей. Волы и мулы индейцев не интересовали, поэтому их безбоязненно оставляли на ночной выпас за пределами этого импровизированного загона под присмотром пастухов. Жить приходилось в тесноте, однако такое расположение создавало надежное укрытие от нападений индейцев.

Теснота имела