ровесников, кто все еще живет здесь. Стоя под красным светом на перекрестке, он смотрел на двух яппи в свитерах с вырезом лодочкой, обрамленных каймой клюквенного цвета, и шортах цвета хаки, яппи сидели на тротуаре около заведения, прежде называвшегося «Прима пицца». Теперь там было кафе «Светское Общество», и два яппи, сильных, с фригидными лицами, ложку за ложкой поглощали мороженое из фризера, вытянув с тротуара на проезжую часть загорелые, скрещенные в лодыжках ноги; к витрине кафе были прислонены их горные велосипеды, хромированные части которых отражали белый неоновый свет.
Дэйв размышлял о том, где же ему придется жить, если граница менталитетов проходит как раз через него, через то, что он нажил вместе с Селестой. Уж если, черт возьми, пиццерии и бары превращаются в кафе, то, может, и им повезет заполучить квартиру с двумя спальнями при реализации проекта «Паркер Хилл». Надо попасть в список очередников, и после восемнадцатимесячного ожидания они смогут переехать туда, где лестница пахнет мочой, а разлагающимися крысиными трупами забиты все заплесневелые углы, где вестибюли и подворотни заполнены наркоманами и придурками со стилетами, которые только и ждут, чтобы те, кого они называют белыми задницами, заснули.
После того, как шпана из «Паркер Хилл» попыталась угнать его машину, когда они с Майклом были в салоне, Дэйв стал возить под сиденьем револьвер 22-го калибра. Он никогда, даже в сильном гневе, не пускал его в дело, однако много раз ему приходилось брать его в руки и наводить ствол на тех, кто слишком докучал ему своим вниманием. Стоя под светофором, он позволил себе представить, как повели бы себя эти два яппи, наведи он на них ствол, и улыбнулся.
Светофор уже светил ему зеленым, а он все стоял на перекрестке; позади него надрывались сирены машин, которым он перекрыл дорогу, яппи подняли головы и уставились на его помятую машину, стараясь понять, чем вызвана тревожная ситуация на дороге рядом с ними.
Дэйв проехал перекресток, смеясь про себя над тем, как внезапно изменилось выражение их лиц.
В тот же вечер Кейти Маркус вместе с двумя своими лучшими подругами, Дайаной Сестра и Ив Пиджен, отправилась праздновать свою последнюю ночь в «Квартирах», а возможно, и — в Бакингеме. Девушки были в приподнятом настроении, потому что цыгане, обсыпав их золотой пылью, посулили, что все их мечты сбудутся. Радостные чувства переполняли их, как будто они только что выиграли по случайно подобранному билету и одновременно все втроем получили отрицательный результат теста на беременность.
Они с размаху бросили пачки с мятной жвачкой на стол, стоявший в глубине паба «Спайрис», как летчики-камикадзе приняли убийственные дозы алкоголя и пронзительно вскрикивали всякий раз, когда какой-нибудь симпатичный парень бросал призывный взгляд на кого-нибудь из них. Час назад они сытно поужинали в «Ист-Кост Грилл», откуда поехали назад в Бакингем, и на парковке, перед тем как зайти в бар, выкурили по сигарете с марихуаной. Теперь все: старые истории, слышанные ими друг от друга по сотне раз, подробный рассказ Дайаны о том, как ее придурок бойфренд недавно задал ей трепку, то, что помада на губы Ив нанесена слишком толстым слоем, два круглолицых парня, вихляющих задами вокруг стола для игры в пул, — все вызывало у них веселый шумный смех.
Но в «Спайрисе» было полно народу, вокруг стойки бара люди толпились в три ряда, и надо было простоять не меньше двадцати минут, чтобы дождаться выпивки. Они решили поехать в бар «Кучерявый чудак» в Округе, выкурили в машине еще по сигарете с марихуаной, и тут Кейти почувствовала назойливые покалывания в основании черепа, вызванные воздействием наркотика.
— Эта машина преследует нас.
Ив посмотрела через заднее стекло на огни идущей за ними машины.
— Да нет, не похоже.
— Она идет за нами от самого бара.
— Послушай, Кейти, мы и от бара-то отъехали всего секунд тридцать назад.
— Ох-х-х.
— Ох-х-х, — передразнила ее Дайана, икнула со смешком и передала Кейти сигарету с травкой.
— По-моему, там подозрительно тихо, — приглушенным голосом произнесла Ив.
Кейти, посмотрев в окно, сказала:
— Они закрылись.
— Действительно, уж слишком тихо, — подтвердила Дайана и неожиданно расхохоталась.
— Суки, — сказала Кейти, пытаясь сдержать раздражение, которое только усилило приступ беспричинного хохота у ее подруг.
Она, откинувшись на заднем сиденье, расслабилась; затылок умостился между подлокотником и сиденьем, щеки кололо как иголками — такое случалось с ней в те редкие времена, когда она курила травку. Хохот смолк, и она почувствовала, что погружается в дремоту; поле зрения затянуло белым тусклым светом, а в голове стучала мысль, что ты ради этого и живешь, чтобы смеяться как дура со своими лучшими подругами-дурами, заливающимися дурацким смехом в ночь перед тем, как ты выйдешь замуж за человека, которого любишь. (В Вегасе, ну так что ж. В состоянии похмелья, ну так что ж.) И все-таки это было главным. Это было ее мечтой.
Четыре бара, три порции алкоголя, два телефонных номера на салфетках; Кейти и Дайана были под таким кайфом, что когда они, укуренные, оказались в «Макгилл-баре», то продолжали танцевать под мелодию «Сероглазой девушки» и после того, как музыкальный автомат уже замолчал. Ив запела «Качаясь и скользя», а Кейти с Дайаной принялись тут же качаться и скользить, как будто и впрямь попали в водопад, а потом в водоворот, покачивая бедрами и тряся головами так, что растрепавшиеся волосы покрыли их лица. Парни, находившиеся в «Макгилл-баре», подумали, что девушки буйствуют; а через двадцать минут, когда они добрались до «Браун-бара», они были уже в таком состоянии, что не могли войти в дверь.
У входа в бар Дайана и Кейти поддерживали Ив, висевшую у них на руках; она все еще пела (на этот раз песню Глории Гейнер «Я все переживу»), но в этом, однако, была только часть проблемы, другая заключалась в том, что Ив не держалась на ногах, ее мотало из стороны в сторону, как стрелку метронома.
Таким образом, они, еще до того как вошли в «Браун-бар», дошли до такой кондиции, что единственное, что могли предложить в баре трем не стоящим на ногах девицам из Ист-Бакингема, так это отправиться в «Последнюю каплю», неприглядное заведение трущобного типа, расположенное в районе «Квартир», пользующееся самой дурной славой: три квартала домов ужасающего вида, где полчища торговцев сигаретами с травкой и прочей наркотой вместе с проститутками и сутенерами заполняют улицы, танцуя прямо на проезжей части; их танцы состоят сплошь из двусмысленных похабных движений; машина без хитроумного противоугонного устройства и системы сигнализации не простоит на этих улицах и полутора минут.
Вот туда-то их и занесло, когда в сопровождении своей недавно приобретенной подружки появился Роуман Феллоу, которому всегда нравились миниатюрные блондинки с большими глазами. Появление Роумана обрадовало барменов, потому что Роуман, как было известно в Округе, давал на чай примерно пятьдесят процентов суммы, указанной в счете. Однако для Кейти его появление было плохой новостью, поскольку он дружил с Бобби О'Доннеллом.
— Ты немного перебрала, Кейти? — спросил Роуман.
Кейти, напуганная Роуманом, нашла в себе силы улыбнуться ему. Роумана боялись почти все. Симпатичный парень, проворный в делах, он мог веселиться и забавлять всех без устали, если ему это нравилось, но мужского начала в Роумане не было; в его глазах, напоминающих рекламные картинки, начисто отсутствовало хоть что-то похожее на человеческие чувства.
— Я малость на взводе, — призналась она.
Ее признание развеселило Роумана. Он коротко рассмеялся, блеснув ровными белыми зубами, и отхлебнул джина из стакана, который держал в руке.
— Значит, малость на взводе? Это не беда, Кейти. Хочу кое о чем тебя спросить, — сказал он, галантно склонив голову. — Ты думаешь, Бобби придет в восторг, когда узнает, что ты вытворяла в «Макгилл-баре» сегодня вечером? Ты думаешь, ему это понравится?
