- Нет! - вырвалось у Раджала.

- Таков наш обычай, - с улыбкой объяснил визирь. - Ведь наш город это столица южных земель, и мы гордимся своим гостеприимством. Для тех же, кто срамит нас, пощады нет. Однако пойдемте, близится час пиршества, и мой господин с нетерпением ждет дорогих гостей.

- К-кат?..

- К-ката?

- К-ката-эйн?

Девушки произносили имя гостьи, спотыкаясь чуть ли не на каждой букве. При этом они глупо улыбались, а потом расхихикались. Но если Кате они и казались глупыми, она их сразу простила за все, когда Сефита - а может быть, все же Сатима? - опрокинула на нее очередную порцию теплой воды из золотого кувшина. Ката нежилась в роскошной ванне, наполненной душистой пеной, вдыхала благовонный пар и пряные масла.

- М-м-м... - мечтательно протянула она. - Пожалуй, мне уже нравится ваше гостеприимство! Как славно тут у вас, в Куатани.

Девушки встретили ее заявление дурацким хихиканьем.

- Госте...

- ...приимство?

- Ну ладно, ладно, - улыбнулась Ката.

Девушки уже старательно омыли ее кожу, и теперь, нежно прикасаясь к ее длинным волосам, осторожно расчесывали их. Ката блаженно прикрыла глаза. Чувствовала ли она хоть когда-нибудь в жизни себя такой чистой? Нет, ни разу с тех пор, как она жила у тетки Умбекки, Ката не мылась в горячей воде, и уж тем более не ведала такой заботы и ласки, как теперь. Ванна углубление в мраморном полу - наполнялась подогретой водой из невидимых труб.

Волшебство?

Если так - прекрасное волшебство!

Ката погрузилась в воспоминания. Она вдруг вспомнила о теткиной служанке, бедняжке Нирри, представила, как та ковыляет по лестнице и несет один кувшин с горячей водой, потом еще один, и еще. Этой водой она наполняла кувшины из котла на кухне. 'Шлеп! Шлеп!' - вода выплескивалась из кувшина на ковер. Ката вспоминала о своих прогулках с горничной по тропинкам сада около Дома Проповедника. Потом представила себя обитательницей Диколесья - в ту пору, когда она радостно бегала босиком среди девственных зарослей. Она вдруг снова ощутила, как к ее обнаженным бедрам прикасаются нежные перья папоротников. А в следующее мгновение она уже лежала на берегу около журчащего ручейка, на мягкой траве, под лучами теплого солнца. Но нет, нет... Не на берегу - в воде... В воде...

Ката очнулась.

- Ее кожа... какая нежная!

- А волосы у нее... какие длинные!

- Такая белая...

- Такие темные!

- А глаза-то, глаза!

- А губы, губы!

- Ах, Сефита!

- Ах, Сатима!

Хихиканье. Вздохи.

- Сефита! Сатима! - послышались сердитые окрики.

Девушки умолкли, выпрямились. Окрики были сопровождены увесистыми шлепками. К ванне пробралась высокая толстуха в сари шафранового цвета. Ее наряд был дополнен уймой драгоценностей. На груди у толстухи сверкала золоченая брошка, видом своим напоминавшая орден.

- Лоботряски! Никчемные девчонки! Что, моя эджландка еще не готова? И как же, спрашивается, она украсит своим присутствием пиршество, когда лежит здесь, в ванне, и ее прекрасная нежная кожа скоро сварится? Да ведь бедняжка скоро станет красная, как рак!

Пристыженные девушки поспешно взялись за дело. Одна из них протянула Кате руку и помогла выбраться из глубокой ванны, другая завернула ее в банную простыню - огромную, мягкую, щедро надушенную.

Ката пробормотала:

- Добрая госпожа, я так вам благодарна...

Она неуверенно смотрела на свирепую женщину.

А вот взгляд женщины был полон уверенности.

Вот только в чем та была уверена - этого Ката пока не понимала.

- Верно, эджландка, ты должна быть благодарна. А потом станешь благодарить меня еще сильнее.

Раджал восторгался и восторгался все новой роскоши, окружавшей его и его спутников. Гостей провели через анфиладу прекрасных покоев, и каждые из них были роскошнее предыдущих. У дверей повсюду стояли сурового вида стражники, облаченные в изукрашенные причудливой чеканкой доспехи. Перед гостями сами собой распахивались занавесы и открывались двери, словно дворец был напичкан какими-то потайными механизмами. Раджалу Дворец с Благоуханными Ступенями представлялся громадным лабиринтом, и он не мог понять, каким образом здесь настолько легко ориентируется визирь Хасем. Миновало всего-то несколько мгновений после того, как гостей увели с террасы, а Раджал уже успел забыть дорогу.

Капитану Порло, похоже, все просто-напросто надоело. Он, прихрамывая, громко стучал по мраморному полу деревянным протезом.

Наконец гостей подвели к высокой золоченой ширме. Ширму украшали крупные рубины, из которых был выложен государственный герб Унанга. Визирь прищелкнул пальцами, и тут же появились четверо угрюмых юношей-рабов. Юноши пали на колени перед гостями, держа в руках расшитые лентами парчовые подушечки. На каждой из подушечек лежал диковинный предмет в форме расправленных крыльев птицы. Три предмета были вырезаны из какого-то красноватого материала, напоминавшего рог, а четвертый - из бронзы. Визирь взял последний предмет и прижал его к лицу так, что видны остались только его губы.

- Это, - пояснил он гостям, - маска Манжани, горящей птицы. Прежде чем мой повелитель является перед очами простолюдинов, он надевает такую маску, но его маска отлита из чистого золота. Когда он пиршествует в своем кабинете, как нынче, он не надевает маску, но, согласно обычаю, его гости должны быть в масках, что говорит о том, что они не ровня калифу.

Раджалу не терпелось спросить насчет горящей птицы, но что-то удержало его от вопроса. Только что визирь казался таким ласковым, таким гостеприимным, но стоило ему закрыть лицо бронзовой маской - и вид у Хасема сразу стал грозный, неприступный. Раджал оробел и послушно, как все остальные, прижал к лицу маску. Теперь все стали выглядеть одинаково загадочно и сурово. Буби запрыгала, развизжалась и так разъярилась, что, наверное, сорвала бы с людей маски, если бы капитан Порло не удержал ее. Он взял обезьянку на руки и принялся ласково приговаривать:

- Что ты так разволновайся, мой красоточки? Ну, успокаивайся, тише, тише!

- Готовы? - осведомился визирь.

Ширма отъехала в сторону, и гости, переступив порог, оказались в тускло освещенной комнате, наполненной ароматами курящихся благовоний. Горели масляные светильники. К изумлению Раджала, в комнате не оказалось ни стола, ни стульев. Посередине стояла длинная доска на коротких ножках, уставленная золотыми блюдами и кубками. Во главе этого странного стола, на высокой подушке восседал, скрестив ноги, луноликий коротышка в неимоверно высоком тюрбане. Раджал был удивлен не на шутку: он полагал, что гостям придётся какое-то время сидеть за столом в ожидании монарха.

- А-а-а, Хасем! - воскликнул калиф и хлопнул в ладоши. - Наши гости уже здесь? О, если бы я не был так верен правилам дипломатии, я бы уже давно тут все сам съел и выпил - так я проголодался! О, эти противные условности! - с тяжким вздохом добавил он. - Тяготы жизни правителя, знаете ли, тяготы жизни правителя!

По одну сторону от низкого стола уже разместились трое мужчин в птичьих масках. С представлениями было быстро покончено, и лорд Эмпстер, которого тут все величали 'Эмпстер-лорд', его подопечный и