Через пять минут все сидели в микроавтобусе, но эти пять минут показались часом. Хорошо хоть, дом стоял на окраине, – беглецы выбрались из города, не обнаружив погони. Едва они оказались на скоростной автостраде, Эверетт разогнал машину до семидесяти пяти миль в час. Перегруженный микроавтобус жалобно дребезжал, но водитель не обращал внимания. Только через час он сбросил скорость до шестидесяти миль.
Иди помогла выбрать дорогу. Развернутая ею карта была не меньше ее самой. Дэйву приходилось сидеть вполоборота к окну – иначе мешал хвост. Пока они держали путь строго на север. Эверетту отчего-то верилось, что там удастся найти брошенный им дом. Дом у озера.
Он остановил микроавтобус, все вышли и справили нужду за чахлыми придорожными кустами. Но завтракали в машине. Рэй и Дэйв, завороженные дорогой, не жаловались и не дрались, но Эверетт знал, что надолго их не хватит. Впрочем, это не имело значения. Вечером можно будет остановиться.
На закате микроавтобус свернул с автострады на захудалый грейдер, поднялся на холм к купе деревьев. Там они расположились на ночлег, и Эверетт велел Иди заняться ужином. Сам он есть не хотел. Его слегка беспокоила собственная грубость – с такими манерами трудно обзаводиться друзьями. Впрочем, не важно. Скоро будет вволю времени для дипломатии. А сейчас можно поспать.
Он прошел в заднюю часть микроавтобуса и расчистил себе местечко, выгрузив пожитки на землю. Потом улегся, заполнив своим огромным телом чуть ли не все свободное пространство, и сразу крепко уснул.
Он приблизился к лабиринту по воздуху. Он был толст, как Келлог. («Как я сам», – понял он.) Невесом, но и неповоротлив, точно дирижабль. Этакий небесный кит. Спустя некоторое время он пошел на снижение, к коридорам лабиринта, и приземлился так мягко, что даже пыль не потревожил.
Он пошел, куда указывали нарисованные на стенах стрелки, и, хоть и не заметил с неба ни души, вскоре обнаружил заблудившегося человека. Не местного. Илфорда.
Глаза у Илфорда были закрыты, голова безвольно откинута на спинку инвалидного кресла. Он похрапывал. Кругом валялся мусор: пустые консервные банки, выгоревшие под солнцем и покоробленные дождем журналы.
'Это я его сюда перенес, – подумал Эве-ретт. – Как и грозился».
Калека не вызывал опасений, но Эверетт молча и неподвижно стоял под свирепым полуденным солнцем. Боялся разбудить.
И вдруг он услышал позади, за углом, скрежет и лязганье шарниров и шестеренок. Он обернулся.
Телевангелист шаркал, бороздил пыль лохмотьями резиновых подошв. Брошюры сыпались на землю. На экране виднелось лицо Кэйла.
Не обращая на Эверетта внимания, робот приблизился к человеку в инвалидной коляске.
– Кэйл! – воскликнул Эверетт.
Тот, по всей видимости, не услышал. Зашел за спину Илфорду, сомкнул изъеденные коррозией пальцы на подлокотниках. Толкнул кресло и покатил вперед. Илфорд ничего не замечал, ни на что не реагировал. Спал.
Робот укатил кресло с перекрестка, где стоял Эверетт, и скрылся за углом. Эверетту бросилась в глаза его заботливость. Готовность оберечь Илфорда.
От кого оберечь? «От меня!» – сообразил Эверетт.
И тут, словно разгадав некую важную загадку, дирижаблеподобный Эверетт позволил себе взмыть над лабиринтом, подняться в небесную синеву. Оттуда он увидел, как телеевангелист, толкая перед собой кресло, терпеливо пробирается по лабиринту.
Витая в воздухе, Эверетт приметил еще одного заплутавшего. К нему-то он и направился. Снизился. Приземлился.
Кули.
Снова Эверетт незримым жирным призраком стоял в коридоре лабиринта. Кули расстегнул воротник рубашки, пиджак нес перекинутым через руку, но все равно обливался потом.
Он свернул в другой коридор, но тотчас остановился, повернулся и пошел обратно к перекрестку. Поднял глаза, вгляделся сквозь Эверетта, явно не замечая его. Он искал выход.
– Кули, – окликнул его Эверетт.
– Он тебя не слышит, – произнес голос него за спиной.
Он повернулся и увидел Келлога. Толстяк враскачку вышел из-за угла, остановился и расплылся в улыбке.
Келлог оказался прав – Кули не отозвался. Не услышал. Он уходил прочь, опасливо заглядывая за углы. Его интересовал только выход. Через минуту он исчез из виду. Келлог и Эверетт остались наедине друг с другом.
– Как жизнь, пилигрим? – Келлог вынул изо рта сигару. – Ну и дела! Да ты не человек, а плевок в лицо гравитации. Что ты хочешь этим сказать?
Келлог подошел и ткнул пальцем Эверет-ту в живот. Палец беспрепятственно прошел сквозь нематериальную плоть.
– Большой, но легкий, – изрек Келлог. – Плохой диагноз.
– Они меня не видят.
– Так точно.
– Но это я их сюда перенес. Моя сила растет.
– Ты всех нас сюда перенес, – подтвердил Келлог. – Это твой сон.
– Что теперь будет? – спросил Эверетт. Келлог сунул сигару в рот, скорчил жуткую рожу, руками изобразил клешни.
– Воззмеззздие! – прорычал он. – Но тебе это не по плечу. Ты привел мустанга к воде, ковбой.
– Что?
– Сам себя обезвредил, приятель. – Келлог снова воткнул руку в живот Эверетта. – Ты бесплотен.
Они вместе поплыли в небо, как дирижабли-близнецы. Оставили внизу лабиринт.
– Я не хочу мстить, – сказал Эверетт. Келлог пожал плечами.
– И тем не менее. – Он откинулся назад и заложил ногу за ногу, будто сидел в шезлонге, а не болтался в воздухе.
– Я хочу их отправить домой.
– Они вернутся домой. Они сумеют вспомнить, как сюда попали. Но это не важно.
– Я усадил Илфорда в инвалидное кресло. Я его сделал калекой вместо Кэйла.
– Да, он здорово перетрусил. Но это ненадолго. Очухается, если только ты не помешаешь.
– Я думал, Кэйл его убьет.
– Да ну? – Пепел с сигары Келлога просыпался на лабиринт. – Похоже, ты недооцениваешь проблему отцов и детей. И родственных отношений в целом. А ведь это мощная штука, Хаос.
– Как у нас с тобой?
– Хе! Да. Правда, я бы не хотел сейчас об этом говорить.
– Я когда-нибудь залезал в твои сны? Откуда ты столько знаешь?
– Не чаще, чем я залезал в твои, капитан Рассеянный. Но в этом уголке моих снов ты ни разу не бывал.
Они поднялись уже так высоко, что лабиринт превратился в клочок тени на просторе, захламленном металлоломом и прорезанном автострадой.
– Кули и Илфорд мне не нужны, – сказал, поразмыслив, Эверетт. – Я только хотел выручить Иди. И я это сделал.
– А, ту цыпу с двумя мальчуганами? Эверетт кивнул.
– Ты что же это, волк-одиночка? В капкан угодил?
– Может быть.
Келлог ухмыльнулся:
– Так вот откуда такое пузо. – Он протянул руку, чтобы снова ткнуть Эверетта в живот. – Семейное будущее. – На этот раз жир на животе Эверетта был вполне материален. – Что ж, нет худа без добра. Может, когда-нибудь приличной фигурой обзаведешься.
Эверетт ничего на это не сказал. Лабиринт уже исчез из виду.
