В половине первого ночи позвонил отец. Очевидно, он полагал, что все еще вечер, и решил проверить, как у них дела.
— Дочка, я жду тебя в понедельник на работе, ты помнишь об этом?
— Здравствуй, папа!
Кэтрин нервно прохаживалась по номеру, полуодетая и злая. В соседней комнате, в кресле, демонстративно игнорируя широкую кровать, расположился Антуан, словно кот, свернувшись калачиком.
Когда Кэтрин, вернувшись после разговора с Джеймсом, принялась нервно шагать из угла в угол, Антуан некоторое время ждал, когда она успокоится. Потом понял, что его персона, равно как и сюрприз (блюда местной кухни, привезенные специально для нее на ужин), сегодня никого не интересуют, обиделся, устроился в кресле и сделал вид, что спит. А полчаса назад, когда Кэтрин смилостивилась и решила поговорить, вдруг обнаружилось, что Антуан и правда уснул.
— Пап, ну что тебе от меня надо? Я ведь только уехала.
— Да я, собственно, не хотел тревожить тебя. Просто тут кое-что случилось.
— Что? — испугалась она.
— Это касается не тебя. Послушай… Антуан далеко?
— Он спит, а что…
— Дело в том… Вам бы лучше вернуться, дочка.
— То есть как? — Кэтрин почувствовала, что отец звонит действительно по серьезному поводу.
— У него очень большие проблемы с фирмой. Словом… Я не знаю, что там напортачили наш голубчик Антуан и его управляющий, я пока пытаюсь немного остудить пыл налоговиков… Но, боюсь, надолго меня не хватит.
Кэтрин обернулась к креслу, где умиротворенно посапывал ее будущий муж.
— Ну-ка быстро рассказывай, что стряслось.
— Не знаю. Я пока еще сам ничего не знаю. Только что звонил управляющий из полицейского участка…
— Из… Откуда?!
— Да. Его арестовали сегодня. И имущество фирмы — тоже… Все гораздо серьезнее, чем я думал. В общем, ему лучше вернуться. Ну а ты, если так сильно не хочешь на работу, оставайся еще на свои законные четыре дня.
— На целых четыре дня? — словно эхо повторила она. — Хм. Оригинально.
Антуан улетел ночным рейсом, захватив только сумку с документами и два мобильных телефона, один из которых теперь был не нужен.
Абсолютно бледный, он выслушал отца Кэтрин, сказал, что все понял, и, вызвав такси, уехал.
— Кэтрин, я должен бежать, — сказал он в дверях. — Делай что хочешь: можешь завтрашним рейсом тоже вернуться, можешь остаться здесь, я тебе доверяю… Прости, что так вышло.
Ошеломленная Кэтрин опустилась в кресло, еще хранившее тепло его тела.
— Антуан… — медленно произнесла она. С некоторых пор ей нравилось произносить это имя. — Антуан… Как же так: ты без сожаления оставил меня одну, рядом с Остином?
Ощущения были просто захватывающими. С одной стороны, это прекрасно, это — полная свобода, и она может делать все, что вздумается! А с другой — это явное пренебрежение ею ради дел фирмы. Странно, ей всегда казалось, что Антуан предпочитал всему и ставил выше всего именно ее, Кэтрин. И особенно сейчас, когда сказал, что любит…
Так в чем же дело? Он боится потерять фирму? Боится сесть в тюрьму? Опять же все это решаемо и не настолько безнадежно, чтобы бежать среди ночи, оставив невесту в чужой стране, рядом с бывшим любовником.
— Ужас какой-то! — вырвалось у Кэтрин. Она встала и вышла на террасу.
Еще час назад, размышляя о корысти Джеймса, Кэтрин готова была признать, что все мужчины, кроме Антуана, — злодеи на одно лицо. И даже Остин. А сейчас…
И тут новая догадка осенила ее: зато теперь Джеймс не сможет ничего сделать! Зато у него теперь не будет никакого повода для шантажа! И вообще, ей не нужно никакого заплыва, кораблекрушения и всего того, о чем они договаривались!
Она — свободна (Софию Кэтрин почему-то упорно не принимала в расчет) и совершенно никому ничего не должна! На секунду Кэтрин даже подумала, не отнять ли деньги, заплаченные за молчание.
— Вот и посмотрим, кто завтра посмеется! — неожиданно громко произнесла она.
Мысль о том, с каким удовольствием она пошлет на все четыре стороны этого проходимца, который решил озолотиться за ее счет, несказанно обрадовала Кэтрин. Завтра она рассмеется ему в лицо и скажет, чтобы он катился куда подальше со своими выдумками!
— Неплохо я придумал, правда? — передразнила она Джеймса. — Ну ничего! Я придумаю гораздо лучше!
Кэтрин закружилась, словно в вальсе, широко раскинув руки: она свободна! Она абсолютно свободна! Завтра она приведет себя в порядок (это Антуану она любая мила, а для Остина нужно постараться) и примется за дело. Она может соблазнить Остина прямо на пляже, на глазах у всей публики, она может соблазнить его у себя в номере, она может… О, она теперь все может!
Никакие муки совести не имеют права донимать ее, потому что Антуан сам вычеркнул ее из своей жизни на несколько дней, дав понять, что спасение фирмы для него важнее, чем спасение их отношений… И теперь она имеет полное право обидеться на него и даже изменить ему… При этой мысли Кэтрин шумно вздохнула: даже мурашки по коже пробегают, стоит только представить, что она начнет творить с Остином прямо завтра, то есть уже сегодня…
Сладко потянувшись, она обернулась посмотреть на море и бегущую по нему к горизонту лунную дорожку…
— Ой, мамочки!
— Прости, что испугал, — сказал Джеймс, подходя ближе и заставляя Кэтрин невольно отступить назад. — Я шел мимо и увидел, как ты красиво танцуешь под луной…
Кэтрин почувствовала, что гнев постепенно нарастает в ней, вытесняя испуг. Она закрыла глаза и сосчитала до десяти.
— Тебе не спится?
Потом — еще до десяти.
— Что ты молчишь?
Успокоиться не получалось. Сейчас она спрыгнет с террасы и расцарапает лицо этому негодяю!
— А может, ты мне привиделась?
Нет, сейчас нельзя. Завтра утром она от души посмеется над ним! Завтра… Пусть он спит спокойно, ничего не подозревая, а потом, когда Антуан уже будет в Нью-Йорке, она ему покажет. Она тут всем покажет!
— Ну что же, спокойной ночи. — Джеймс негромко рассмеялся, развернулся и пошел прочь.
— Спокойной ночи, — запоздало произнесла она ему вслед и зачем-то погрозила кулаком.
— Обещают неделю дождей, — грустно возвестила парикмахерша, обрезая первый локон. И, проследив взглядом за его плавным падением, добавила: — У нас такое нечасто бывает в мае.
— А как же загорать? Лето впереди. — Кэтрин понимала, что загорать будет явно некогда, но разговор полагалось поддерживать.
— Уж и не знаю, милочка. Лето у нас короткое. В июле начнутся шторма, и это надолго — до самого ноября.
— Летом у меня свадьба.
Слова будто повисли в воздухе, и в этот момент Кэтрин отчетливо поняла: никакой свадьбы летом у нее не будет! И у Остина — тоже.
— Ну что ж, свадьба — это хорошо! — бодро сказала парикмахерша и торжественно отрезала оставшиеся длинные пряди. — Теперь можно делать форму. Вы как хотите, чтобы они лежали? Сзади?..
