часть американского – в США вскоре вступают в строй мощности по производству расщепляющихся материалов, позволяющие изготовлять по одной атомной бомбе в три дня.

Последней – где-то во второй половине пятидесятых годов свою атомную бомбу с немалым скрипом создает и Италия – не столько потому, что она ей действительно нужна а, в основном, для того, чтобы потешить тщеславие стареющего «дуче».

В этот же период Германии, после многолетних неудачных попыток, наконец-то удается создать ракету, способную поразить цели на восточном побережье США – какую-нибудь Фау-5, или А-20. Ее немедленно ставят на поток – в Третьем рейхе еще со времен войны отработана технология массового изготовления ракетного оружия: Фау-2, как известно, производились в количестве до 300 штук в месяц.

Но у США есть чем ответить – на вооружение базирующихся в Исландии бомбардировочных воздушных армад, укомплектованных новейшими Б-52, уже поступили термоядерные заряды, мощностью в 15-20 мегатонн.

В конце пятидесятых водородное оружие и межконтинентальные ракеты появляются в СССР.

Чуть позже, и спустя несколько лет после того, как аналогичные корабли появились у американцев, со стапелей стран «Оси» начинают сходить атомные подводные лодки; сначала торпедные, а потом и оснащенные ракетами с атомными боеголовками.

…Думается, дата смерти Гитлера не очень намного бы отстояла от даты его самоубийства. Впрочем, варианты завершения его карьеры могли быть самыми разнообразными.

«Адольф Алоизович» мог окончательно сойти с ума, и его окружение тихо отстранило бы его, объявив, что фюрер ушел в долгосрочный отпуск по состоянию здоровья. Он мог умереть своей смертью – хотя бы от тех сомнительных снадобий, которым его в изобилии пичкал личный врач Морель – фигура, по своему значению вполне сопоставимая с Распутиным при русском дворе. Наконец, его могли устранить в результате какого-нибудь заговора, обставив дело, как естественную кончину.

Кто бы мог заменить Гитлера на его посту, стать, так сказать, «фюрером №2»?

Хотя наверняка за звание наследника Гитлера в последний период его жизни боролось бы немалое число высших иерархов НСДАП, реально просматриваются лишь три кандидатуры. Это второй человек в фашистской партии Мартин Борман (да-да, тот самый, которого иные отечественные журналисты, со слов Гелена и Канариса произвели в личные агенты Сталина), рейхсфюрер СС Гиммлер и Геринг. Причем преимущественные шансы имел Борман, сразу за ним шел Геринг. Гиммлер, как руководитель СС был неприемлем для очень многих, и прежде всего для военной элиты рейха.

Также практически не имели шансов многочисленные политики второго эшелона, вроде Деница и фон Нейрата.

Но уход Гитлера от власти, или вообще с этого света, ничего бы уже существенно не изменил.

Германия владеет практически всей Европой – остались только жалкие сателлиты рейха вроде Словакии, Румынии, Болгарии, Венгрии.

Испания и Португалия хранят формальный нейтралитет, хотя тоже фактически являются союзниками Германии. Та же судьба ожидает и Турцию, и Финляндию.

Советский Союз не понес тех колоссальнейших потерь, которыми обернулось для нашей страны нападение гитлеровской Германии. Не погибли двадцать семь миллионов человек, не разрушенными остались 1410 больших и малых городов и десятки тысяч сел и деревень.

Германия тоже, в общем, довольна.

Но почти вся остальная Европа, жестоко истерзанная, растоптанная, медленно умирает.

По прежнему дымят трубы крематориев в гитлеровских лагерях смерти – Аушвиц (Освенцим), Дахау, Маутхаузене и многих других.

Впрочем, в течении нескольких лет их число сокращается – просто в них некого посылать. Еще к концу сороковых годов практически завершено чудовищное «Окончательное решение еврейского вопроса». Казнены последние коммунисты. Умерли польские, французские, чешские, югославские и прочие военнопленные – те, которых не отпустили, в виде великой милости по домам.

Уничтожена еще оставшаяся чешская и польская элита – включая учителей начальных школ и ксендзов – в полном соответствии с идеями Розенберга. Также поголовно истребляется и польское дворянство, в котором гитлеровцы видят носителей ненавистного им польского национального духа – непокорного и свободолюбивого.

Сам министр по делам восточных территорий, вынужденный довольствоваться Богемией и польскими землями, с истинно немецкой методичностью очищает их от коренных жителей.

Бывшую Польшу покрывают немецкие поселения и латифундии, обрабатываемые бесправными батраками.

Иностранные рабочие, насильственно вывезенные в Германию, живут в особых кварталах, им запрещено свободно передвигаться по территории страны, они полностью бесправны перед хозяевами.

Искореняется высокая европейская культура, закрываются большинство учебных заведений, вплоть до средних школ и лицеев. Закрыты все европейские университеты, а тех, кто осмеливается тайно преподавать и учиться – ждет концлагерь.

Оккупационные власти неуклонно проводят в жизнь политику уничтожения «антигерманской» литературы; хранение подобных книг, а гестаповские списки весьма длинны, и в них самые различные названия – от Маркса до Мопассана, Ремарка и Ромена Роллана – карается лагерем, а то и смертью. (18,107)

Ведущие европейские музеи обобраны почти дочиста, их сокровища перекочевали частью во дворцы и коллекции нацистской элиты, частью – в создаваемый под патронажем лично Гитлера гигантский Берлинский музей искусств, который вполне заслуживает право именоваться «Музеем большого грабежа».

Зато в изобилии возникают низкопробные театрики – буфф и варьете, да кинотеатры, где демонстрируются пошлые комедии и откровенная порнография, призванные, по мнению хозяев Европы, отвлечь население оккупированных земель от окружающей несправедливости.

Также книжные прилавки заполнены подобной дешевой литературой.

Впрочем, и культурная жизнь самой гитлеровской Германии находится практически на том же уровне.

Те же пошлые мелодрамы, эротика и «героические» эпосы в кино; «нордический стальной романтизм», Зигфриды и Брунгильды.

Подобное кино неплохо знакомо отечественному зрителю старшего поколения (кстати, то, что трофейные фильмы пользовались у нас немалым успехом, отнюдь не говорит в пользу вкусов отечественной публики того времени).

В живописи почитаются однообразные пейзажи с изображением немецких лесов, гор, зеленых полей, возделываемых трудолюбивыми бауэрами, и лугов, по которым бродят откормленные стада. Изображаются также «истинно немецкие мужчины» – обнаженные мускулистые красавцы, при этом однако без признаков пола – таково непременное требование, или «истинно немецкие женщины» – как на подбор рослые золотоволосые валькирии в мундирах (почему-то именно в мундирах). В скульптуре – громадные и безвкусные статуи. Примитивные песенки вроде «Лили Марлен» по радио, да иногда – Вагнер.

Тех художников, кто не соответствует вышеприведенным канонам – все еще смеет не соответствовать, обвиняют в растлении человеческой психики и морали, безнравственности, извращенности – если не отправляют за решетку.

Все это делается под тем же лозунгами, что и массовое сожжение книг в свое время: «Борьба за нравственность, дисциплину, за благородство (??!! – Авт.) человеческой души и уважение к нашему прошлому». (18,149)

Вполне возможно, Гитлер решил бы претворить в жизнь свою безумную идею о полном разрушении и уничтожении Парижа, как он мечтал в начале войны (во время боев лета сорокового, как свидетельствуют мемуары, он время от времени задавал вопрос: «Горит ли Париж?»).

Англия и часть Франции превращены в полигон для жутких социально-государственных экспериментов Гиммлера и его ведомства. Миллионы англичан продолжают умирать от голода, в концлагерях, надорвавшись на непосильной работе.

Немало граждан этих стран, в условиях, мало чем отличающихся от лагерных, строят новый Берлин – столицу Тысячелетней Империи Гитлера.