Тут же вспоминаются подошедшие к случаю греческие наставления относительно обязанностей подданных, призывающие «царя чтити», и тому подобное.

Дело еще и в том, что монгольское завоевание пришлось на период, когда в мировоззрении русских людей образовалось своего рода «пустое место», на месте «царства» – мировой державы, во главе с правителем высшего ранга «царем», чей авторитет был бы непререкаем, а статус – заметно выше княжеского (и королевского).

Прежде это место было прочно занято «Вторым Римом» – Византией и константинопольским базилевсом. Но в 1204 году крестоносцы захватили Константинополь, разгромив Византию (что было воспринято на Руси как «погибель царства»).

Даже в реальности сюзеренитет языческо-мусульманской Орды имел в глазах многих русских некое подобие легитимности – ее правитель носил заметно более высокий титул, чем любой из претендентов на власть над русскими землями. Тем более укрепляется подобное положение в случае принятия монголами православия.(42,29)

Что интересно – будучи в принципе не слишком озабочены вопросами религии, монгольские цари дозволяют своим подданным исповедовать любую веру. Вместе с православными, на Руси можно увидеть храмы языческие – у народов Поволжья – черемисов, мордвы, вотяков, жителей пермских земель и аланов. Немало жителей исповедует ислам – в той же Волжской Булгарии (не говоря уже об уроженцах Хорезма). Наконец, кое-где легализуются, если можно так выразиться, капища славянских богов, искорененные еще Владимиром. Ведь последние селения русских язычников – кокшарей, живших в Двинской пятине, были уничтожены в ХIV веке, во время присоединения Новгорода. (6,89)

Вряд ли такое положение продлилось очень долго – с течением времени новые поколения царей монгольской династии, отчасти под влиянием православного духовенства, отчасти следуя извечному принципу – «каков король, таков и народ» (т.е. вера государя должна исповедоваться и его подданными), занялись бы обращением активным обращением всех своих подданных в государственную религию.

Во всяком случае, славянское язычество точно бы попало под запрет. Но на какое-то время на русских землях устанавливается религиозный плюрализм и свобода совести.

Подведем промежуточный итог. Результатом вышеизложенного сценария стало бы то, что уже к концу ХIII – началу ХIV веков «Улус Джучи», так и не успевший скорее всего, получить знакомое на название – Золотая Орда,(или, как его именовали сами хозяева – Белая орда) исчезает. [50] На его месте, сначала по сути, а потом и по названию возникает новая Русь – Русь Чингизидов, если угодно – Русь Монгольская.

«Рождается татаро-славянская держава, охватывающая действительно почти всю Русь».(10,489)

Стал бы столицей этой новой Руси уже знакомый нам Сарай-Бату на Волге? Или Бахчи-Сарай в благословенном Крыму? Или и в самом деле какой-нибудь Сарай-на-Днепре? А может, этой столицей через какое-то время оказался бы один из старинных русских городов – Владимир, Чернигов, Киев, Львов? Или какой – то из городов бывшей Волжской Булгарии? Это не столь важно. В конце концов, столица Золотой Орды и в нашей истории меняла свое местоположение трижды.

Во всяком случае, именно русские земли становятся центральным регионом огромного государства, включавшего в себя едва ли не четверть Евразии; именно в них располагается его столица. И государство это, из непрочного военно-феодального образования, управляемого паразитической верхушкой, год от года все более развращавшейся и вырождающейся, становится чем-то иным, и в немалой степени – в результате действия «русского фактора».

И только при подобном развитии событий, историки будущего ХХ века получили бы хоть какие-то основания говорить о некоем русско-монгольском симбиозе.

Конечно, далеко не сразу и не для всех русских людей (да и нерусских подданных бывшей орды) новые властители стали бы, условно говоря, «своими». Да и они сами вряд ли так уж сразу стали бы ощущать себя таковыми.

Но уже спустя сто – сто пятьдесят лет максимум, монгольская знать окончательно ассимилируется, усвоив русский язык и русские обычаи – как это происходило почти всегда с варварами, покорившими более цивилизованный народ. Многочисленные потомки русских жен и наложниц завоевателей, уже в первом поколении чувствуют себя в большей степени русскими, нежели монголами. Через какое-то исторически недолгое время, от степного прошлого остаются, быть может, несколько десятков слов, вошедших в русский язык, некоторые предметы одежды, [51] может быть еще какие-нибудь титулы и звания – не более (например, страна делилась бы на улусы).

. И конечно, азиатской является организация власти, с безусловным подчинением низов верхам, и повиновением «без ослушания».

Случаются, конечно, (реже, чем в действительности) восстания против власти православных ханов, во главе которых, как правило, стоят князья и бояре. Их жестоко подавляют, причем основную роль в этом играют русские полки (ведь и войско Ивана Калиты вместе с ханом Узбеком громило нелюбимую им Тверь). Местные монгольские вельможи тоже, бывает, поднимают мятежи – борясь за трон, или стремясь отложиться от Орды; прежде всего, этим могли грешить владыки заволжских и зауральских степей. Однако, имея несравненно более прочную базу, ханы без особого труда пресекают эти попытки. Так, подавлена произошедшая в 1261-62 годах попытка нойона Ногая создать свою собственную орду в Северном Причерноморье и Приазовье. Хотя ему удалось на какое-то время стать хозяином положения и даже заключить союз с императором свежеевосстановленной Византии Михаилом Палеологом, но монгольские и русские войска разбивают его, и голова мятежника привезена сарайскому владыке. (116,300)

Так же, в противовес реальному развитию событий, относительно стабильно положение внутри правящей династии. Конечно, борьба за престол имеет место, точно так же как и в любой стране, но нет ничего похожего на ту непрерывную чехарду государей, когда за пятьдесят лет сменяется более трех десятков ханов (по этому показателю Золотая Орда ХIV века превзошла только Римскую империю века III) (63,64).

К монгольско-русскому государству присоединяются пермские земли устья Оби и побережья Ледовитого океана.

Из Сибири и Урала поступают дорогие меха – полученные в виде ясака, или благодаря торговле с аборигенами. Доходы от торговли ими – весьма важный источник пополнения казны.

Земли Приуралья и Поволжья, где в нашей истории возникли Казань и Астрахань (Хаджи-Тархан) – всего лишь провинции державы потомков Чингисхана.

Крымское ханство никогда не появляется; население полуострова остается христианским – это греки, армяне, славяне, караимы, потомки готов-тетракситов и более древнего – еще скифского населения а так же генуэзцы.(4,410) Кстати, генуэзские колонии – Кафа (Феодосия), Судак и Каллиера подчинены власти ханов, пусть и сохранив внутреннее самоуправление.

Таврида – одна из наиболее процветающих областей нового царства. В крымских портах швартуются суда из всех средиземноморских стран, – тут и купцы Магриба, и византийцы, и французы, и венецианцы и, конечно – генуэзцы, сохраняющие связи со своими бывшими владениями.

Восточные границы Руси-Орды простираются далеко за Урал, к алтайским предгорьям, верховьям Оби и Иртыша, почти соприкасаясь с землями, откуда пришли предки правящей династии. И это безо всяких войн, без экспедиций землепроходцев, уже к ХIII – ХIV векам. Все эти земли становятся частью монгольской Руси, так сказать автоматически, в ходе раздела государства Чингисхана.

Земледельцы начинают распахивать черноземные степи, не опасаясь сабель и арканов степняков.

Нет разорительных набегов кочевников на земли Руси – ни с востока, ни с юга – все они являются верными подданными русско-монгольских царей.

А ведь только крымскими находниками было уведено в полон, по некоторым данным, до трех миллионов русских людей.(10,231) Границы на юге доходят до Сырдарьи и Арала, включая древний Ургенч и Хиву, проходя вдоль Кавказского хребта – от Азовского моря до Дербента. Русские пахари появляются на Кубани, Дону, в Поволжье и Поднепровье, как минимум на двести-триста лет раньше, чем в нашей истории. Русские купцы, ремесленники, земледельцы проникают в глубину Азии – и не как редкие гости, а как постоянные жители.

В столице Монгольской Руси, и других городах – и тех, что построены уже после монголов, и даже прежних, можно увидеть, вместе с мазанками и избами русских горожан, и кибитками кочевников, дворцы и