слушателями в Венгрии, Польше и. Чехии. Все его современники свидетельствуют о его чудесных дарованиях. Благодаря своим знаниям, своему несравненному умению вести споры и гибкости своего ума, он был для Церкви почти столь же опасен, как твердый и безупречный Гус.

Иероним с беспокойством следил из Праги за событиями в Констанце и не мог не попытаться помочь спасению Гуса. 4 апреля 1415 г. он тайно прибыл в Констанц. Христан из Прахатиц, один из главных учеников Гуса, также прибыл в Констанц, где его немедленно арестовали и против него выдвинули обвинение. Благодаря вмешательству чешских послов Христан был освобожден под клятву явиться по первому вызову в суд, но он бежал в Чехию. Иероним в Констанце расклеил по стенам объявление, в котором подтверждал католичество Гуса, после чего тотчас же удалился в Иберлинген и попросил себе охранный лист, и хотя получил двусмысленный ответ, вернулся в Констанц и 7 апреля прибил к дверям церквей другое объявление, обращение к Сигизмунду и собору. Он заявлял, что добровольно явился отвечать на обвинения в ереси; если его признают виновным, он готов понести заслуженное наказание. 9 апреля, получив от присутствовавших в Констанце чехов обещания безопасности, он покинул город, так как духовные власти разыскивали его жилище. Однако в Гирсау 24 апреля он был арестован. При нем были найдены компрометирующие бумаги. Иеронима заковали в цепи и отправили в Констанц. Собор 18 апреля вызвал его на суд инквизиции. Иероним должен был явиться в двухнедельный срок; в противном случае ему грозило преследование за неявку. Ему предлагали охранную грамоту с оговоркой, что эта гарантия подчинена требованиям веры. Так как не знали еще об его аресте, то 2 мая был сделан новый вызов и было приказано начать дело в отсутствие обвиняемого; 4 мая эта мера была повторена. 24 мая Иероним в цепях был приведен в Констанц в доминиканский монастырь. Канцлер Парижского университета Герсон, его старый противник, обвинил Иеронима в том, что он проповедовал заблуждения в Париже, Гёйдельберге и Кельне. Ректоры двух последних университетов подтвердили это обвинение. Из монастыря Иеронима отвезли в тюрьму, где держали в цепях и морили голодом. Стефан Палеч, Михаил Дейчброд и другие были готовы дать показания против обвиняемого. Процесс начался согласно обычному инквизиционному судопроизводству. Судьи нашли в Иерониме противника, гораздо более ученого и ловкого, чем Гус. Тем не менее он колебался между упорством и подчинением и 11 сентября прочел длинное отречение, в котором заявил, что не мог допустить мысли, чтобы Гус был способен проповедовать ересь; не мог поверить, чтобы тридцать положений, осужденных собором, действительно принадлежали Гусу, пока не убедился в противном, получив в руки книгу, писанную собственной рукой ересиарха. Он добровольно и от чистого сердца осуждал эти положения, одни – как еретические, другие – как ложные, третьи – как вызывающие соблазн. Равным образом он осудил и сорок пять положений Уиклифа. Он всецело подчинялся собору, отрицал то, что отрицали доктора, и просил, чтобы на него наложили заслуженное наказание. Он написал чехам, что Гус заслуженно подвергся казни, что он сам, Иероним, узнав ясно теперь заблуждения своего друга, не может его защищать.

Это было, в сущности, формальное отречение, которое инквизиция обычно требовала от своих узников. На общем заседании собора 23 сентября Иероним опять повторил свое отречение и закончил торжественной клятвой, в которой призывал анафему на головы всех, кто совращал его с пути истинной веры, и на самого себя, если совершал подобное преступление. Ему объявили, что он не может вернуться в Чехию, но что ему предоставят право выбрать себе местожительством какой-нибудь монастырь в Швабии при условии, что он пошлет на родину письмо, в котором должен подтвердить ложность как своего учения, так и учения Гуса, и убеждать своих соотечественников отречься от ереси.

В обвинительном акте против Иеронима ему ставится в особую вину отказ написать это письмо. Однако существование этого письма, написанного 12 сентября, доказано. Каноны предписывали строгое тюремное заключение для обращенных еретиков, раскаяние которых считалось всегда сомнительным.

24 февраля 1416 г. была назначена новая комиссия, которой поручили было начать новое следствие против Иеронима. Узника снова подвергли допросу по всему делу, начиная с ересей Уиклифа до восстания против интердикта, возбужденного Иеронимом в Праге, и до отлучения его от Церкви в Вене. 27 апреля комиссары составили свой доклад, чиновник, обязанный преследовать ересь, добавил длинный обвинительный акт, в котором перечислялись все преступления Иеронима. Иероним отвергал, вопреки отречению, что он еретик, и жаловался на свой незаконный арест. В отношении Иеронима, как и в отношении Гуса, был применен неизменный принцип инквизиционного судопроизводства, по которому отрицание еретических мнений увеличивало вину.

В этом деле более, чем в процессе Гуса, собор принял на себя роль инквизиционного трибунала. Комиссарам был предоставлен свободный выбор средств для получения признания. 9 мая они представили вторичный доклад обо всем деле. 23 мая пред полным собором Иерониму были прочтены главные пункты обвинения. Он выслушал молча часть обвинений, признал или отверг другие, делая при случае оговорки. Допрос окончили 26 мая. Старшина комиссаров, константинопольский патриарх Иоанн заявил, что Иероним признан виновным в четверной ереси, но следовало дать ему слово для защиты. Если Иероним сознается в своих заблуждениях и раскается, то его следует простить, но если он будет упорствовать, то дело должно идти законным путем.

Иероним произнес защитительную речь. Что касается его отречения, то судьи обещали, что с ним поступят снисходительно, если он отдаст себя на милость собора; он отрекся, послал в Чехию письмо, которое приказали ему написать, осудил учение Гуса. Гус, заявил он, был праведник и святой, с судьбой которого он связал бы до конца свою судьбу. Ни одно прегрешение, совершенное им здесь на земле, не лежит так тяжело на его совести, как позорное отречение. Уиклиф в своих сочинениях высказал истину более глубокую, чем кто-либо до него, и только одна боязнь костра могла заставить его, Иеронима, осудить подобного наставника. Затем он заявил, что пороки духовенства и римской курии заставили Уиклифа и Гуса выступить в качестве реформаторов. Иероним как рецидивист, признавшийся в своем возврате к ереси, не мог рассчитывать на снисхождение, тем не менее собор ему дал четыре дня на размышление и раскаяние.

30 мая собор собрался рано утром; в десять часов Иероним был уже на костре. Перед казнью зачитали его отречение. Он признал его и сказал, что только боязнь костра вырвала у него это отречение. После этого константинопольский патриарх Иоанн прочел приговор, осуждавший Иронима как сообщника Уиклифа и Гуса и объявил его еретиком-рецидивистом, отлученным от Церкви и преданным анафеме. Казнен он был на том же месте, где и Гус принял свою мученическую смерть.

Ян Хлумский, смелый защитник Гуса, не покинул Констанц и был во власти собора; 1 июля он присягнул защищать истинную веру, признал, что Гус и Иероним заслужили наказание, и выразил желание, чтобы его заявление было послано в Чехию.

Пороки духовенства были признанной причиной и оправданием альбигойского и вальденского восстания в XIII в., безжалостно подавленного; но зло, вызвавшее его, даже не попытались уничтожить. Это и во второй раз породило восстание, и снова злоупотребления, источник доходов для Церкви, были оставлены, но покарали людей, которые отвергали сами принципы, порождавшие это зло.

Канонический закон и инквизиционное судопроизводство давно уже придерживались того принципа, что единственным средством борьбы против ереси была сила; всякое же противоречие признанным Церковью авторитетам считалось ересью. Констанцский собор усилил негодование, вызванное казнью Гуса и Иеронима, объявив ересью веру, которую тогда исповедовало большинство населения Чехии.

31 августа 1415 г. собор дал литомышльскому епископу Иоанну полномочия инквизитора для уничтожения распространенных в Чехии ересей. Король Венцеслав дал Иоанну охранный лист; но невозможно было заставить уважать каноны доведенное до отчаяния население. Поэтому 23 сентября константинопольский патриарх Иоанн и епископ Санлиса Иоанн были декретом назначены комиссарами (или, вернее, инквизиторами) для суда над всеми гуситами – еретиками. Им было дано право вызывать всех еретиков или подозреваемых в ереси к себе в римскую курию. Вызов мог быть общий или личный. Но так как страна была готова к восстанию, то эта мера только укрепила крайнюю партию. Это ясно из адреса, посланного 30 декабря 1415 г. собору вельможами, которые выразили возмущение казнью Гуса и